- Да-а-а. Ну, Маш…Слушай, ну прямо кино получилось.
А то! Драмеди. Полностью согласна:
- Ну, кино и немцы.
Тянемся друг другу стаканами и чокаемся. Допиваю свое вино, и мы оба ставим наши стаканы на стол. Серега не может сдержать восхищения и это мне импонирует:
- Слушай, до этого не каждый бы мужик додумался. А ты…
Глотаю вино, выдыхаю и морщусь:
- Фу-у-ух
Переспрашиваю:
- Что я?
- А ты…
Сергей замолкает на секунду.
-... Очень красивая женщина, Маш.
Ну, хоть так. Со вздохом отвожу взгляд. Походу, продолжать наше пиршество не стоит - разговор уходит в плоскость, которая мне совершенно не нужна. Лучше отшутиться:
- Ну, вот и наливай тебе, после этого.
Поднимаю обе руки вверх, прекращая прения:
- Так, все, все, больше не наливаем!
Убираю свой стакан и поднимаюсь из-за стола, изображая занятость и творческий порыв. Пригожин все никак не успокоится:
- Да, нет, я серьезно.
- Сергей, ну, мы на работе.
- Да, я забыл, ты же не любишь смешивать…
Смеюсь:
- Ну да, я уж не говорю о напитках.
Нашу беседу неожиданно прерывает трезвон телефона, тянусь через весь стол, чтобы снять трубку.
- Да я слушаю.
Там голос Насти:
- Мария Павловна, к вам тут человек пришел, из агентства Крюкова.
- Кто? Сейчас Насть, я посмотрю.
Приходится оставить Сергея в размышлениях и повернуться к нему чуть ли не спиной. Изогнувшись, склоняюсь над компьютерным столиком и листаю ежедневник.
- Слушай, Насть, сделай ему кофе, я сейчас подойду, ладно?
- Хорошо.
Кладу трубку на базу, выпрямляюсь и ловлю на себе взгляд Сергея. Он глядит на меня снизу вверх серьезным сияющим взглядом. Я что-то пропустила? Вдруг вспоминаю свою позу минуту назад и… тороплюсь закруглить наше свидание:
- А, Сергей, что - то еще?
Он молчит, порываясь что-то сказать, и не решаясь.
- Маш, ты извини меня конечно.
Интересно, за что. Наконец, он собирается с духом:
- М-м-м… Мне, кажется, что… Что я тебя люблю.
Ну вот, приехали… Он ждет моей реакции, моего ответа, а я не знаю, что сказать. Мой мозг цепляется за его сомнения, как за последнюю лазейку. «Кажется» - это, значит только кажется. Загляделся на зад – показалось, отвернулся – померещилось… Только признаний мне и не хватает сейчас - у меня в голове и так полная каша – еще три недели назад я была уверена, что безумно люблю Романа Сереброва, а теперь все чаще ловлю себя на мысли, что почти не вспоминаю о нем. Он где-то существует, лежит в коме, а я кручусь как белка в колесе, решая текущие проблемы. Откашливаюсь:
- Гкхм.
Потом отвожу глаза в сторону. Поднимаю руку и касаюсь лба пальцем, словно это поможет мыслительному процессу. Еще что-то суетливо делаю… В общем, зависла по полной... Сергей не выдерживает такой длинной паузы и сам начинает отрабатывать назад:
- Нет, ну… Я по... Понимаю.
Он встает и обходит стол, приближаясь ко мне.
- Мне, конечно, не стоило этого говорить. И…
С каждым его шагом ко мне, все осуждающие мысли куда-то отступают, а внутри появляется странная дрожь. По-прежнему кося глазами в сторону, взмахиваю успокаивающе рукой:
- Да, нет, все нормально… Э-э-э.
Отворачиваюсь к окну. Наверно в жизни женщины такие моменты, с объяснением в любви, очень важны... Сейчас бы радовалась, вместе с Серегой, а не тупо глазела сквозь жалюзи, но…
- Маш, я…
Разворачиваюсь к нему лицом и, прижав руки к груди, мучительно пытаюсь смягчить свои слова. Они и так даются мне с таким трудом, что я от напряжения морщусь и движениями руки помогаю вытолкнуть их из себя:
- Сергей… Пойми меня правильно…, понимаешь…
Мотаю головой:
- Я... Я не готова к новым отношениям.
Робкое выражение на его лице, сменяется серьезным:
- Сейчас или вообще?
Пригожин ловит каждое мое слово, пытаясь вникнуть. Чуть наклонив голову, тереблю себя за ухо, а потом обреченно киваю, стараясь унять дрожь. Увы, мне нечего добавить к тому, что когда-то уже было сказано:
- Я не тот человек, который мог бы сделать тебя счастливым.
Наши глаза встречаются, в его взгляде светится столько робкой надежды, что мне становится горько и больно, и сопливо, и хочется хоть как-то выразить Сергею сочувствие и сострадание. Наверно что-то такое отражается в моих глазах - он вдруг мотает головой и невесело улыбается:
- Маш, слушай, если ты хочешь меня отшить, ну, скажи прямо. Ну, зачем все эти вот витиеватые отговорки.
У меня тяжко на душе, щиплет в глазах и носу. Я расстроено отворачиваюсь и вытираю мокрый нос. Не хватало еще разреветься.
- Может быть, я действительно не понимаю, но я хотел тебе сказать и…. в общем, я это сказал и…ну, извини.
Он пытается уйти, и я дергаюсь остановить его.
- Сергей, подожди!
Ну, почему? Почему мы не можем быть просто хорошими друзьями? Почему если он мужчина, а я женщина… Все должно обязательно скатываться ко всяким дурацким поцелуям и постели? Пригожин стоит, повернув голову, и ждет продолжения моих слов.
- Что?
Боюсь не выдержать и разреветься - чувствую, как в глазах уже закипают слезы.
- Ты понимаешь, я… Ты мне тоже нравишься…
Вижу, как Сергей радостно меняется в лице и замирает, а потому тороплюсь закончить:
-… Но как друг, понимаешь?
- Гкхм… Как друг, да, понимаю… Хотя бы, так.
Я чувствую себя ужасно несчастной, и когда он делает шаг к двери зову:
- Сереж, подожди, ну!
Он снова тормозит, и не глядя на меня, бормочет:
- Да чего ждать, Маш, все понятно! Чего ждать...
Он уходит, а у меня внутри скребут кошки, и хочется плакать. Мне его так жалко. Но Ромка… Дать надежду Сергею, это же будет предательство? Или нет?
***
На улице темнеет, а общественный транспорт уже накрывает час пик, так что скоро будет совсем не протолкнуться. Подумав, еду домой, пока еще можно сесть в автобус. От остановки до подъезда пешком метров триста и я, сунув руки в карманы, преодолеваю их не спеша и растягивая прогулку. Есть время поразмышлять о себе, о Пригожине, о Ромке с его бывшей - дни идут, а вестей из милиции по нашему со Светкой заявлению, как не было, так и нет.
У подъезда меня вдруг пробирает холодок, неприятное беспокойное ощущение, будто взгляд в спину, тяжелый и злобный как штык. Остановившись возле входной двери, резко оборачиваюсь, подозревая за спиной присутствие посторонней личности – слава богу, нет никого, улица пустынна. Кошмар… С этой сумасшедшей дурой, Миланой, сама скоро станешь параноиком с манией преследования. Постояв несколько секунд, тяну на себя тяжелую дверь в подъезд и захожу внутрь.
***
Дорохина уже дома, преспокойно читает книжку в гостиной, за чашкой чая, и за ужин еще не принималась. Отправляюсь в спальню переодеваться:
- Пойду-ка я приму душ, занырну по-быстрому.
Накинув халат, сначала устраиваюсь перед зеркалом в ванной смыть макияж. До меня доносятся глухие звуки — звонок в дверь, голоса, но мое внимание слишком увлечено процессом, чтобы отвлекаться — на хозяйстве есть Дорохина, и она разберется. Но уже через пару минут возникают вопросы, и я кричу сквозь двери:
- Свет, ты полотенца чистые не приносила?
То, что Дорохина одним вытиралась вижу – вот оно на перекладине висит, а для себя ничего не нахожу - кроме халата все крючки пустые. В ответ молчание и я продолжаю поиски, пока не обнаруживаю свернутое полотенце на стиральной машине, под грудой высохшего белья. Натянув шапочку на пучок, лезу под струи воды. Пятнадцати минут, чтобы поплескаться, вылезти, накинуть красный банный халат на тело и довершить вечерний уход над кожей оказывается достаточным. Оставив дверь в ванную открытой, чтобы выпустить лишний жар, протираю кремом руки и прислушиваюсь к тишине в квартире. Странно… Уйти на ночь глядя Светка не могла, тогда что? Затаилась и дрыхнет под шапкой? Ворчу:
- Дорохина, ты там умерла, что ли?
Подняв глаза, вдруг вижу в зеркале Ромкину бывшую, застывшую в дверном проеме. Это совершенно непонятно и неожиданно. Господи, зачем Светка ее впустила вообще?! И где она сама? Медленно оборачиваюсь, оказываясь лицом к лицу - у той безумные глаза, а в опущенной вниз руке огромный кухонный нож. Все как в замедленном кино – потеряв голос, я пытаюсь шевелить губами, а Милана приближается и от нее исходит такая угроза, что, кажется, говорить с ней о чем то и успокаивать бесполезно. Она взмахивает ножом с воплем:
