– Почему вы не обратились к целителям? – спросила я, пока доставала с ближней полки лучшее средство моей бабушки – укрепляющий настой и отсчитывала необходимые тридцать капель.

– Твое дело не вопросы задавать, а делать свою работу, – грубо ответил менталист, и я предпочла замолкнуть.

Когда выбираешь работу с людьми, приходится сталкиваться и вот с такими вот явно настроенными враждебно экземплярами. Я аккуратно влила в рот больного настой, используя специальную ложку, обтерла его лицо, проверила лимфоузлы, оказавшиеся увеличенными. Состояние герцога вызывало опасения и вместе с тем недоумение – никаких внешних повреждений видно не было, и это значило только одно: что-то убивало его изнутри. Я пальпировала живот больного, как учила бабушка, и тот слабо застонал. Смутная, невероятная догадка скользнула по краю сознания, и я стянула перчатку с правой руки молодого герцога. Увидела посиневшие лунки на ногтях, и все встало на свои места: теперь я знала и точный диагноз, и причину, по которой они не обратились к целителям.

– Его отравили бирицином? – не до конца веря собственным глазам, повернулась я к мужчине. Как будто синие лунки могли мне привидеться!

Вообще, я всегда считала, что бирицин – это что-то из разряда давно ушедших в прошлое мифов. Ядовитое растение, справиться с которым не под силу никакой магии. Запрещено к разведению в нашем Королевстве уже очень давно, и найти его – задачка едва ли не тяжелее, чем излечить отравленного редким ядом. Потому и с противоядиями от бирицина в наше время беда, во всяком случае, я не слышала ни о чем подобном.

– Верно, магия в его случае бессильна, – подтвердил мои догадки шатен и в разочаровании дернул уголком рта. – Вся надежда оставалась на твою бабушку.

– Я дала ему настой из корня аралии, левзеи и амбриолы, еще бабушкин, – уточнила, чтобы хоть немного успокоить высокого гостя. – На какое-то время это поможет, но пациенту нужно противоядие, – и правда, очень скоро щеки герцога покрылись слабым румянцем, сердце перестало колотиться как сумасшедшее, испарина больше не появлялась, и только губы оставались такими же сухими и потрескавшимися. – Сейчас ему лучше поспать.

– У нас нет на это времени! – сверкнул на меня темными, как бездна, глазами шатен.

– Его может вообще не остаться, если вы повезете отравленного на лошади в таком состоянии! – жестко возразила я и была в своих словах абсолютно уверена: все же я с детства училась у бабушки ремеслу, поэтому, несмотря на юный возраст, в медицинских вопросах разбиралась не хуже некоторых, закончивших университет. Была у меня парочка таких клиентов…

Как бы менталист ни был заинтересован в спасении герцога, в плане лечения я понимала больше, а потому точно знала: скачка по нашим дорогам – верная смерть для ослабленного ядом организма, и планировала стоять на своем до победного. Пусть этот черноглазый воинами подопечными командует, а я нахожусь у себя дома и беспрекословно слушаться свалившегося на голову аристократа со скверным характером не обязана. Ответом мне был скрип зубов и короткое ругательство. Видимо, в качестве дам нас с Ильдой мужчина не воспринимал.

– Позвольте герцогу отдохнуть немного, – как могла мягко, я обратилась к шатену, будто на собственный страх и риск пыталась убедить дикого вепря уступить мне лесную тропинку. – Настой за это время поможет поврежденным органам, а я пока подниму бабушкины записи. Надеюсь, там найдется что-нибудь, что сможет вам помочь.

– Даю вам час, – скрипнул зубами шатен, отвернулся и уставился в окно, заложив руки за спину. Покидать в ближайшее время помещение он явно не планировал.

Я незаметно выдохнула. Все же реши этот тип увести подопечного, я бы не смогла ровным счетом ничего поделать. Не бросаться же под копыта лошадям, в самом деле! А молодого мужчину было жалко. Не должны молодые и полные сил корчиться от слабости на смертном одре.

– Мне понадобится помощь, могли бы вы выделить одного из ваших воинов? – стараясь звучать дружелюбно и при том достаточно почтительно, попросила я. – Старые записи хранятся в башне, а ступеньки, ведущие наверх, давно пора поменять. Я не рискну подниматься туда одна.

– Я сам помогу, – внимательно осмотрев меня с ног до головы, отчего-то хмыкнул черноглазый. То ли простое платье в клетку его так позабавило, то ли передник, повязанный поверх.

Я пожала плечами и повела мужчину за собой на улицу, на ходу попросив Ильду приглядывать за больным. Она мне не раз уже помогала с лечением, поэтому точно знала, что от нее требуется. Помощнице я доверяла, как самой себе. Вход в башню, являющуюся частью нашего домика, располагался снаружи, там же стояла, сколько я себя помню, приставная лестница, ведущая сразу на второй этаж. Первый использовался как погреб. Старая яблоня, что росла неподалеку, со временем раскорячилась и оперла кряжистые ветви о перекладины, найдя в них поддержку, у меня же духу не хватало взяться за топор и освободить проход туда, куда я не лазала очень давно. Это раньше бабушка меня постоянно гоняла в светлую комнату, где у нас хранились книги, и было обустроено место для моего обучения.

Шатен оглядел хлипкую лестницу, потом меня и спросил:

– Тебе точно необходимо туда лезть? Может, скажешь, как эти записи выглядят?

– Вы без меня не найдете, – покачала я головой.

– Что ж, я попытался. Надеюсь, это недоразумение не развалится под моим весом, – на всякий случай менталист потряс дряхлую лестницу. К моему облегчению та с честью выдержала пробное испытание.

Мужчина вытащил слегка изогнутый клинок, что висел у его бедра, и одним махом перерубил мешающиеся ветки, откинул их, как что-то ненужное, еще раз проверил лестницу на прочность и начал подъем. Я лезла вслед за ним. На верхней площадке он протянул мне руку, затянутую в перчатку, и я послушно вложила в нее свою ладонь, ощутив прикосновение к теплому, но чуть грубоватому материалу. Сама-то я перчаток почти никогда не носила, тем более дома. В город могла еще надеть, если ехала, например, в кондитерскую.

Тяжелая деревянная дверь, ведущая внутрь башни, была заперта. Я сунула ключ в видавший виды навесной замок и попыталась его открыть. Под недовольным, прожигающим взглядом аристократа трясла ключом и дергала его туда-сюда. Бесполезно. Кажется, смазывала я замок последний раз еще задолго до смерти бабушки.

– Отойди, – чуть грубовато отодвинул меня за плечи в сторону аристократ и попробовал провернуть ключ самостоятельно.

За пришедшую в негодность собственность сделалось слегка совестно, да и помочь больному герцогу было моей прямой обязанностью, раз уж выбрала такую профессию. Никто меня силой в нее не тянул. Краем глаза я заметила, как медальон, висевший на шее шатена, засветился, а это могло значить только одно: менталист в этот самый момент использует магию. Собственно, именно поэтому закон и обязывал их носить украшение. У магов всех остальных направлений при использовании способностей светились глаза, и лишь менталисты были этой особенности лишены. Чтобы не нарушать права обычных людей и уменьшить количество преступлений, и были придуманы специальные фиолетовые медальоны, мгновенно реагировавшие на особое излучение.

В замке что-то проскрежетало с таким противным и громким звуком, что я поморщилась, а после нахмурилась: к чему, интересно, менталист применил свою магию, если у железяки совсем нет мозгов?

– Мы владеем телекинезом, – пояснил шатен и распахнул передо мной дверь, поддавшуюся уж очень неохотно. – Прошу.

– Я что про мозги вслух сказала? – пробормотала я, входя в помещение.

Менталист предпочел оставить вопрос без ответа. На втором этаже бабушка обустроила что-то вроде мастерской, где любила проводить время за рукоделием. Но поскольку про нашу семью нельзя было сказать, что она многочисленная, в последние годы бабушка предпочитала вязать и вышивать в общей комнате, а большинство помещений законсервировала за ненадобностью. Поэтому нашим глазам предстала мебель, покрытая пожелтевшими от времени чехлами, и пыль, танцевавшая в лучах света, что проникали сквозь узкие вертикальные окошки и дверной проем, который остался за нашими спинами. С непривычки я чихнула.