Не буду подробно рассказывать, сколько шума произвела наша антирелигиозная вылазка среди всех тёть, но надзор за нами усилился, а на калитку, которая вела к выходу на улицу был повешен пудовый замок. Впереди предстояли неприятные встречи с родителями.
Отец на мое участие в террористическом акте против русской православной церкви отреагировал спокойно и прочел мне лекцию о том, что церковь – это произведение архитектурного искусства и витражи, которые мы с Фридкой собрались бить, создавал художник, и что его труд имеет большую ценность и так далее, и тому подобное, и ни слова о том, что попы это плохие люди и что они враги советской власти. Сегодня мне понятно, почему отец оставил без внимание мое отношение к попам и религии, ибо знал, что по всей стране идет процесс разрушения храмов и уничтожения их служителей. Смешно, но наши хулиганские поступки соответствовали политике Партии в отношении к церкви.
Возвращаясь к роли детского сада в моем воспитании, следует честно сказать, что она была благотворной. Я получил урок гуманного отношения к людям. Однако детский сад, к сожалению, не решал очень важную для воспитания детей проблему, проблему их физического воспитания. Дело в том, что в процессе воспитания детей в садике преобладали их нравственное и образовательное развитие, но начисто отсутствовало их физическое совершенствование. Никаких игр, никаких физических упражнений, никаких соревнований в ловкости, в силе, в умении владеть своим телом. Именно поэтому, возвращаясь из садика домой, я отчаянно бросался в объятия своего двора, где детвора «ходила на головах», играла в прятки, в лапту, бегала наперегонки, дралась и плакала, мирилась и снова дралась. В этой боевой обстановке я получал подлинное наслаждение от жизни.
Читая мои словесные излияния, читатель должен представить, что речь идет о стране, в которой всего десять лет назад произошла социальная революция, а Россия оставалась крестьянской страной, что оказывало серьёзное влияние на быт и нравы её обитателей.
В городе Пермь, где проживала моя семья, было всего три легковых автомобиля и несколько пожарных машин. Поэтому в городе господствовал гужевой транспорт: скрип телег и запах лошадей. Лошади были и основным транспортным средством. При отсутствии газа в городе царило печное отопление квартир и учреждений, и вы можете себе представить количество дров, которые было необходимо для отопления города, учитывая уральские морозы. Радиотехническое обслуживание населения ограничивалось установкой в квартирах репродукторов. Радиоприемники были только у нескольких жителей города. Музыкальная культура ограничивалась наличием у граждан патефонов. Первыми пластинками, которые я услышал в грамофонной записи, была речь Сталина на 17-м съезде партии и несколько вальсов и танго.
Забота о собственной гигиене побуждала граждан пользоваться услугами городских бань. Ванные комнаты сохранились только там, где до революции жила буржуазия. Поэтому сознание молодого поколения формировалось под воздействием всех этих бытовых факторов. Что касается факторов политических, то они, до поры, сознания граждан моего дошкольного возраста не касались. Поэтому я расскажу лишь о некоторых эпизодах нашего семейного быта.
В связи с тем, что в нашей семье было двое малолетних детей: я и сестра, а родители работали, то они вынуждены были нанять для присмотра за нами работницу. И такая вскоре объявилась. Звали её Ивановна. Это была простая деревенская женщина, совершенно безграмотная и суеверная. Я считал себя уже взрослым и власть Ивановны распространялась лишь на сестренку, которая в уходе действительно нуждалась. Некоторые эпизоды поведения этой женщины меня поражали. Жила у нас кошка Мурка. Она добросовестно ловила мышей, которых у нас было в изобилии, а остальное время где-то бродила по своим кошачьим делам. Ивановна, внимательно посмотрев на неё, изрекла: «Наша красавица беременна и скоро будет рожать». Меня это удивило, и я стал внимательно наблюдать за кошкой, чтобы не пропустить момент, который я никогда не видел, но в разговорах женщин часто слышал. И как раз на моих глазах началось это таинственное явление – факт рождения новой жизни. Мурка родила пятерых котят, и мы с сестрой внимательно наблюдали, как кошка облизывает их и кормит своею кошачьей грудью. Но кошка, видимо, обеспокоенная нашим присутствием, вдруг начала таскать котят по комнатам: то перенесет их под кровать, то в коридор… Ивановна, увидев это с её точки зрения безобразие, молча пошла на кухню, взяла помойное ведро и на наших глазах утопила всех котят в этом ведре. Я был поражен, а сестренка в истерике. В это время с работы пришла мама, и мы бросились к ней рассказывать про самосуд, который учинила злодейка Ивановна. Мама закрылась с Ивановной на кухне и начала ругать её. Я, как завзятый шпион, подслушал их разговор и четко слышал, как мама ругала Ивановну не за то, что она утопила котят, а за то, что она сделала это при детях. Я был поражен позицией мамы и не раз вспоминал этот случай поддержки ею злодейства Ивановны. Она мне отвечала: «Ты понимаешь сынок, в деревне у них так заведено, избавляться от лишних ртов. Вот ты ешь мясо и не задумываешься над тем, что это мясо коровы или курицы, которых вчера убили для того, чтобы накормить тебя». Это была голая рабоче-крестьянская правда и она поразила меня. И мне, семилетнему городскому мальчишке, пришлось рано прийти к выводу, что человек по природе своей убийца, что он живет потому, что убивает животных. Он их выращивает, кормит и поит для того, чтобы потом сожрать в ресторанах, продать подороже их мясо на рынках или просто выбросить его на помойку, если оно испортилось. Это размышления городского мальчишки. А ведь крестьянские дети с раннего детства наблюдают за убийством животных, учатся их убивать и с удовольствием их убивают. Читатель скажет: «Это проза жизни, о чем тут говорить?» Да, это проза жизни, но семья, общество должны думать над тем, чтобы эта проза как можно позже проникала в сознание подростков и не корежила бы их неокрепшую психику.
Второй поступок Ивановны серьезно ударил по экономике нашего семейства. Приехав в город, она впервые увидела водопровод и естественно не знала о его внезапных «капризах». Случилось так, что в водопроводе вдруг исчезла вода. Видимо, где-то возникла неисправность. Ивановна, столкнувшись с такой трудностью, оставила кран открытым в ожидании того, что вода вскорости пойдет. Случилось это вечером, когда наше семейство уже отошло ко сну. Ночью воду включили, и она, переполнив раковину, вырвалась на волю и, затопив квартиру, прорвалась в первые этажи нашего дома. А на первых этажах дома находился продовольственный магазин и его склады с товарами.
Возникла аварийная ситуация, в которой погибло много продовольственных товаров. Кто виноват? Фактически темная деревенская женщина и городские органы, которые обязаны были предупредить население о прекращении подачи воды, и в конце концов виноват хозяин квартиры, то есть мой отец. Учитывая мой малолетний возраст мне никто не докладывал о ходе следствия, но по нервной обстановке, которая царила в квартире, я понял, что родителям обошлось это дорого.
У Ивановны была дочь Вера, которая приехала с нею из деревни. Это была девица лет двадцати с пышным телом и круглым, курносым, веснушчатым лицом. Она иногда помогала Ивановне в уборке квартиры. Однажды, придя из детсада, я сел за стол и начал читать книжку Корнея Чуковского «Мойдодыр». Неожиданно в комнату со шваброю в руках вошла Вера, бесцеремонно пересадила меня на диван и заявила, что она будет мыть пол и чтобы я ей не мешал. Я удивился, ибо знал, что паркетный пол не моют, а натирают воском, но промолчал. Нужно сказать, что Вера была одета слишком легко. На ней было легкое короткое платьице и калоши на босую ногу. Когда она начала мыть пол около дивана, то вдруг внезапно поскользнулась и упала на спину, сильно ударившись головой об пол. Я увидел, что она даже без трусов, а легкое платье во время её падения откинулось ей на голову. Передо мною оказалось абсолютно обнаженное тело женщины со всеми его прелестями. Я впервые в жизни увидел такое и был ошарашен увиденным. А Вера молча поднялась и стала продолжать свою работу, как будто ничего не произошло и на её голое тело смотрел не будущий мужчина, а ребёнок. На меня это событие произвело неизгладимое впечатление. Я стал присматриваться к женщинам, меня окружающим: обращать внимание на их талию, ноги, шею, грудь, походку… Иными словами, во мне начало просыпаться мужское начало. Между прочим, несмотря на непривлекательность своего лица, Вера удачно вышла замуж за курсанта летного училища, и я видел её, гуляющую с ним под руку по нашей Красноуфимской улице.
