"Лет в 14 я вздумал почитать арифметику, и мне показалось все там совершенно ясным и понятным. С этого времени я понял, что книги - вещь немудреная и вполне мне доступная. Я разбирал с любопытством и пониманием несколько отцовских книг по естественным и математическим наукам (отец некоторое время был преподавателем этих наук в таксаторских классах). И вот меня увлекает астролябия, измерение расстояния до недоступных предметов, снятие планов, определение высот. Я устраиваю высотомер. С помощью астролябии, не выходя из дома, я определяю расстояние до пожарной каланчи. Нахожу 400 аршин. Иду и проверяю. Оказывается - верно. Так я поверил теоретическому знанию". (Из воспоминаний К. Э. Циолковского).
Он снова плыл по воздуху, легко и свободно, но не как птица, а, скорее, как рыба в воде. Движения ничто не стесняло, и мальчик мог почти без усилий поворачивать в любую сторону, проделывать в воздухе различные акробатические кульбиты, подниматься и опускаться. Впрочем, понятия верха и низа здесь были чисто условными, ведь они появляются только вместе с тяжестью. Безграничное пространство манило своего исследователя, звало отправиться в дальнее путешествие...
Костя очнулся от грёз. Кажется, он задремал, а, быть может, просто замечтался. Такое с ним случалось довольно часто, особенно после той злосчастной болезни. В тишине так просто задуматься, потеряв связь с реальностью. Особенно если прикрыть глаза. Интересно, возможно ли такое движение без тяжести на самом деле? Эх, обсудить бы это с кем-нибудь! Вот только с кем? Младший брат слушает очень внимательно, но он думает, что это такая странная сказка. Отец только пожмёт плечами и посмотрит сквозь свои круглые очки так внимательно и строго, что пропадёт всякое желание фантазировать. Вот если бы мать... Но уже скоро год, как её нет.
На глаза Кости невольно навернулись слёзы, и он, чтобы отогнать тяжёлые воспоминания, с удвоенным рвением взялся за физику Гано, от которой его недавно отвлекли мечты о мире без тяжести. Может, в ней найдётся ответ, возможно ли такое свободное парение? Учебник читался легко; мальчик понимал автора с полуслова, предугадывая, зачастую, его научные выводы.
Костя с обидой вспомнил о том, что учителя считают его едва ли не тупицей. Но сами бы попробовали понять хоть что-нибудь из объяснений, когда вместо речей преподавателя слышен только какой-то неясный гул, в котором нельзя разобрать даже отдельных слов. Остаётся ориентироваться только на записи на доске и учебник, но пока разберёшься, что к чему, другие ребята, с нормальным слухом, уже продвинуться далеко вперёд, к следующим темам, к новым задачам.
С тех пор, как случилось несчастье, книги сделались его лучшими друзьями. Выяснилось, что в учебниках можно разбираться и самому. Формулы, столь страшные на вид, оказались не такими уж и сложными; нужно только проследить их вывод, шаг за шагом, и понять, как их можно применить. С ними было даже проще, чем с людьми. Когда все одноклассники вокруг болтают, смеются, шутят, а ты стоишь среди них, как изгой, ничего не понимая, становится нестерпимо грустно. А уж когда представишь, что это на всю жизнь... Губы мальчика упрямо сжались, и он представил себе, что, вопреки всему, всё-таки станет человеком, который совершит что-нибудь по-настоящему великое. Что-нибудь такое, чего до него никто и никогда не делал. Вот хотя бы... Хотя бы... Хотя бы научит людей парить в пространстве, без тяжести, как в своих мечтах...
Костя сердито одёрнул сам себя. Ведь если хочешь действительно совершить что-нибудь великое, нужно быть не просто фантазёром. Он же не собирается сочинять сказки, а должен сделать что-то реальное, что-то очень нужное...
И вдруг мальчик представил себе, что все эти формулы и физические законы, так красиво, так убедительно выглядящие на бумаге, могут оказаться такими же сказками, только рассказанными для взрослых. И что же тогда: он тратит время на нелепые фантазии? Костя убеждал себя, что такого просто не может быть, что взрослые люди не стали бы с серьёзным видом печатать всякую ерунду. Но ведь читают же они романы, в которых правды не больше, чем в детских сказках. И разве мало взрослые совершают неразумных поступков? Но как тогда развеять сомнения?
Мальчик оставил учебник и в волнении зашагал по комнате, туда-сюда, совсем как отец, делавший так, когда на что-то сердился или просто погружался в свои мысли. Особенно часто это с ним случалось в последнее время, после того, как пришло известие о смерти старшего брата и, следом за тем, умерла мать...
Вот если бы можно было как-то проверить то, что изложено в учебнике. Но как? Для описываемых в нём опытов требуются особые приборы, стоящие, как он прекрасно понимал, немалых денег. А его отец и так с трудом сводит концы с концами; ведь ему в одиночку приходится содержать всё их семейство. Нечего и думать о том, чтобы просить его совершить недешёвую покупку, которая никак не пригодится в хозяйстве.
И тут Костя рассердился на самого себя. Если он глухой, то это ещё не значит, что он совсем калека. И голова, и руки у него на месте. Почему бы не попробовать самому смастерить один из этих приборов, не самый сложный, и не испытать его в действии? Мальчик вернулся к учебнику и стал внимательно пролистывать его страницы в поисках чего-нибудь подходящего.
Его внимания привлекла астролябия. Косте очень нравилось даже загадочное звучание этого слова. Ведь "астро", уж это-то он усвоил из гимназического курса, означает "звезда". А разве не о звёздах он всё время мечтает, разве не их видит во сне, разве не к ним поднимается в своих мечтах? К тому же мальчик читал о том, что астролябия необходима капитанам дальнего плавания, пускающимся в океан, чтобы открыть новые, никому не известные берега. А кто из его сверстников не мечтает о путешествиях и открытиях?
Итак, решено! Он попробует смастерить астролябию! И, если опыты с ней пройдут удачно, тогда... Костя ещё сам толком не знал, что будет тогда, но был уверен, что если всё получится, это откроет для него новые горизонты. Вечером мальчик засыпал с этой мыслью. Ему снова снился полёт без тяжести, безо всяких усилий, в котором он мог дотянуться до самых звёзд...
***
Изготовление астролябии стоило Косте немалых трудов. Впрочем, всё оказалось и не так сложно, как можно было опасаться. Хорошо, всё-таки, когда умеешь работать и головой, и руками! Конечно, прибор выглядел далеко не так красиво, как на картинке из учебника, и, возможно, настоящий капитан дальнего плавания только усмехнулся бы, увидев эту поделку. Но, самое главное, это была самая настоящая астролябия, которой можно было пользоваться, измеряя не только расстояния и углы, но даже широту и долготу местности. Нет, всё-таки капитан не стал бы смеяться. Ведь кто-кто, а уж он-то должен понимать, что дело не в красоте, а в пользе. А его астролябия будет работать не хуже, чем любая другая.
