Девушки, за которыми он наблюдал до того, весело загудели, когда следователь заметил, как кто-то подошел к ним. Бросив внимательный взгляд на эту компанию, он тяжело вздохнул. К девушкам пришла Соня Морозова, которую видеть он хотел меньше всего. Он ненавидел, когда что-то, что напоминало ему о работе, появлялось в поле его зрения в его выходные. Она была живым напоминанием того, почему работа с людьми самая неблагодарная. Наивная и глупая, Соня Морозова почему-то постоянно огрызалась, хоть и помогала следствию. Постоянно высказывала свои предположения о том, что Вознесенский имеет работу только благодаря своему отцу, а на деле же настоящий и никчемный специалист, хотя и не знала, что Руслан, вообще-то, был очень талантливым и дальновидным.

Девушки зашумели еще сильнее. Вознесенский раздраженно вздохнул, а затем вышел на улицу из бара, чтобы покурить. Погода была чудесная — осень все еще радовала большим количеством солнечных дней. Листья уже шуршали по улицам, раскрашивая урбанистические пейзажи разнообразными оттенками желтого и красного. Стоило ему только затянуться желанной сигаретой, как он услышал знакомый голос где-то за спиной.

— Руслан? — он сразу понял, что это Соня. Он не успел уехать до того, как она заметила его, о чем сейчас сильно пожалел. Эта девочка сильно ущемляла его эго, хоть он старался не показывать этого.

Развернувшись на пятках, он зажал сигарету между пальцами и выдохнул, сосчитав про себя до трех, пытаясь тем самым сбросить раздражение.

— Он самый, — брюнет посмотрел в пьяные глаза девушки. Либо она успела накидаться так сильно уже здесь, либо приехала уже такой. Вознесенский решил, что второй вариант был более правдоподобен.

— А что ты здесь делаешь? — девушка оглядела его с ног до головы, а затем наклонила голову вбок.

— Знаешь, следователи тоже имеют право не только работать. Отдыхаю. Но сейчас поеду.

— Из-за меня уедешь? Я тебя раздражаю?

Вознесенский вновь затянулся сигаретой, усмехнувшись вслух.

— Да. Из-за тебя. Ты меня раздражаешь. У меня ведь ничего нет в моей жизни, кроме как Сони Морозовой и мыслей о ней? — он вскинул бровь, сипло рассмеявшись. Девушка, конечно, была права — она его раздражала, но уехать он хотел потому, что устал и уже хотел спать.

— Правда? — она удивленно смотрела на него затуманенными глазами.

— Разумеется. Соня, ты пьяна.

— Ты тоже, Руслан.

— Не в такой степени. Будь осторожна, в городе много плохих людей, которые могут тебя обидеть. Особенно когда ты в таком состоянии, — он мягко намекнул на то, что ей стоит быть аккуратнее с прогулками под луной поздней ночью в таком состоянии.

— Откуда такая забота, Вознесенский?

Руслан покачал головой и вздохнул. Он даже не знал, что его раздражало больше — то, что она его ни во что не ставит, или то, что он не может ей ничего ответить из-за своей воспитанности.

— Я ушел, — сделав последнюю затяжку, он выбросил окурок и хотел открыть входную дверь, чтобы зайти внутрь бара, но Морозова схватила его за запястье.

— Подожди, пожалуйста, — она развернула его к себе.

— Что?

— Ты… Уедешь?

Он мягко убрал ее руку, затем пристально посмотрел в ее глаза. Что-то было с ней не то.

— Ты опять? — он изогнул бровь, рассматривая ее бегающие глаза с расширенными зрачками.

— Руслан, пожалуйста, мне плохо! — она буквально прокричала это, а затем кинулась к нему, крепко обняв за талию. — Пожалуйста, помоги мне… — она потянулась к нему, желая поцеловать, но он увернулся.

— Так, — он тяжело вздохнул и погладил ее по голове. — Собирайся. Тебе нужно ехать домой.

— Домой? Смеешься? Там же мама…

— Тогда куда угодно, кроме как домой.

— Я могу остаться у тебя?

— С ума сошла? Нет, конечно. Езжай к друзьям, куда угодно, но только не ко мне.

— Ну пожалуйста! Только ты понимаешь, каково это — видеть мертвых… Мне кажется, что каждую ночь он приходит ко мне и злится.

— Боже. Ладно, — Руслан сдался.

Это решение он принял только потому, что был изрядно пьян. Вознесенский понимал, что завтра он обязательно об этом пожалеет.

— К тебе? — она подняла голову и посмотрела в темные глаза Вознесенского, а затем он понял, что она начала плакать.

В очередной раз тяжело вздохнув, он посмотрел на нее. Маленькая и запутавшаяся девочка, которая получила доступ к тому, к чему не должна была. Она не знала, как справиться с тем, что творилось в ее жизни, поэтому беспричинно проявляла агрессию по отношению к другим людям, употребляла наркотики, пытаясь осознать саму себя. Но это, конечно же, не выходило.

Квартира Вознесенского была уютной. Он любил свой дом, поэтому много времени уделял тому, чтобы ему было приятно находиться в нем, хотя последние несколько недель он бывал здесь только для того, чтобы переспать ночь, а затем вернуться на работу. Девушка задремала в такси, поэтому ему пришлось разбудить ее, а потом помочь дойти до квартиры. Она еле волокла ноги. Таксист деликатно промолчал, когда в самом начале поездки она вновь и вновь пыталась поцеловать Руслана, а потом начала на него кричать, проклиная. В квартире, кажется, она успокоилась.

Соня встала в коридоре, закрыв глаза. Затем поняла, что не понимает, где находится, а когда открыла глаза, увидев Вознесенского, то закрыла рот, который уже был готов издавать нечленораздельные звуки.

— Где мы?

— У меня дома. Тебе помочь снять обувь?

— Нет… — она наклонилась, чтобы снять туфли, но тонкий кожаный ремешок никак не поддавался. Вознесенский, понаблюдав за этой картиной, опустился на корточки перед ней, затем взявшись одной рукой за ее лодыжку, другой стал расстегивать ремешок. Избавившись от туфель, Руслан поднялся и поставил туфли в обувницу.

— Я сейчас тебе постелю, а ты иди умойся, можешь переодеться… Могу дать какие-нибудь вещи. Надо?

Соня кивнула, затем зевнула. Руслан проводил ее в ванную, а сам ушел в спальню, чтобы сменить постельное белье. Выполнив эту непростую для пьяного человека задачу, он прошел на кухню, заварил чай и стал ждать, пока Морозова выйдет из ванной. Видимо, она была из тех, кто любил плескаться в воде по несколько часов, потому что она вышла только через полчаса. Без макияжа она выглядела свежее и младше, чем была на самом деле.

— Я хочу заранее извиниться… Потому что завтра, наверное, я не буду ничего помнить, — она присела на стул, оказавшись на кухне. Руслан, не услышав, как она вошла, дернулся и обернулся.

— Извини, я тебя напугала… — она оглядела мужчину, который стоял перед плитой в домашней одежде. Без костюма и надменного выражения лица, которое не покидало его физиономию, когда он был на службе, он тоже выглядел намного моложе, чем был на самом деле.

— Нет, все в порядке, — он, передернув плечами, поставил перед девушкой яичницу и чашку с чаем. — Поешь. А затем иди спать.

— Хорошо, — она принялась есть.

Руслан сел перед ней, закурив, и стал пить чай из своей чашки, периодически поглядывая на Соню. Девушка, одетая в его махровый халат, выглядела совсем миниатюрной. Аккуратные пальчики крепко держали ручку кружки, а сама Соня не замечала то, как рассматривал ее Вознесенский. Она была красивой девушкой. Вот только в очередной раз за красивым внешним видом скрывалось столько демонов, что никакой счетовод не справится с их учетом.

Доев, Морозова подняла взгляд и благодарно улыбнулась.

— Спасибо, — она по-прежнему была жутко пьяна, но четкая речь возвращалась к ней. — Было вкусно.

— Ага. Ложись, комната по коридору налево. Я лягу в гостиной. Так что если что, то буди. Но лучше этого не делать, потому что у меня завтра единственный выходной.

— Хорошо. Руслан… — девушка замялась, а затем подошла к нему и села на колени, положив голову на его крепкое плечо. Вознесенский даже не успел отреагировать, как все это произошло. — Мне так хорошо с тобой…

Внутри Вознесенского что-то щелкнуло. Затем он понял, чем было обосновано неадекватное поведение Морозовой — на фоне стресса ей казалось, что она влюблена в него. Когда теряешь близкого человека, любое проявление человеческого отношения кажется героическим поступком.