Подвинув ближе фонарик, я нашел что-то похожее на трубку с острым наконечником и немедленно вытащил ее наружу. Это была трубка аварийной заправки, подключенная к автономной помпе, насколько мне было это известно. Взяв в другую руку пакет найденный ранее в контейнере, я не долго думая воткнул острый конец трубки прямо в него, ожидая что запустится помпа для подкачки. С сожалением я наблюдал как эта прозрачная трубка оставалась пустой. Это должна была быть именно она, я не мог перепутать, значит дело в чем до другом. Положив пакет с воткнутой трубкой на окровавленный пол, я стал искать внутри робота помпу, ручной насос или что-то подобное.

Только спустя пару минут до меня дошло, что даже если я и найду у нее этот блок, моих знаний все ровно буден недостаточно, чтобы с ним разобраться и заставить работать. Все что мне пришло в голову в тот момент – ударить в ее грудь кулаком несколько раз. Но и это естественно не принесло никаких результатов. Я сел рядом на пол, прямо на разлитую кровь и смотрел на пентаморфа с жуткой досадой. Вместе с разлитой кровью от меня утекала возможность узнать, что же с ней произошло.

«Может быть собрать кровь с пола и как-то залить ее в гемоблок…», «попытаться замкнуть разорванные провода у нее внутри…», «найти аварийную кнопку перезагрузки, чтобы активировать помпу…» – я не знал что мне делать и с грустью осознавал собственное бессилие. Мне было жаль ее. Жаль, что она не раскроет, кто с ней это сделал. Жаль не объяснит, что она искала в той канализации. Жаль, что она просто не скажет мне ни одного слова.

Даже во мраке, перемазанное кровью лицо пентаморфа оставалось безмятежным и в то же время тихо волнующим мою душу.

Сидя в крови, еще несколько мгновений я смотрел ей в глаза. Мое сердце вдруг встрепенулось от озарившей идеи. Ей нужно давление в системе, но вокруг не было ничего, что могло бы его создать. Ничего кроме меня самого! Не мешкая я снял с себя куртку, закатив рукава посмотрел на свои вены. Направив фонарик на сгиб локтя, я стал быстро, как сумасшедший сжимать и разжимать кулак на правой руке. Вытащив трубку из пакета с мозгом, я облизнул ее на всякий случай и крепко, настолько, насколько мог сжал правый кулак. Поднеся острый конец трубки, который был явно не приспособлен для того чтобы проткнуть кожу, я начал медленно вдавливать его себе в руку, надеясь что смогу добраться до вены. Это было сложно, а точнее практически не реально. По крайней мере, именно таким способом. Максимум что у меня вышло, так это расцарапать себе весь локтевой сгиб, что сделало задачу еще более невыполнимой.

Я отчаялся. Был раздосадован этой неудачей. Смотря на расцарапанную и опухшую правую руку, на которой в этом мраке уже ничего нельзя было разглядеть я перевел взгляд на левую. Сначала мне захотелось повторить все тоже самое и на ней. Но потом я понял что все это зря – недостаточно острым концом пластика мне не добраться до вены. Сдаваться я и не собирался. Отбросив от себя любые мысли о последствиях, закрыв глаза и стряхнув пот с лица я набрал воздуха поглубже в грудь и вцепился зубами в левое запястье, сжав челюсть настолько, насколько мог. Я хотел кричать во все горло но во рту был кусок кожи, моей кожи, который я все еще сжимал зубами. Огромный, как мне тогда казалось, он стоял на пути между прорывающимся наружи диким криком и тишиной окружавшей меня. Собравшись с силами я выплюнул его на пол и открыл уже привыкшие к мраку глаза. Окровавленную, покусанную руку мне было сложно воспринимать как свою собственную. Она выглядела невыносимо жалкой. Казалось, ее только что покусал свихнувшийся новоиспеченный пациент клиники для девиантов на Франц Авеню. Тем не менее, я заметил нужный результат – вены были оголены и хорошо различимы, кровь лилась ручьем. Несколько сосудов я все же прокусил вместе с кожей.

Я не мог ответить себе – зачем делаю все это. Из любопытства или просто потому что не могу бросить ее здесь, пусть даже она ничего не значит для меня. Да, она же робот на службе у Первоматери, не сильно отличающийся от тех, что я видел каждый день, всю свою жизнь!

Но, обратного пути уже не было. Я, взяв трубку в руку, снова облизнул ее и медленно поднес к надкусанному запястью, из которого энергично выливалась моя кровь. Разглядев небольшую вену, похоже изрядно мной прокусанную, я ввел в нее трубку и по ней тут же быстро побежала кровь прямо в инженерный отсек робота. Как только пойманная трубкой кровь добралась до ее живота и скрылась в утробе, я стал ждать, сам не понимая изменит ли это что то или нет. Склонившись над ней, я вернул гемоболк в его штатное положение и попытался передавить рукой, останавливая выливавшуюся из него кровь, которая была уже моей собственной. Примерно через минуту, я почувствовал легкую слабость и онемение во всем теле, особенно в подключенной к пентаморфу руке.

Вскоре я заметил как свет от ее фонарика слегка моргнул. Она начала медленно оживать. Ее тело наполнялось жизнью и я надеялся что вскоре снова смогу услышать ее голос. Слегка приподняв голову, она посмотрела на меня, потом на свои распотрошенные внутренности к которым я был подключен. Она взяла меня за руку, которой я держал ее поврежденный гемоболк, отодвинула ее в сторону, и стала сама удерживать выливающуюся из нее кровь.

– Этого хватит – произнесла пентаморф, уверенным, тихим голосом.

– Ты сможешь встать? – спросил я ее, не спеша отсоединять трубку.

– Да, смогу, отключай – сказала она привстав, опираясь рукой о мое плечо.

Я вынул трубку из вены, после чего пентаморф сразу забрала ее у меня и спрятала внутрь себя. Я осторожно встал на ноги чувствуя как кружится голова.

– Тут довольно скользко – встав следом за мной сказала пентаморф осматривая пол вокруг – сам сможешь передвигаться? – спросила она меня, кажется виня себя в том, что произошло.

– Только перевяжу руку чем-нибудь и надо будет выбираться отсюда – отрывая кусок ткани от рабочего комбинезона, ответил я. Пока не ощущая никаких серьезных последствий от потери крови, я смотрел на пентаморфа, которая направляя свой фонарик в разные стороны пыталась понять где находится.

– Извини, что втянула тебя, но у меня не было другого выбора – осветив мне лицо, произнесла робот.

– В каком смысле втянула? Кто это сделал с тобой? – показывая пальцем на ее живот, спросил я.

– Я расскажу. Но чуть позже. Давай сначала попробуем оба выбраться отсюда живыми.

– Выбраться жив… – не успел я произнести эти слова, как на складе в мгновение включилось освещение, выхватив нас из темноты, с ног до головы окровавленных, стоящих в темной, липкой луже. Неподалеку царил бардак, который я устроил на стеллажах, разоряя контейнеры с органами.

Из ее живота с открытым инженерным отсеком, все еще лилась кровь и торчали провода. Пентаморф руками придерживала свой гемоблок от протечки, судя по всему ранее, до встречи со мной, запрограммировано не имея к нему доступа. На фабрике роботам специально запрещали возможность проникновения в него до вмешательства человека, ограничивая методы самопочинки при критических поломках. В целях безопасности разумеется. Пентаморф поспешила закрыть инженерный отсек, как только заметила мой взгляд, изучающий ее внутренности.

Тут же я услышал грохот и удары со стороны неработающих дверей, похожий на звук от какого-то железного предмета упавшего на пол. Через мгновение двери распахнулись и мы увидели двух людей в одежде службы безопасности фабрики. Из коридора они удивленно смотрели на нас, так же как и мы на них.

Эти охранники стояли рядом, плечом к плечу и выглядели весьма неблагообразно. На их лицах красовались длинные черные бороды, прикрывающие тугие шеи, которыми они ворочали в разные стороны, смотря то на нас, то на разбросанные по полу пакеты, то куда-то еще. Одежда на них была того же серого цвета, что и все балахоны на фабрике, но уже куда более удобная, напоминающая комбинезоны инженеров, со множеством карманов и специальных утягивающих ремней. Мы с пентаморфом стояли не двигаясь в середине кровавой лужи, словно ждали от них какой-то реакции.