В тот вечер был молчаливый Ашот.

Ему песни петь совсем не хотелось,

В победе этой радости он не видел,

Ведь понимал многое ещё впереди.

Ах, эти войны, сколько ещё жизней унесут.

Всё ради того, что когда-нибудь,

Наступит время неба голубого.

Он думал о том, как ему быть.

До недавнего времени

Он был очень далёк от войны

И рядом с ним Смерть ещё не ходила.

Ему и сейчас хотелось плакать,

Но Ашот не мог, рядом Седа.

Не хотелось ему быть настолько слабым,

Одна лишь гложила его мысль:

– Как тут быть? Ну, как тут быть?

Чтобы сказать «нет» войнам.

– Попей, пожалуйста, горячего чаю,–

Сказала Ашоту Седа.

Закутавшись в шаль, она тоже

Молча в кресле сидела.

У неё тоже на душе было мрачно,

Сегодня она впервые намеренно убивала.

– Но, что поделать, – Седа говорила, –

Не я к ним с мечем пришла.

Не я встала на эту тропу.

Не я начала войну. Мне уже

Шестнадцать лет, а я так мало

О жизни всей страны знаю. –

Седа тоже пила чай,

Пытаясь чаем заглушить ту боль,

Которая со вчерашнего дня

Не давала покоя, болела душа.

Ашот всю ночь не спал.

Ему казалось, что можно найти выход.

– А что, если… – эта мысль не давала покоя, –

Попробовать стоит, – сказал он сам себе.

–Но как мне быть? – сказал он тихо.

Мысль о Седе не давала покоя.

– Я это сделаю, чтобы такие как она,

В будущем, и такие как я,

Могли спокойно жить и замуж выходить.

Чтоб повсюду царила Дружба и Любовь,

А не Смерть, Боль и Разлука.

Он весь горел. У Ашота началась лихорадка:

Глаза блестели огнем, а тело всё дрожало.

Услышав за стеной стоны,

На помощь пришла Седа.

Увидав состояние Ашота,

Она врача на помощь позвала.

А Ашот потерял сознание,

Слишком он за два дня утомился.

Ашот пришел в себя лишь

На следующий день.

Он медленно открыл глаза

И перед ним была любимая Седа,

Которая радостно сказала:

– Ну, наконец, ты пришел в себя.

Я очень за тебя волновалась.

Ашот ничего не ответил,

Лишь попросил воды попить.

Он вспомнил всё и вчерашний вечер,

И те мысли, что посетили его.

Взглянув в глаза любимой,

Ашот закрыл глаза.

Он знал, что, то, как он с ней поступит,

Кроме как предательством нельзя назвать.

Но он уже всё решил

И обратно дороги нет.

Пусть его осудят, но знают

О том, что искренне любил

И родителей, и Седу, и Отчизну.

Через два дня Ашот уже стоял на ногах,

Мог медленно передвигаться.

Он был мрачен, молчалив

И сам на себя не походил.

Вот вечер наступил.

Ашот Седу в сад позвал,

Там он упал перед нею на колени

И тихо-тихо ей сказал:

– Хочу, чтоб ты знала,

Никого и никогда я не смогу любить,

Так, как люблю сейчас тебя.

Ты для меня на свете всё.

Моё чувство к тебе свято,

Но кроме сердечных чувств

У меня есть ещё и долг.

– О чём ты говоришь, Ашот?

Я тебя совсем не пониманию, –

В замешательстве сказала Седа.

– Я знаю, что не прав, но по-другому,

Я попросту не могу, прости меня,

Но мне нужно покинуть тебя.

Я знаю, что нам двоим будет тяжело.

Я знаю, что я многое не смогу,

Но мне нужно сделать хоть что-нибудь,

Иначе я жить не смогу, не смогу

Быть радостным и счастливым.

И тебя я не сделаю жизнерадостной, –

Ашот уже страстно говорил.

– О чём ты, я не пойму, –

Всё так же недоумевала Седа.

– Свадьбы не будет, я ухожу, –

Сказал, как отрезал Ашот. –

Мне нужно выполнить свой долг

Перед всем тем, что армянским зовётся.

Седа прикрыла ладошкой губы,

На миг потеряв дар речи,

Неужели она слышит слова такие,

От любимого ею Ашота?

Неужели он от неё уйдет?

Вдруг она лихорадочно засмеялась:

– Ашот, ты шутишь, зачем же так?

Я знаю, этого быть не может,

Лишь Смерть может разлучить нас.

– Ты права, любимая моя,

Лишь Смерть заставит меня забыть тебя,

Лишь Смерть заберет твои черты,

Твой стройный силуэт, любимые глаза,

Я буду тебе до смерти верен,

А ты прекрасна, прекрасна во всём.

Ещё будешь счастлива, но уже с другим, –

Ашот Седе отвечал.

– Не может быть, послушай,

Куда бы ты ни пошел, я пойду с тобой.

Ты только меня не отвергай.

Прошу, возьми с собой,

Я буду во всем послушна,

Помощницей буду во всём верной,

Нам нет смысла расставаться,

Должны мы быть вместе во всем, –

Взмолилась моя Седа.

Ашот встал с колен и за руки её взял.

– Ах, если бы я только мог,

То ни за что на свете, не

Расставался бы с тобой,

Но взять не могу тебя с собой.

Прости, любимая моя.

Ашот закрыл глаза. Он

Видел столько мольбы в глазах

Им любимой Седы, что

Сердце дрогнуло на миг.

А может, он не прав? А может,

Попробовать быть счастливым?

А если нет, то сделать любимую

Несчастной было выше его сил.

Он не отрекается от любви,

Она в его сердце навеки.

Ашот пожертвует близостью души,

Чтобы в будущем счастливы были другие, –

Так он думал, об этом мечтал,

Но, что сможет сделать один,

Ашот, пока ещё не знал.

Он молча руки Седы отпустил.

– Я всё уже сказал. Прости, –

И Ашот ушёл, оставив одну Седу.

Она заплакала, зарыдала,

Так горестно, что не хватит слов

Её состояние передать.

После потери братьев, она мечтала

Хоть какое-то утешение обрести,

А здесь предательство имеет место.

Нет, Ашота она, конечно, не поняла.

Не знала, что его на это толкнуло.

Одно она только поняла,

Что рядом с нею уже не будет другого.

Как поверила она ему, его словам

И протяжным песням, а он вот так,

Ушёл зачем-то в никуда,

С собой её не позвав.

Плакала Седа, топя боль в слезах,

А потом наступила пустота,

Как будто кто-то вынул сердце

И сказал: "Живи без счастья".

Как жить теперь? Ей стало страшно.

Как верить людям после такого?

Она закрыла крепко глаза,

Не желая правду признавать.

– Не может быть, – Седа за Ашотом побежала.

Кричала, его звала, бегала по всему двору,

Но он уже ушел, она его так и не нашла.

Ту ночь она всю бессонно проревела

И была уже не рада жизни.

Ушел любимый оставив её одну,

Что делать без Ашота, Седа не знала.

В ту ночь она заболела.

И болела три дня, пока не успокоилась душа.

– Ну, что же, пусть будет, как он решил, –

Сказала Седа вслух сама себе.

Но слеза катилась по щеке,

Передавая боль сердца.

Ах, как будет не легко!

Но все же она найдет себя.

Двоюродный брат отца,

Всё тот, что пригласил на свадьбу,

Седе за столом ласково сказал:

– Не осуждай его, он на войну ушёл.

Боялся сделать тебя несчастной.

– Ну, какой из него воин, он не умеет, –

Тихо ответила Седа, –

Этим поступком он себя на гибель обрек

И пользы никакой не будет.

– Ну, что же, может Бог его убережет

И из него выйдет хороший воин,

Научится, конечно, ещё молод.

Он тоже скрывал свою боль,

От того, что из– за войны

Умер сын старший с женой

И любимые родственники тоже.

Зачем всё это противнику надо?

Что может дать война?

Ведь уносит не только жизни своих,

Враг тоже ведь несет потери.

Почему бы не сесть за круглый

Стол мирных переговоров?

А пока сидя за столом

Семья не ела, а пищу глотала,

А всё потому, что просто надо.

Седа пошла в сад и до вечера

Там молча просидела.

Голова сильно болела.