В накрывшей зал полутьме, разбавленной лишь оранжевыми огненными всполохами, так похожие на сестер девушки сейчас отличались только глазами. Удивительные, просто невероятные голубые глаза Саманты, по яркости соперничающие с чистым летним небом, как будто сияли в полумраке, причем даже без отсвета стихийной силы; а у расположившихся за ее спиной Иры и Ады хищные звериные глаза с вертикальными зрачками поблескивали желтым отсветом. И все три насторожены, как будто к схватке готовятся.

Насторожены, но не напряжены – отметил я.

Время для меня сейчас тянулось невероятно медленно. Даже без скольжения – просто вернувшись в реальное течение времени реального мира, я наслаждался каждой секундой полноценного существования. И с искренним наслаждением любовался красотой Саманты.

Она это почувствовала – во взгляде принцессы, когда она шагнула вперед и едва коснулась моей руки, заплясали отблески пламени… во влажных глазах заплясали. Правда, встретила меня принцесса молча, с едва заметной сдержанной улыбкой.

Но слова были не нужны – весь спектр искренних эмоций я прочитал в ее взгляде.

– My lord, – донельзя официальным тоном произнесла Саманта.

Так. А вот этот официальный тон – уже неожиданно.

Причина сдержанности Саманты обнаружилась за ее спиной – подтянувшись, чтобы выбраться из алтаря, на границе Стихийного Круга я заметил целую делегацию. Четыре человека: полковник Николаев, сэр Галлахер и еще двое – неизвестный мне военный в форме бригадного генерала Армии Конфедерации и чиновник в гражданском партикулярном платье. Может быть, я их даже и знаю, но стоят они у самой стены, лиц толком не разглядеть.

«Сейчас может стать жарко?» – настороженно поинтересовался я у Саманты.

«Не должно», – просто ответила она, сжав мою руку. Несмотря на вроде бы ее относительное спокойствие, видно, что принцесса максимально сосредоточенна.

Ну, здравствуй, старый-новый мир.

Как все привычно – вокруг происходит что-то важное, а вот что, я не очень понимаю.

Но сейчас, в отличие от прошлых заходов, я хотя бы могу задавать вопросы и получать на них ответы. Не всегда, правда, на это времени хватает – вон Баал тот же ретировался так внезапно, что я и сотой части волнующих меня вещей у него не узнал.

Саманта между тем взглядом показала мне выбираться. В руках она, как я только сейчас заметил, держала подбитый горностаевым мехом плащ. Который и накинула мне на плечи, когда, рывком выбравшись из алтаря, я спрыгнул на ведущую из Круга Стихий дорожку.

Получилось эффектно – весь Круг Стихий при моем появлении полыхнул пламенем, прошедшимся по всему периметру и яркой вспышкой завершившимся на обелиске Огня.

Круз Стихий полыхнул вспышкой настолько яркой, что сэр Галлахер, вместе с Николаевым стоявший рядом с обелиском, даже отшатнулся. Неизвестный мне военный и неизвестный мне чиновник стояли много дальше, но и они закрыли лица руками. И правильно, нечего тут жалом водить – колыхнулось у меня внутри раздражение.

Не отреагировал на огненную вспышку лишь Николаев – ну еще бы, он сам меня обращаться с этой стихией учил. И едва Огонь спал, полковник прошел по широкой каменной дорожке от огненного обелиска к алтарю.

Протянув руку, он со мной поздоровался, после чего обернулся и, посмотрев сначала на сэра Галлахера, а после на двух незнакомцев, утвердительно им всем кивнул. Все трое, соблюдая нормы вежливости, короткими полупоклонами засвидетельствовали мне свое почтение и без задержек покинули зал.

Когда они выходили, ни Саманта, ни Николаев не проронили ни слова. Когда уходящие господа исчезли из вида на ведущей наверх лестнице, я повернулся к Николаеву.

– А это, вообще, кто? – негромко поинтересовался я.

– Это – сэр Уильям Джон Галлахер, профессор физики и астрономии университета Глазго, если ты не в курсе.

Похоже, Николаев начал меня атаковать моим же оружием. В принципе, я его понимаю – если бы у меня был на попечении подобный кадр, я бы его давно посадил в клетку, как жирафу. А он все же сколько терпел – только сейчас сарказмом жалить меня начал.

– Я про двух других господ. Они, к сожалению, мне неизвестны.

– Ты их не узнал?

Я их что, в лицо должен знать? Получается, так. Но лиц-то я и не видел. Не рассматривал, вернее, – мое внимание больше Саманта занимала.

– Нет.

– Так. Это точно ты? – сдержанно поинтересовался Николаев.

– Да они в тени стояли, лиц не видно, – пожал я плечами.

– Двое других господ – это бригадный генерал князь Александр Васильевич Кузнецов и граф Игорь Анатольевич Игнатьев, – также негромко ответил Николаев.

– В честь чего они здесь?

– Александр Васильевич и Игорь Анатольевич – доверенные лица его императорского величества. Сэр Галлахер – посланник его королевского величества Георга. Все они здесь, чтобы засвидетельствовать, что ты – это ты.

– Даже так.

– А ты как хотел?

– Да у меня, если честно, даже времени сформулировать собственные желания не было, – кивнул я отстраненно и повернулся к Саманте.

– My lady.

«Я очень скучал».

– My lord, – наконец искренне улыбнулась принцесса, обнимая меня.

«А уж я как скучала», – услышал я шепот мыслеречи. Горячий шепот, в отличие от показательной сдержанности.

Отвечать я не стал, даже мысленно. Просто крепко прижал девушку к себе на пару мгновений.

– Артур, – сдержанно обратил на себя внимание Николаев.

– Сергей Александрович.

– Нам нужно очень серьезно поговорить.

Конечно нужно, ну еще бы – мысленно хмыкнул я. После всего того, что «я» натворил на Занзибаре, поговорить – это самое малое, предполагаю, что всем от «меня» будет нужно.

И особую перчинку разговору придает то обстоятельство, что все, кроме Саманты, предполагаю, думают, что Драго Младич – это я. Кроме Саманты и Валеры, если держать в уме слова Баала.

– Жду тебя наверху, – коротко сказал Николаев и направился к лестнице.

Ждать нас здесь он не стал. Мы же задержались, потому что я облачался в заранее подготовленную Самантой черно-красную форму. И когда повел плечами, проверяя настройку костюма, подумал про себя, что и я теперь выгляжу как падший рыцарь-джедай в окружении сестер инквизиции.

– Идем? – посмотрела на меня Саманта.

«Секунду», – взглядом ответил я.

Не удержался, проверил – поднял руку, заставив клинок кукри материализоваться в ладони. Контрольно проверил – все же долгое время без возможности обращаться к клинку, который стал неотъемлемой моей частью, мне было очень некомфортно. Существовал в замке я, как будто части тела лишился.

Как будто, да – хмыкнул я. Потерял связь с кукри, вот как отрезали.

Основной и самый главный секрет юмора английских шуток состоит в том, что это совсем не шутки. Когда это понимаешь, начинаешь понимать и английский юмор.

Между тем, когда я приподнял кукри, рассматривая его на свету Огня на верхушке обелиска, последовала неожиданная реакция индианок.

– Jai Mahakali, – моментально отреагировали возгласом в унисон Ира и Ада.

И обе, также одновременно, преклонили колени.

Неожиданно.

Хотя, может быть, потому, что я сам с богиней Кали, так скажем, вместе работал и даже общался как с коллегой, такого пиетета у меня перед ней нет.

Богиня и богиня, вместе демонов убиваем.

Но преклонение Иры и Ады понять, наверное, я все же могу. Люди этого мира, в котором есть магия, обычных одаренных иногда за всю жизнь ни разу не встречают, а тут эхо воли богини постоянно рядом со мной слышится. И с этой точки зрения реакция Иры и Ады, так меня удивившая, вовсе не выглядит необычной.

Обе индианки, кстати, как я только сейчас почувствовал, находились на грани истинного мира. В любой момент будучи готовыми перекинуться в астральную форму черных пантер. Поэтому, наверное, и реакция такая – все же клинок кукри, который стал частью меня, – личный дар богини, и в их пограничном состоянии его аура ощущается особенно ярко.

Отпустив разматериализовавшийся клинок, я вопросительно посмотрел на Саманту. Она мое удивление насчет пограничного состояния Иры и Ады поняла и неопределенно пожала плечами – мол, готовность на всякий случай.