Я не стала оставаться в больнице. Но меня особо и не удерживали. Смысл сидеть в четырех стенах? Дома меня ждала мама. Утром надо было бежать на учебу, а вечером – на работу. С последней, правда, могут возникнуть проблемы. Потому что я точно буду хромать. Да и рука пока плохо слушалась. Несмотря на это, увольнять меня навряд станут. Но больничные не приветствуют. Считали, что брать его нужно только в том случае, если у тебя передом руки или обеих ног. У меня же, как оказалось, только ушибы. Ну, и царапины.

Из больницы выходила, когда уже светало. Дождь закончился, но лужи на дорогах были глубокие. Погода играла, словно издеваясь.

Выглядела я не лучшим образом. Но время на то, чтобы примчаться домой, привести себя в более-менее божеский вид и поехать на учебу, у меня еще было. Маме я позвонила перед самым выходом из больницы. Выслушала возмущения по поводу того, что заигралась. И стала, по словам матери, падшей женщиной. Ей не объяснишь, что если я подрабатываю ночью, это не означает, что при этом мне приходится спать с мужчинами. Иногда я танцевала в одном из клубов, если меня просили заменить снова ушедшую в загул танцовщицу. Но и платили за такую услугу достаточно неплохо. Поэтому и соглашалась. Согласившись на Машкино предложение, я сглупила. Но что сейчас уж об этом говорить? Что сделано, то сделано. Зато у меня в кармане имелась определенная сумма денег. Если повезет, в ближайшее время я все-таки получу зарплату и тогда можно будет спокойно вести маму на обследования и закупиться лекарствами, которые ей требуются в большом количестве. Проблемы с сердцем и сахарный диабет подкосили мою родительницу сильно. И теперь она не могла работать. Чего уж там, и дома у нее не было сил даже на уборку.

Домой я не влетала, а вползала. Бедро болело ужасно, рука тоже. Сейчас я больше всего напоминала себе Квазимодо. Иду, хромаю, кукожусь и морщусь от боли. Но пропускать занятия было нельзя. И опаздывать на них тоже. Поэтому я, первым делом как пришла, закинула в себя обезболивающие. Только потом пошла умываться и переодеваться. Мама к этому времени снова спала, и я не стала ее будить. Не хотелось пугать ее своим видом. Да и слушать очередные упреки и нотации – тоже.

Одежды у меня было не так чтобы много. В связи с этим и выбор оказался не богат. Пришлось облачаться в старые джинсы, толстовку, купленную на распродаже. Последний размер, самый большой. Но можно было надевать ее и закутываться, словно в теплое одеяло. Вместо куртки надела жилетку, так как то, что у меня висело в шкафу, было уже не самого лучшего вида. Попадать в таком на глаза ребятам из универа, означало накликать на себя новые неприятности. И пусть меня считают чудачкой, это не означает, что выглядеть я должна, как оборванка.

Ольке я написала еще в больнице. Сообщила, что все хорошо и я дома. Решила, что ей расскажу о случившемся чуть позже. Все равно увидит меня такую «красивую» в ближайшие дни. Тогда и расскажу о произошедшем. Выслушивать стенания еще и Оли не хотелось. Пока вполне хватало и мамы.

Уже выходя из дома, вдруг вспомнила, что давно не ела. Как-то некогда было. Мысли были забиты совсем другим. А вот желудок был недоволен и всячески давал мне это понять, урча и вызывая тошноту. В итоге перед тем, как идти в универ, я решила подзарядиться порцией кофе. Но то ли мне дорогу перебежала черная кошка, то ли я сама по себе такая невезучая, но нормально попить кофе у меня не получилось.

Я выпила уже полстакана, пока шла по улице в сторону метро, когда мимо меня промчался какой-то парень. Толкнул в плечо. Моя рука, в которой был стаканчик с кофе, дернулась и рефлекторно сжалась. Крышечка отлетела от стаканчика и горячее кофе выплеснулось прямо мне на толстовку.

– Черт… – выругался парень, оборачиваясь. – Что за…

Медленно перевела взгляд со своей толстовки на парня и снова дернулась. Что… Что он здесь делает? Тот парень из клуба и… кажется, я видела его после. Точно! Это он меня сбил!

– Ты! – одновременно выпалили мы, зло смотря друг на друга.

– Мне конкретно на тебя не везет, – проговорил мерзавец, морщась.

– Знаешь, что я сейчас с тобой сделаю? – прошипела, прихрамывая надвигаясь на парня. – Ты, урод…

– Да-да, – охотно согласился со мной молодой человек, который был кем угодно, но только не уродом. – Я помню. И что дальше?

– Ты меня сбил! – выпалила и замахнулась на него рукой, в которой так и сжимала почти пустой стаканчик из-под кофе. – Придурок! Да я на тебя заяву накатаю!

– Эй, полегче, – предупредил мой обидчик. – Это не я.

– Я видела тебя!

– Но сбивал не я, – поморщился, словно съел целый лайм. – Я не настолько псих, чтобы гнать в дождь. Но я видел, кто это сделал. И даже заснял на видеорегистратор.

– Что? – не поверила своим ушам. Посмотрела на парня внимательнее, будто увидела в первый раз.

Ну да, так и есть. Тот несчастный, на которого я наехала в клубе. Снова стоит на моем пути. Точно злой рок какой-то. Других объяснений тому, что он делает подле меня, не было.

– Ты думаешь я вот так просто тебе поверю? – прищурилась. – Смотри, что ты со мной сделал, – возмутилась, указывая здоровой рукой на толстовку. Чуть было не пролила на себя при этом остатки кофе. – Это ты как объяснишь?

– Вот тут я случайно, – вздохнули в ответ. – И вообще, почему ты не в больнице?

– А чего мне там быть? – Теперь уже морщилась я. – Попусту тратить время.

– Ты себя в зеркало видела?

– А что со мной не так? – очередной вопрос с моей стороны.

– Побитые собаки выглядят лучше. Кстати, как твоя рука?

Посмотрела на левую руку, на которой виднелась тугая повязка. Боль она, конечно, притупляла, но не особо.

– Нормально, – солгала. – Так что будем делать? Мне звонить в полицию или ты на месте все объяснишь?

– Я и так ехал в отделение, – хмыкнул парень. – Но решил забежать и купить кофе. Вот и на тебя налетел. Плакал мой утренний допинг.

– Плакала моя толстовка, а не твой допинг, – пробормотала, хмуро посмотрев на «симпатичное» пятно, собственно, на толстовке.

– Ну, блин, сорян, – не очень-то искренне извинились передо мной.

– Все, я звоню в полицию, а там ты уже сам с ними разбирайся, – пригрозила и потянулась рукой к карману жилетки.

– Ага, давай, – хмыкнул мой обидчик, забирая у меня стаканчик. Сил сопротивляться почти не было. Как и времени до начала занятий в универе.

– Ты будишь во мне зверя, – предупредила.

Проследила печально, как мой стаканчик улетает в урну, стоящую неподалеку. Вот и попила кофе. Зачем, спрашивается, деньги тратила, которых и так не особо много.

– Хомячка или шиншиллу?

– Крокодила, – клацнув зубами, сказала.

– Ладно, давай довезу, куда тебе надо. А потом уже поеду в полицию, – решил пойти на мировую парень. – И дай свой номер телефона. Буду держать тебя в курсе. Тем более, тебя тоже вызовут в отделение. Информация из больницы уже должна была туда поступить. Кто же знал, что ты сбежишь? Так что жди звонка.

– Кстати, – спохватилась, – а палату в больнице ты оплатил? Или мне счет будет выставлен.

– Все я оплатил, – махнули на меня рукой. И, ухватив мою конечность чуть вышел локтя, повели в сторону края тротуара. – А ты сбежала.

– Мог и объяснить все, – недовольно, но уже не так зло посматривая на незнакомца, проворчала.

– Стала бы ты слушать? Набросилась бы, как сейчас, и обвинила бы меня во всех смертных грехах. Забирайся, – мне кивнули головой на машину, у которой мы остановились. – А то потом начнешь обвинять меня в чем-то еще.

Я ужасно опаздывала. А с той скоростью, с которой я сейчас ползла по улице, до универа я добралась бы часа через полтора.

– Ладно, – неохотно согласилась. – Все равно выбора особого нет.

– Да, и не поспоришь, – хмыкнул парень.

Мне открыли дверцу и отошли, ожидая, когда я устроюсь спереди, по правую руку от водителя.

– Пристегнись, – предупредили меня.

Скептически посмотрела на говоруна. Он что, за блондинку меня считает? Пусть у меня и светлые волосы, но на дурочку я вроде как не похожа. Уж об этом меня можно было не предупреждать.