Выйдя на вокзале в центре Сеула, Кира немного растерялась сначала. Приложение проложило ей маршрут до церкви, но она никак не могла понять, где же эта дорожка, пересекающая автострады, потом, наконец, увидела этот пешеходный переход над дорогами с остеклённым ограждением и заставленный клумбами с растениями и деревьями. Ей туда. Она заторопилась. Служба уже наверняка началась, а Кире ещё топать километра полтора. Краем глаза она отметила уже цветущую жёлтую форзицию в высоких бетонных клумбах и дала себе обещание непременно полюбоваться на неё в следующий раз. До церкви добежала минут за двадцать. На огромный храм святителя Николая лишь взглянула, решив, что зайдёт в него попозже, спустилась осторожно по ступенькам в цокольный этаж, где располагался небольшой храм Максима Грека, в котором богослужение шло на церковнославянском языке, накинула на голову лёгкую косынку и вошла. В небольшом зале было довольно много людей, стоящих в приглушённом свете свечей и люстры. Хор из трёх молодых женщин привычно выводил заповеди блаженств: «Во царствии твоём помяни нас, Господи…» Кира перевела дыхание, хорошо, опоздала она не очень сильно. Сразу как-то расслабилась и почувствовала себя как дома. Православные храмы, где бы они ни находились и как бы ни отличались архитектурой, внутри были очень похожи друг на друга, и, входя в любой храм, услышав знакомые строчки молитв, Кира сразу оказывалась на привычной территории. Своеобразный портал домой. Как же здорово, что в её любимой Корее тоже есть такой портал. Она уже была здесь один раз, когда приезжала весной, даже попала на пасхальную службу. И вот она снова здесь, только теперь уже не как захожанка, а как полноправная прихожанка. Она помотала головой, отгоняя лишние мысли и пытаясь сосредоточиться на разговоре с Богом. Двухчасовая служба промелькнула как одно мгновение, Кира даже удивилась, когда все потянулись к выходу, и едва успела перехватить отца Романа, чтобы представиться. Батюшка тут же пригласил её присоединиться к общей трапезе, а потом и на чаепитие русскоязычной общины в отдельном домике. Для Киры это показалось очень необычным. Екатеринбург, в котором она жила, был довольно крупным городом. Людей в храм приходило иногда слишком много, к тому же прихожане часто менялись, то в соседний храм начнут ходить, то переезжают, и традиции совместных воскресных обедов не было. Тут же на общей трапезе присутствовала и корейская, и греческая, и русскоязычная общины. Большой обеденный зал был переполнен, Кира растерялась, но её подозвала по-русски пожилая женщина в фартуке, подала ей тарелку, на которую выложила рис, салат и приличный кусок рыбы, показала, где можно взять приборы и кимчи, и предложила занять любое свободное место.
Пока Кира смущённо устраивалась на углу стола, напротив неё присела с обедом пожилая супружеская пара, которая тут же завязала с ней непринуждённый разговор, выспрашивая, кто она и откуда. Они же и привели её на традиционное чаепитие, во время которого отец Роман обычно разъяснял какую-нибудь часть Библии или отвечал на вопросы. Кира с удовольствием осталась, познакомилась с приятными людьми и за чаем и разговорами не заметила, как пролетело время. Она спохватилась, когда все начали расходиться, а часы уже показывали половину третьего. Кира тоже откланялась и заспешила. Ей очень хотелось успеть прогуляться к реке. Благо распогодилось, ветер успокоился, сквозь просветы серых облаков иногда выглядывало солнышко, как будто играя в прятки.
Пешком было далеко, поэтому Кира спустилась в метро, доехала до станции Мангвон, потом по улочке, ведущей прямо через рынок, дошла до широкой лестницы, спускающейся к реке. По пути она заскочила в минимаркет, чтобы купить большой кимпаб с тунцом и майонезом, баночку сока и с полкилограмма мандарин. На набережной она обнаружила кучу народа: стайки молодых людей сидели прямо на ступеньках или на ковриках на сухой траве, по дорожкам катились велосипедисты в неизменных шлемах и ярких штормовках, прогуливались спокойным шагом пожилые парочки, на огороженных баскетбольных и волейбольных площадках играли школьники или студенты. Чтобы найти спокойное место, Кире пришлось уйти далеко вправо и спуститься к самой воде. Она присела на камень под ивами и вытянула ноги, любуясь спокойной гладью реки Ханган. Вид невозмутимо несущей свою массу воды умиротворял, она закрыла глаза, прислушиваясь к тихим всплескам и шороху высокой сухой травы и подставляя лицо солнечным лучам, проскальзывающим сквозь голые ветки. Хорошо! Всегда мечтала жить у большой воды. Жалко, что в Екатеринбурге только пруд и маленькая речка. Рядом с ними не чувствуешь такой мощи и величия творца, как рядом с морем или полноводной рекой, как Волга или Ханган. Рядом с такой живой водной массой Кира как будто чувствовала дыхание планеты. И в такт этому дыханию её лёгкие тоже раскрывались, сознание очищалось от всякого мусора и всю её, от макушки до пят, охватывал покой. Она посидела так несколько минут, потом расстелила на траве у камней свой шарф и присела перекусить. Поесть на свежем воздухе было ещё одним удовольствием, которое заряжало её энергией. Она даже на лыжную прогулку в парк выходила с поллитровым термосом и парой пирожков. А маленький воскресный пикник, независимо от погоды, сначала был её терапией, а теперь уже стал неизменным правилом для счастливой жизни. Вот и сейчас, умяв сочный кимпаб, слегка захмелев от речного воздуха и чувствуя, как лопаются во рту сладкие дольки мандарина, растекаясь свежестью, Кира почувствовала себя совершенно удовлетворённой. Пристроившись поудобнее, она прочитала пару глав скачанного когда-то на телефон любовного романа, помечтала и даже вздремнула, отключившись на пару минут. Если бы не прохладный ветерок, она могла бы просидеть так и дольше, но пора было отправляться домой, ещё добираться часа два придётся, не меньше.
В Донгтан она вернулась, когда уже стемнело. Расула застала на террасе, он прикручивал к стене розетку и выключатель.
– Чем занимаетесь? – удивлённо спросила она.
– Да вот, ты же говорила, что здесь не помешают дополнительное освещение и розетка. Я на день инструменты у Карима позаимствовал ну и провёл сюда электричество. – Расул неуверенно пожал плечами. – А что, не нравится? – Он пристально посмотрел на Киру, пытаясь уловить её реакцию, и расслабился, когда она расплылась в улыбке, рассматривая два круглых белых светильника по обеим сторонам от двери.
– О! Как здорово! – подпрыгнула Кира. – Я как раз об этом мечтала! Хотела узнать, во сколько обойдётся провести сюда свет! Какой же ты молодец! – Она с восторгом посмотрела на Расула.
– Да, ладно, я ничего такого не сделал! – пожал он плечами. – Ну, вон ещё держатели для гамака прикрутил. – Он подошёл к ограждению, проверяя на прочность крючок. – Ты говорила, что хочешь сюда гамак весить, я, правда, не был уверен, на какой высоте лучше, поэтому сделал одно крепление повыше, под взрослого, и пониже, для Тимы.
– Правда?! Можно уже попробовать повесить?! – и сияющая Кира, не дожидаясь ответа, побежала в комнату за гамаком.
Видя, как она пытается придумать, как лучше подвязать верёвку, Расул забрал из её рук гамак, ловко свернул затягивающиеся петли, продев их в крючки, и через минуту довольная Кира уже раскачивалась в гамаке, безуспешно пытаясь разглядеть звёзды, а Расул смотрел на её сияющее умиротворённое лицо, не в силах отвести взгляд. «Что же такого в этой, залетевшей в его жизнь, синичке? Почему он заморочился сегодня с электричеством в этом временном жилье, вместо того чтобы поваляться с планшетом? Зачем-то расстроился, что она не вернулась к обеду». Но мысли улетучивались, сгоняемые её тёплым голосом.
– Как же мне, оказывается, повезло с напарником! – протянула Кира, раскачиваясь в гамаке и улыбаясь Расулу. – Я и не знала, что ты такой рукастый! Ну, теперь, извини, сам показал свои таланты, так что буду нагло пользоваться! – Она показала рукой на угол их дома. – Можешь ещё и там крепления сделать? Хочу весной несколько горшков с цветами развесить. Сделаешь?!
