К полудню разделка большерога была завершена. Надо было торопиться, пока запах крови не привлек хищников. Или тех, кто запустил в оленя своим дротиком— вдруг они идут по следу Хорошо, что ушли не так далеко от своей стоянки, а то пришлось бы оставить на месте большую часть туши. Разделали большерога прямо на месте. Затем загрузили в шкуру столько мяса, сколько смогли поднять вдвоем, и поплелись домой. После второй ходки оставил Граку перетаскивать через скалу в каньон принесенную добычу, а сам поспешил за оставшейся на месте частью туши. Лучшие части они уже забрали, но и оставлять степным падальщикам ничего не хотелось. Андрей уже предвкушал, какой пир он устроит для своей маленькой компании, как обрадуются Старшая и Младшая жареной на углях печени, да и самому ему рыба изрядно поднадоела.
Пока свежевали большерога они с Гракой сильно натоптали. Вокруг места разделки образовалась округлая проплешина из примятой травы. Он вышел на нее и уже стал примериваться, как бы поудобнее ухватиться за оставшуюся среднюю часть туши, как из окружающей высокой травы появились темные фигуры.
Ну вот, кажется, и все. Застигли, так сказать, без штанов. Сейчас воткнут копье под ребро и прощай, каменный век, запрыгали мысли в голове у Андрея. За спиной есть кто, может рвануть назад?
Обрушившийся на затылок удар опередил его намерение.
Глава четвертая: Плен
Оглушили его не так, чтобы сильно. Голова болела, но терпимо, шею щекотала подсохшая кровь, а в остальном вроде все было нормально— не убили сразу и слава богу. Это только у мертвых нет шанса на спасение. Темнокожие заметили, что пленник очнулся, и подбодрили его тычком древка копья. И почему они его сразу не убили? Ах да, «самый мудрый» должен съесть его мозги в свежем виде. Андрей ухмыльнулся. Знали бы они, что все его знания в медицине, это умение проглотить таблетку по рецепту врача.
Дождавшиеся пробуждения Андрея темнокожие сразу же двинулись в путь. С чувством облегчения Андрей отметил, что пошли они в сторону противоположную от каньона— навстречу солнцу. Во всяком случае, Граке и детям опасность пока не грозит. Уже хорошо. Руки ему связали за спиной кожаными ремнями, а вот ноги оставили свободными. Время от времени кто-то из них бил его по спине тупым концом копья, хотя средний темп ходьбы группы он выдерживал. Наверное, чтобы грэль не забывал, что он в плену. Через несколько часов Андрей начал тупеть— он ничего не видел кроме травы и спины идущего впереди темнокожего, слышал голоса, когда они переговаривались, но не понимал ни слова. Язык был совсем не похож на тот, на котором разговаривала Грака и детьми.
Заночевали они на большом холме с широкой плоской вершиной с тремя камнями, похожими на огромные зубы великана, изъеденные кариесом. Кроме рук ему связали теперь еще и ноги и оставили лежать на боку. Ночью Андрей попытался потихоньку освободиться от пут, но очередной удар копьем прервал его шевеленья, ясно показав, что он под наблюдением. В путь двинулись с восходом солнца. Он старался запомнить дорогу, кто знает, может пригодиться, если удастся убежать, а может и нет— если его съедят еще сегодня. «Трехзубый» холм весьма приметный, отсюда он дорогу домой найдет легко. И почему они так долго идут, неужели темнокожие охотятся так далеко от своих стоянок. Это же замучаешься тащить добычу. Хотя чего ее тащить, сама идет, только успевай стучать палкой по спине. Ближе к заходу солнца темп ходьбы ускорился.
Хотят успеть на стоянку до темноты, догадался Андрей. Значит, развязка уже близка.
На стоянку кроманьонцев(Андрей решил называть их так, именовать их «настоящими людьми» ему не хотелось) пришли уже в сумерках. Из-за позднего времени суток ажиотажа их появление не вызвало. Он-то воображал, что за пойманного живьем грэля охотникам в племени устроят торжественную встречу. Но все оказалось банально— ему в очередной раз связали ноги и закинули в какое-то вонючее помещение. Андрею стало даже обидно, думал, что посмотреть на него сбегутся вождь, охотники, женщины и дети, которые будут тыкать в него пальцем и кидать всякий мусор. А тут закинули в кладовку как ляжку добытого на охоте большерога, и дело с концом.
Вонь была повсюду. Казалось, она висела невидимым, но густым облаком над всей стоянкой кроманьонцев, проникая глубоко в ноздри— как не старайся дышать только ртом— в глаза и даже через кожу. Утром Андрея вытащили из «кладовки», которая оказалась ничем иным как землянкой, накрытой шкурой какого-то большого животного, и так и оставили валяться на земле. Ноги ему оставили связанными, а вот руки развязали. Дать поесть, правда, позабыли. И вот он сидит и вдыхает «ароматное» амбре от гниющих внутренностей, костей, шкур и человеческих испражнений. Сначала он решил, что его определили на свалку для мусора, но нет, насколько он мог судить, сидя на земле, все было проще— пахучие кучи валялись повсюду в пределах видимости. Судя по всему, образовались они стихийно: кто-то разделал зверя и так и оставил остатки шкуры и содержимое внутренностей рядом с домом, или приспичило кому-то по нужде— тоже незачем далеко отходить. Обитателей стоянки смрад совсем не смущал. Излишне чувствительным обонянием они, по всей видимости, не страдали. Это его избалованный цивилизацией нос оказался слишком привередлив. Интересно, почему их называют пещерными людьми? Никаких пещер он не наблюдал, и все темнокожие, судя по всему, жили в таких же землянках, как и та, в которой он провел ночь. Строения похожие на шатры он тоже видел, но их было мало, и конструкция у них была на редкость убогой. На ребра больших животных, наверное, мамонтов, накинули вместо крыши все те же шкуры, и домик готов.
Утром, когда Андрея только вытащили из «кладовки», случился небольшой ажиотаж— собралась толпа, в основном женщины и дети, что характерно, все щеголяли голышом. Они покричали, пошипели, кто-то пнул ногой связанного ремнями грэля, затем пришел старичок с хитрым взглядом, судя по всему тот самый «самый мудрый», удовлетворенно посмотрел на добычу, покричал на женщин и ушел. Если «самый мудрый» это в самом деле шаман, то Андрей представлял облик людей говорящих с духами как-то по-другому— одетыми в шкуру волка или медведя, с козлиными рогами на голове. Может из-за жары снял свои атрибуты? Или до понятия «духов» кроманьонцы еще не созрели и поклоняются Солнцу или Луне? Уже к полудню никто на грэля внимания не обращал— привыкли. Раз уж его оставили в покое и в ближайшие часы убивать не собирались, то Андрей прикрыл глаза, чтобы спокойно обдумать увиденное.
Он заметил, что эти темнокожие отличаются от тех, кто убил мужчин сопровождавших Граку. Сложением они были похожи, такие же сухопарые и высокие, но вот форма головы выглядела совсем иначе. Если у первых были плоские лица как у эскимосов, но при этом длинные тонкие носы, то почти у всех виденных им обитателей стоянки средняя часть лица сильно выдавалась вперед. Интересно, вроде живут на одной территории, а отличаются друг от друга сильнее, чем люди XXI века разных рас. Загадка. Может и мозги грэлей у них в отличие от собратьев по виду не в почете? Хорошо бы, если это было так. Племя кроманьонцев долго задерживаться на своей стоянке, кажется, не собиралось. Невозможно постоянно жить в таких условиях. Или от эпидемий перемрут, или мусор завалит все пространство стоянки метровым слоем, и они задохнутся от вони. Поживут, нагадят, перебьют в округе всего зверя и, собрав свои пожитки, двинут дальше— искать места получше. В самом деле, зачем в таких условиях обустраиваться надолго, а пожить год-два и в землянках можно. Какой-то непрерывной хозяйственной деятельности Андрей на стоянке не заметил. Все темнокожие проходившие мимо него выглядели довольно расслабленно, никто никуда не спешил. Орудий труда тоже не заметил, или они хранились внутри помещений. Видел женщин со шкурами, некоторые из них держали в руках что-то похожее на шило, скорее всего, изготовленное из кости.
– Грэль, грэль.
Это еще кто? Вроде все желающие с утра уже удовлетворили любопытство, поглазев на редкую добычу. Андрей открыл глаза. В нескольких шагах от него стояла чумазая девочка лет семи, не больше, и с восторгом на него смотрела. Потом убежала куда-то и появилась через короткий промежуток времени с куском вареного мяса.
