– Это все?

– Все, что тебе нужно знать. Ну? Теперь ты поделишься со мной планом побега?

Ронар Инстад задумался и вцепился в заключенного в темнице напротив своими ярко-синими глазами.

– Если кровь эльфов дает тебе силу, то кровь магов тоже должна наделять способностями? Все чародеи так или иначе потомки эльфов…

– Кровь мага с неразвитыми способностями для сиадалов не лучше, чем забродивший компот для обычного человека. Слегка голова покружиться и на этом все. Но вот если маг сильный… Однако я этого никогда не пробовал. Проще найти беззащитную отбившуюся от стаи овечку, чем бросаться на медведя.

– Тогда забудь про тот план, о котором я хотел сообщить прежде. В моей голове созрел новый. Вот как мы поступим, друг мой. Сегодня вечером, после ужина я дам тебе своей крови…

– Ты маг?

– О, не такой какими ты привык их видеть.

– О-го-го! – обрадовался Сиадал. – Я спасен!

– Не так быстро, – осадил собеседника иллюзионист. – Мне нужны гарантии, что после того, как ты выберешься из своей темницы, не оставишь меня гнить здесь, добавив еще одно обвинение в освобождении опасного преступника.

– На счет гарантий ты загнул, седой. Мне тоже придется хлебать твою кровь без уверенности в том, что она не убьет меня, как только разбежится по венам. Ну что? По рукам?

– Ну хорошо, – сдался Ронар Инстад. – Однако вынужден предупредить тебя, сиадал. Если ты попробуешь обмануть меня, то обзаведешься очень неприятным врагом. В моем лице лучше иметь друга тем более, что освободить меня, судя по твоим рассказам не составит труда, – новый узник хотел перебить иллюзиониста, но тот не позволил. – Поэтому, когда выйдешь на свободу помни о том, что открыть двери передо мной — это очень простая и выполнимая задача с учетом неизвестности, которая ждет нас на свободе. Подставить меня снаружи будет куда полезнее, чем внутри.

– Я понял тебя, старик. Давай кровь.

– Не сейчас. Дождемся вечера и под покровом ночи покинем Палатонес.

Сиадал схватился за голову как будто сперва желая настоять на своем, но в итоге согласился:

– Будь по-твоему. Я уже слишком долго просидел взаперти, смогу вынести еще несколько часов.

Узники разошлись по разным углам своих темниц и улеглись, желая скоротать мучительное время сном. Циркач долго ерзал, вертелся, подкладывал под голову снятую тунику, убирал ее, но никак не мог уснуть. Хоть сиадал и не шевелился, Ронар Инстад чувствовал, что тот не спит.

До заключенных через крохотное окно доносились далекие голоса свободных творсийцев, на другом конце длинного коридора громко храпел стражник, а мышь, которой иллюзионист за время своего заключения уже успел дать имя, в честь одного из своих друзей, пищала, чем была назойливей любого комара.

– Ну раз мы вынуждены провести это время в компании друг с другом, давай поговорим, – сказал циркач.

Сиадал мучительно выдохнул.

– Похоже тебя специально посадили в темницу напротив, чтобы замучить меня до смерти. Жестокая пытка со стороны королевы.

– В разговорах открывается много общих интересов. Быть может, и мы с тобой сможем такие найти?

– Если честно, я собираюсь забыть о тебе, как только выйду на свободу.

– О, не так быстро, друг мой. Пообещай мне, что не будешь принимать опрометчивых решений до тех пор, пока я этого не разрешу. Пусть молодость и обосновалась в твоем теле, мой опыт и мудрость поможет нам сбежать наверняка. Расскажи, как там на свободе? Не приезжают ли в Палатонес странствующие циркачи из Дордонии?

– Я приехал лишь затем, чтобы убить королеву, а не рассматривать плакаты с приглашением на выступление.

Ронар Инстад тут же встал, а его глаза превратились в два круглых сетима.

– Скажи, что тебе не удалось сделать этого!

– Что ты так разнервничался, старик. Для твоего сердца такие резкие подъемы уже не полезны. Побереги его, чтобы мы смогли выбраться на свободу.

– Говори!

– Успокойся. Успокойся. Если бы мне удалось сделать это, я бы сейчас не изнемогал от пыток сидеть с тобой в соседних темницах.

Циркач успокоился и сел обратно, навалившись на сырую стену.

– Да кто она тебе? Чего ты так возбудился? – сиадал подошел к решетке.

– Скажем так. Мы с ней в хороших отношениях.

– В хороших отношениях? Тогда почему ты гниешь здесь вместо того, чтобы потчевать с ней за одним столом?

– Это не она посадила меня сюда, а ее брат.

– Император посадил, но она тебя не освободила. Ой. Прощения прошу. Ты вероятнее всего не знаешь, что сейчас она является вассалом Палатонеса и регентом всего Творса?

Ронар Инстад не сделал ничего, что мог ожидать от него сиадал, а лишь молвил.

– Драго Уйлетан вынес приговор и пока он жив, этот приговор будет в силе. Тут ничего не поделаешь.

– Боюсь, что императора уже нет в живых. У человека, что прислал меня был коварный план и если его удалось воплотить, то королева Антина Уйлетан правит Творсом единолично. Но, судя по всему, править ей осталось недолго.

– Судя по чему? – дряблые мускулы на лице иллюзиониста слегка дрогнули.

– Она призналась мне, что умирает. Ее настигла какая-то болезнь и я склонен ей верить. Ох, боюсь, что всеми любимый и процветающий Творс ждут смутные времена. Если Рогар Вековечный не приплывет раньше и не захватит престол. Но мне до этого дела нет. Было бы хорошо выбраться отсюда и вернуться к своей прежней жизни до того, как начнется вся эта заварушка.

– Королева умирает?

– Ну ты же не оглох, седой? К чему притворяться? И какое вообще тебе дело до королевы?

– Ты вряд ли сможешь понять меня, друг мой, – произнес Ронар Инстад как будто одновременно думая обо всем сразу. – Странствующие циркачи за всю свою жизнь вряд ли хотя бы единожды испытывают заботу о себе. Мы бросаем друг друга, если нам это облегчит жизнь. Мы не обзаводимся семьями, потому что понятие жить свободно и иметь жену вообще плохо вяжутся друг с другом. Но королева так искренне хотела помочь мне, что почему-то я чувствую себя ей обязанным. Хотя возможно эта обычная ностальгия по тому, что мне вообще не дано.

Циркач завалился обратно на кучу соломы, которая служила ему постелью.

– Послушай, Сиадал, а сколько тебе лет?

– Насколько помню, ты сам уже решил старик.

– Но мог я ошибаться. Ведь твои силы вполне могли тебя бессмертным сделать… – Ронар Инстад договорил фразу уже себе под нос.

– Ты угадал.

– Тогда еще есть предложение одно. Но позже. Кажется, я нашел сон, – иллюзионист зевнул во весь рот и отвернулся к стене.

***

Тюремщик принес ужин, как и было положено, ко времени, когда ярко-красное зарево заходящего солнца врывалось в камеру узника, который не ел нормально с того самого вечера на балконе у императора.

Страж был, как обычно молчалив и хладнокровен. Он поставил миски с похлебкой в камеры заключенных и удалился. Циркач прислушивался к шагам тюремщика пока они совсем не перестали быть слышны. Затем он вылил содержимое на землю, просунул тарелку сквозь решетку, поставив на середину узкого коридора, достал заранее отколотый от стены камень, сделал глубокий надрез на ладони и просунул руку наружу, чтобы наполнить сосуд своей кровью.

Нетерпеливо жаждущий вырваться на свободу мутант не находил себе места, наворачивая круги по своей темнице.

– Я чувствую! – зашипел сиадал, почуяв силу, которая исходила от вытекающей из руки иллюзиониста крови и будоражила его рассудок. – Реж глубже!

– Терпение, мой друг, – невозмутимо ответил Ронар Инстад. – Мы же хотим освободить нас двоих в добром здравии, а не древнее бессмертное свирепое существо и мертвое тело странствующего циркача.

Кровь падала в миску капля за каплей и обостренный слух сиадала невыносимо терзал его оголодавшее нутро. Ему казалось, что прошла уже целая вечность с тех пор, как старик набирает живительную для него жидкость.

– Теперь все, – циркач произнес долгожданные слова и замотал руку куском ткани, оторванным от туники.