"40"

  Его преследуют. Он не знает за что. Не знает герой Он или преступник. Не помнит кто Он и где? Не имеет ни малейшего понятия. Внутренний голос вопит, молит поспешить укрыться и переждать, пока всё не прояснится. Всё что у Него есть - это подсознание, единственный союзник к которому грех не прислушаться. За спиной нарастает лай собак, приближаются чужестранные голоса. Безусловный рефлекс на пару с инстинктом - вот Его поводыри.

  Бледный свет занавешенных окон вычерчивает улицу. Темнота Ему на руку, но это ненадолго, нужно поскорее убраться с улицы. "Стучите, и отворят вам" - гласит писание. Местные с ним незнакомы или напуганы? Его надежда на спасение тает с каждой безответной дверью. Отчаяние колотит ознобом, страх поливает холодным потом - Он бодрит себя как может, но силы на исходе. Ноги ведут Его под землю, пересчитывая ступеньки, тянут в черноту.

  - Хвала проводникам! - дверь поддалась. Тёплая сырость, как ждала, рванулась на свободу, в холодную ночь.

  - Она меня выдаст, - и Он спешит прервать поток. - Теперь забиться в щель, найти нору, дай срок, пускай глаза привыкнут к свету.

  Влага была по всюду: капли блестели на стенах длинного коридора с одним рядом дощатых разбухших дверей; конденсат капал с потолка, стекал по трубам. За стенкой слабый гул. Теплоузел, не иначе.

  - Как странно, у воздуха нет запаха.

  Тусклые лампы на длинных шнурах, из-под ржавых конусов таращатся на "незванца". От них не скрыться, внизу как на ладони.

  - Эврика! Наверх, укрыться за трубопроводом, стать тенью у всех на виду.

  Две широкие трубы надулись теплоизоляционной тканью. Они изгибами выползали из стены, пробегали чуть ниже потолка и растворялись в потёмках коридора.

  - Спасибо мне, что я худой, - Чаплинской походкой Он протискивался под потолком. На середине пролёта теплотрассы замер - внизу скрип дверцы. Невидимка - отныне Его кредо, ни звука - вот Его удел.

  Мягкая поступь, короткие шаги всё ближе. Осторожный стук по дереву. Через узкую щель меж трубами видны лишь седые волосы да полоска света на мелкозернистом полу. Но это не важно, Ему всё хорошо слышно: дыхание внизу, приближение шагов, скрип двери.

  - Прости, что разбудила, дело срочное, - женский шёпот искрит тревогой. - Нужно всех собрать. Мне было видение.

  - Что на это раз? - тихо спросил твёрдый женский голос.

  - Я видела сорок могил...

  - Элла, - вздохнула женщина в дверях, - мы все Вам благодарны, Вы не раз предупреждали нас о неприятностях. Не Вы ли привели нас сюда, где мы обрели дом? Что предлагаете? Разбудить всех? Сейчас? На ночь глядя снова в дорогу?

  - Да, и как можно скорее, иначе... - голос задрожал.

  Тёплые трубы, которые поначалу согревали Его - теперь душили, жар становился невыносим. Духота, тяжело дышать, не хватает кислорода. Он осмотрелся наверху. Чуть впереди, в каком-то полуметре колыхалась паутина. Трещина в кладке намекала на сквозняк. Ему стоило невероятных усилий сохранить инкогнито, скрыть своё перемещение от двух пожилых женщин внизу. Жара отступила, когда Его лёгкие наполнились свежими молекулами, прохладной воздушной смесью.

  - Куда дальше? Идёт война. Тут хоть крыша над головой и добрые люди помогают нам. Многие нашли работу, а как сейчас относятся к иудеям, сами знаете. Где ещё так будут благосклонны к нашей общине? Пусть даже Вы и правы, и нам грозит опасность, но все так устали от скитаний, лучше смириться и оставить все как есть.

  - Клара, я уже много повидала на этом свете и не страшусь покинуть его, но среди нас есть молодые, они должны знать об опасности, пусть сами выбирают свою ...

  Он так увлёкся разговором двух женщин, что не обратил внимание на возню снаружи. Лай собаки у входа в подвал заставил содрогнуться не одного Его.

  Входная дверь открылась с такой силой, что застонали петли. Подвал наполнился суматошной вереницей шагов и резкими иноземными словами. Ему было видно лишь как бегут по коридору вооружённые люди в чёрной форме.

  - Это по мою душу, - Его сердце забилось чаще, липкий пот заливает глаза.

  Переполох, трещат доски, всюду стоны, всхлипы, бормотания. У стены, плотно прижимаясь друг к другу, выстроились гражданские, много возрастных, одеты кто во что горазд. Напротив, сколько позволяет Его обзор, через каждые, метра два, застыли разнокалиберные солдаты, с автоматами МР 40 на перевес.

  - Alle zu schweigen! (Всем молчать!)

  В полной тишине две пары шагов остановились. Картавый голос отрапортовал на немецком.

  Размеренные шаги приближались. В поле видимости остановился человек в чёрном плаще.

  - Среди Вас прячется преступник, выдайте его, иначе будите наказаны! - тихое перешёптывание прокатилось по ряду напуганных людей. - Suchen (Обыскать).

  В комнатах затарахтели пожитки. Картавый голос доложил результат.

  - Кто старший? - громко спросил офицер СС.

  - Я могу говорить за всех, - ответила Клара.

  - Всем разойтись и не выходить! - солдаты с выкриками "Schneller!" (быстрее!), принялись заталкивать гражданских в комнаты.

  - Сколько Вас? - чёрный плащ обратился к пожилой женщине.

  - 39.

  - Все евреи?

  - Не все. - дрогнул голос Клары. - Господин офицер, среди нас нет преступников, здесь только пожилые люди и дети.

  Эсэсовец задумчиво прошёлся по коридору и обратно.