Первое Левино впечатление от внутреннего убранства прихожей можно описать выражением «всплеск эмоций». Правая стена открывшегося помещения была от пола до потолка завалена книгами. И Лева просто умирал от желания узнать, что это такое? Он никогда не видел книг доселе и любопытный детский взгляд сразу уцепился за прекрасную возможность задать тысячу почему. Центральная часть комнаты была свободной и довольно обширной. Во всех домах племени в этой части дома стоял стол окруженный стульями. Здесь же стола не было и удивление по поводу необычной обстановки дополняли ощущения Левы.

Удивление было усилено еще и тем, что напротив входа находилась еще одна дверь. Дверь, которая выходила за все ранее принятые Левой дверные стандарты. Дверь была вторая в доме, а значит вела в другую комнату. Что само по себе было необычно для домов гоблинов. Но самое главное в двери – была ее форма. Дверь была скошена. Ее верхняя часть была горизонтальной, а ее левая и правая части параллельно шли под небольшим углом к полу, образуя дверной параллелепипед. Даже Левины, еще детские мозги тут же сообразили, что открывается эта дверь, в силу своей геометрии, неординарно.

Взгляд Левы, брошенный на левую стену, заставил его испытать страх вперемешку с желанием бросится спасать шаманову утварь. Слева от входа стоял тот самый стол, который Лева ожидал увидеть посреди дома. На столе в очевидном беспорядке лежали как знакомые так и непонятного назначения предметы. По сторонам и перед столом стояли три стула, на которых лежали еще предметы и несколько книг. Надо всем этим богатством тикали часы с кукушкой, маятником и четырьмя грузиками, а проще говоря, ходики.

Если вы можете представить себе обычный квадратный домик с треугольной крышей, то можете быть уверены, что вы знаете, как выглядела основная часть ходиков. Все те, кто знакомы с конструкцией часов с кукушкой знают, что из корпуса должны спускаться вниз цепочки с грузиками. Однако, таких грузиков в часах было не два, а как уже упоминалось, целых четыре. Циферблат ходиков имел кляксообразную форму и отливал синим. Стрелок на циферблате не наблюдалось совершенно. Но все эти изыски конструкции, никак не могут передать следующее. Для всех знакомых с механизмами работы часов, ясно: ходики должны висеть маятником и грузиками вниз для нормальной работы. Однако эти ходики были перевернуты и висели вверх тормашками. Висели они маятником вверх, касаясь стены только одной точкой корпуса – задним углом треугольной крыши. Да, да – висели они еще и под углом от стены. Точно таким же, как скос второй двери в доме шамана. Еще – ходики двигались. Если уж говорить досконально, то неподвижными во всей конструкции ходиков были две точки – место крепления к стене, если его можно назвать креплением. И конец маятника, торчащий под углом вверх. Когда конструкция, отмеряя секунды, проходила положение прямой, и маятник образовывал одно направление с корпусом ходиков, раздавалось громкое «ТИК». Грузики, которым само их предназначение приказывало висеть вниз, качались вверх совершенно не в такт тиканию. Поэтому вся картина сумасшедших ходиков могла бы довести до ужаса любого осьминога, а уж молодого гоблина и подавно. Нечего и говорить, что подходить к столу у Левы не было никакого желания. После первого же взгляда, он даже старался не смотреть в ту сторону.

Дополняло убранство стены несколько пустых и полузаполненных книгами полок. Стену дома, где располагалась входная дверь можно, да и нужно, описать словом вешалка. Она вся была увешана какими-то предметами, от совершенно невероятных по внешнему виду, на крючках и подставках непредставляемых по конструкции, до обычных веточек и камешков примостившихся на маленьких полочках. И Леву сразу же захотел ухватить что-нибудь из этого великолепия, чтобы похвалиться потом перед ребятами и поиграть на досуге.

Не обращая внимания на необычную обстановку и всё разнообразие чувств отраженных на лице Лёвы, Алексей подошел к параллелепипедной двери и три раза громко стукнул в нее ногой. Лёва замер и уставился во все глаза на дверь. Он вот вот должен был увидеть шамана первый раз в своей жизни. Ощущение того, что всю следующую неделю, да куда там неделю, до сезона дождей, он станет центром ребячьей компании, рассказывая о шамане, заполнило его до макушки.

Дверь со скрипом отворилась.

***

Лева хотел спать. Вы только не подумайте, около десяти часов назад Лева хотел есть. А сейчас сильнее всего на свете он хотел спать. Есть он хотел тоже – это бесспорно. Но желание спать тянуло его веки вниз все сильнее, и еще пожалуй сходить в туалет, хотя туалет мог еще немного и подождать, а вот желание спать, уже почти никак.

Второй день, вот уже второй день Лева сидел над книгами упорно читая и заучивая, перечитывая и произнося вслух то, что было написано в книгах. Первоначальные тысячи книжных «почему» обернулись знанием того, что книги читают. А также знанием того, что книги придется читать еще очень и очень долго. Придется прочитать все, что есть в доме шамана. И наверное еще что-нибудь. И еще что-нибудь, и еще, и еще. Только вот в последние часа три Леву не покидало ощущение, что этого еще не наступит. Прямо за книгой лежавшей перед его глазами сидел здоровенный кот и смотрел на него. Как только взгляд Левы следуя непонятным веяниям Левиных желаний бросался куда-либо кроме книги, Лева тут же получал сильнейшую оплеуху, а кот произносил, уже в который раз «Читай!». Лева читал вслух уже четвертую книгу подряд. Уже четвертую книгу с тех пор, как он в первый раз в своей жизни увидел шамана. И уже четвертую книгу, которую ему нужно было заучить наизусть.

Первые три он уже осилил. А четвертая, по его ощущениям, ставила в его жизни большую жирную точку. Еще пара ударов и его голова не выдержит. Или он заснет и его голова не выдержит еще сотни ударов. Или он съест книгу и ему нечего будет читать и его голова не выдержит тысячи ударов. Или он не съест тысячи голов после одного удара. Или кот не съест его головы, потому что ударит.

«Читай!» Ударил снова кот. И бредовая полудрема ушла, возвращая Леву в суровую реальность обучения, по методу пьяного гоблина. Лева дочитал до конца очередное заклинание. Как и обычно, в этот момент Кот сказал «повторяй». Лева привычно уставился в глаза Коту, чтобы ни в коем случае не смотреть в книгу, и слово в слово повторил все, что было записано. Вообще-то смотреть в книгу в этот момент было можно. Оплеуха за подсматривание во время повторения никогда не следовала. Только вот оплеуха могла последовать за подглядывание во время попытки. Ведь после повторения кот говорил «Попытайся!». И Лева честно пытался сделать что-нибудь магическое. Только вот уже больше суток безуспешно.

Еще в начале обучения, когда кот еще тыкал лапой в книгу и называл буквы, звуки, символы, руны, сочетания, тона, переходы, описывал мысленные действия, записанные в заклинаниях своим собственным иероглифическим письмом, Лева прекрасно понял, что лучше попытаться вспомнить все в первый же раз, чтобы потом не получить затрещину, которая во время попытки была наиболее сильна. Сейчас новых значков, символов, иероглифов, сокращений и прочего нового, в чтении стало очень мало, но Лева понимал, что осилил свои первые три книги именно благодаря этой маленькой победе над собой. Научившись запоминать с первого раза через повторение, по возможности, без книги. Ну и еще, конечно, оплеухам этого ненавистного животного.

«Повторяй!» И Лева нараспев начал читать вводное описание заклинания:

– Чтобы принудить живое существо к состоянию сна, необходимо мысленно привязать момент пробуждения к абсолютно конкретному моменту времени. Мощность вложения силы должна соответствовать сроку усыпления. Представление о существе можно ограничить местоположением, указанием, взглядом или другим конкретным определением. Возможен тактильный контакт, который может как усилить так и ослабить принуждение, по желанию…

И в этот момент Леву проняло. Проняло понимание того, что он сейчас будет пытаться делать. “Швырнуть огнем” – Леве это было не нужно. “Поймать стрелу” – откуда ее взять? “Заставить метлу мести самой” – что такое метла? “Прорастить растение” – но его сначала надо посадить! Но сейчас!, В этот самый момент: абстракция исчезла из всего того, что он делал последние полтора дня. Он понял, что момент истины соединился с его мироощущением, и реальность впервые в жизни дала ему знать, что его жизнь нужна и полезна. С великой радостью в голосе и непередаваемым чувством силы, он впервые в жизни вложил в заклинание то, что заставляет магию работать. А именно самого себя. Периодом в заклинании сна для самого себя была избрана вечность.