***

***

Вы хорошо помните своё детство? Есть ли у вас самое счастливое воспоминание о нем? А может несколько? Или же вы забыли его и не можете вспомнить, как бы не пытались?

- Мама! Мамочка! Смотри! Я сделала себе лук и стрелы! Сама!

- Сама? Правда? Без помощи Луизы?

- Ну, я же говорю, что сама их сделала! Тебе нравится?

- Дай-ка взглянуть на них.

Высокая женщина, с волосами цвета темного каштана, сидела в плетеном кресле, наслаждаясь лучами теплого летнего солнца. Во дворе пахло цветами и недавно политой травой. Отличный день, чтобы провести его с пользой. Читая книгу, допивая прохладный ягодный сок и радуясь тому, насколько счастливой выглядит маленькое чумазое создание в джинсовом комбинезоне. Девочка протянула матери сначала прочный упругий прут, концы которого были равномерно перетянуты толстой леской, а затем – несколько других прутьев, но менее толстых, чьи наконечники действительно напоминали небольшие пики. Конечно, не настолько заточенные, даже слегка туповатые, но выглядели как стрелы. Брюнетка внимательно разглядывала «орудия» с очень серьезным выражением лица, изредка поглядывая на свою дочь, а та в свою очередь ожидала похвалы за проделанную работу.

- Ну, что я могу сказать, мой маленький предводитель воинов… - женщина полностью сосредоточила взгляд на девочке, пытаясь выглядеть сейчас как настоящий оценщик, и после нескольких секунд молчания, продолжила, но уже с гордой улыбкой на лице. – Это самые лучшие лук и стрелы, которые я когда-либо видела!

- Ура!

Смех и радостные возгласы малютки мог услышать любой, кто находился в пределах ста метров. Настолько громкими они были. Кинувшись на шею матери, ребенок ещё около трех минут сжимал женщину в крепких объятиях своих маленьких рук.

- Спасибо, мамочка. Я люблю тебя.

- И я тебя люблю, Жасмин.

Жасмин… Лекса до сих пор помнила то, как её второе имя произносили уста её матери. Ласково, любяще и бережно. Словно она заботилась не только о своей дочери, но и об имени. Виктор дал дочери первое имя – Александрия, а Кэрол второе – Жасмин и только она её называла именно так. Только мать. Тейлор помнила, как от неё пахло цветами, иногда от неё веяло вкусной выпечкой. Даже запахи её духов. Порой, шатенке казалось, что эти приятные ароматы возникали рядом, но быстро исчезали. Словно её мать находилась за спиной, наблюдала за ней, а после вновь уходила туда, куда ушла много лет назад. Лекса могла забыть то, что происходило с ней в школе, могла забыть некоторые моменты прошлого дня, но она никогда не забывала ничего, что касалось её матери. Её взгляда, её нежного голоса, её мягких и теплых рук.

Сейчас, держа в руке рамку со снимком, на котором были изображены счастливые Кэрол и её дочь, шатенка перекручивала все свои воспоминания в голове и не смогла сдержать слезу, катившуюся по её щеке. Прошло много лет, и Лекса всегда спокойно относилась к тому, что очень рано потеряла любимую мать, но какой ребенок не будет изредка ронять слезу по своему родителю?

- Может, будь ты сейчас рядом, всё было бы иначе.

На выдохе проговорила девушка, смотря на счастливую улыбку своей мамы, но тихий стук в дверь отвлек её от собственных мыслей, вернув самообладание.

- Лекса, дорогая, можно войти? – прозвучал робкий мужской голос за дверью.

- Конечно, пап.

Высокий мужчина, с щетинистой бородой и едва заметной улыбкой на лице, неспешно вошел в комнату дочери, закрыв за собой дверь и хотел уже приблизиться и сесть рядом с ней, но немного замялся. Лекса же заметила это поведение отца и тепло ему улыбаясь, указала на свободное пространство своей мягкой кровати, где сидела сама. Виктор понял этот знак, как разрешение и занял место рядом с дочерью, сразу замечая в её руках рамку с фотографией.

- Я тоже часто вспоминаю её.

- Каждый день думаю, что было бы, если она была жива? – Лекса продолжала любоваться снимком, подушечкой пальца, поглаживая стекло рамки именно в том месте, под которым хранилось лицо её матери.

- Ну, если бы ты затеяла драку, то специально для меня, она тебя поругала, а затем шепнула бы тебе на ушко «Так держать!».

Отец с дочерью тихо посмеялись, ведь всё было бы именно так. Кэрол всегда настаивала на том, чтобы дочь умела постоять за себя и занималась спортом, а именно – единоборствами. Виктор исполнил желание супруги, но мать девочки уже не могла видеть этого. Если только не с того места, куда отправляются после смерти.

- Ты мне говорил, что иногда побаивался её.

- Именно. У твоей матери был отличный хук левой.

- На себе испытал?

- Трижды. Было больно.

- Весело же тебе пришлось, - младшая Тейлор вновь затихла, представляя себе то, как её мать врезала отцу, и девушке хотелось разразиться смехом, но она сдержалась от этого удовольствия.

- Лекса, я поговорил с Реджиной по поводу твоего отстранения…

- Пап, всё нормально. Она мне всё сказала днём и я не глупая. Я понимаю, что с ректором Свон говорила не только Реджи. Во сколько тебе обошелся мой грешок? – девушка подняла взгляд на мужчину, в котором четко выражалась вина и благодарность.

- Перестройка спорт-комплекса и общежитий, но это пустяки. Важно то, что я смог помочь, - на мгновение лицо Виктора украсила хитрая улыбка, а в темных зеленых глазах засияли искорки самодовольства. – Я даже почувствовал себя нужным в кое-то веки.

- Пап, ты всегда мне нужен.

- Знаю, но я никогда не решал проблемы, в которые ты влезала, потому что таких случаев с тобой не происходило. А в тот момент я впервые ощутил себя отцом, который заботиться о будущем своей дочери и делает всё, чтобы его не разрушили случайные ошибки.

- Но мой поступок не был случайным. Я знала, что делаю.

- И думаю, ты знаешь, что должна делать теперь.

Они минуту смотрели друг на друга, не отводя глаз. Во взгляде старшего Тейлора читалось «Не облажайся», а во взгляде его дочери «Я всё поняла». Этот безмолвный диалог заставил обоих собеседников улыбнуться друг другу, после чего мужчина стиснул Лексу в крепких объятиях своих сильных рук, а шатенке пришлось вытерпеть несколько долгих секунд задержки дыхания. Настолько сильными были руки её отца.

- Кстати, я хотел ещё кое о чем поговорить с тобой, - и вновь эта неуверенность промелькнула на лице взрослого мужчины, когда он высвободил дочь из рук и сейчас смотрел куда угодно, но только не в глаза Лексы. – Завтра на выставку ты можешь не сопровождать меня.

- Но ты ведь сказал, что пойдешь, - шатенка думала, что у отца вновь неотложная командировка и уже хотела высказать ему свои недовольства, но тут Виктор улыбнулся, и девушка впервые чего-то не могла понять в этом, непривычном её отцу, выражении лица. – Папочка?

- Я… Ну… Перед отъездом в Германию, я познакомился с одной женщиной… и мы пару раз встретились…

- Пап, прекрати так нервничать и мямлить, словно подросток на первом свидании. Если ты хочешь пригласить эту женщину, то я совсем не против.

- Правда? – мужчина очень надеялся на понимание и одобрение дочери, что можно было судить по его взгляду и Лекса, широко улыбаясь, похлопала отца по плечу, после чего поцеловала в щеку.

- Правда, пап. Я рада, что тебе кто-то понравился настолько, что ты решил её пригласить на мероприятие, где будут не только короли и их наследники Лос-Аджелеса, но и пресса, - девушка усмехнулась легкому испугу в глазах отца, а после, уже не сдержавшись, рассмеялась и поднялась с кровати, направляясь к двери и по пути говоря. – Не сдрейфь, папочка. Я болею за тебя.

Александрия оставила запаниковавшего отца в своей комнате и сразу направилась туда, где ждал самый лучший друг в её жизни. В гараж, где сейчас мирно спал «монстрик». Она очень хорошо знала своего отца. Он не струсит. Ему просто стоит собраться с мыслями и послать всех к чёрту, но сделает он это, когда посидит один и подумает над всем самостоятельно. Без одобрения его любимой дочери. Виктор, хоть и бывает робок, но когда хочет чего-то, то берёт и делает это со всей мужественностью, присущей только настоящему мужчине.