***

Рассел живёт в милом домике недалеко от школы с папой-омегой. Это я знаю от Билли, конечно. Мы проезжали здесь мимо на машине, и он указал пальчиком на этот дом в деревенском стиле — лужайка с плодовыми деревьями перед старинным жёлтым крыльцом с качелями. Легко запомнить.

Перед резной бежевой дверью была ещё белая москитная дверца, так что я постучал прямо в неё. Долго ждать не пришлось, и навстречу мне вышел омега, которого я как раз и ожидал увидеть в роли отца Рассела — низенький и суховатый, с пергаментной кожей вокруг глаз, злыми морщинами вокруг рта и очками на цепочке на шее. Одет он был так, будто собирается в филармонию — мягкий коричневый костюм и бордовые мокасины.

— Здравствуйте, мистер Уоллис.

— Здравствуйте, — ответил омега и прищурился, будто хотел получше меня рассмотреть, — Рассел сейчас на тренировке…

— О, но я пришёл не к нему, а к вам.

— Ко мне? — удивился омега и тут же испуганно отступил на шаг, когда я рванул на себя москитную дверцу. Уверен, вид у меня был более чем пугающий. — Я не разрешал входить! Я вызову полицию!

— Я не собираюсь входить в ваш жуткий дом. Здесь ужасные вещи происходят, — ответил я и, разблокировав телефон, показал ему фото, кивнув на очки. — Наденьте очки и взгляните. Узнаёте его? Это мой сводный брат — Уильям Томпсон, но все зовут его Билли. Вы наверняка с ним знакомы, ведь они встречались с Расселом, — пояснил я, а затем свернул фото и показал сообщение в чате. — Собственно, он мне его и отправил. Думаю, хотел скинуть парочке своих друзей, а я попал в список по ошибке.

— Я не понимаю…

— Сейчас объясню. Видите ли, Билли только недавно исполнилось семнадцать, он несовершеннолетний, а вот это, — я снова открыл фото, — детская порнография, за распространение которой, предусмотрен реальный срок. Так понятно?

Омега сначала покраснел, потом побледнел и схватился за грудь, где видно очень-очень быстро стучало сердце. Он протянул руку и попытался схватить меня за плечо, но я увернулся.

— Прошу, зайди в дом.

— Я уже сказал, что не зайду в этот дом.

— Пожалуйста, давай поговорим. Обсудим… — затормозил он, что-то обдумывая, а после встрепенулся, будто нашёл решение. — Чего ты хочешь? Денег? Скажи сколько, я заплачу, только удали фото.

— Деньги меня не интересуют.

— Тогда что?

Я медлил, рассматривая растения на крыльце, чтобы заставить его ещё больше нервничать. Сам же был спокоен как удав. Здесь я в своей стихии, можно так сказать. Мистеру Уоллису я не сопереживал и даже представить не мог, что он чувствует, лишь надеялся, что ему очень плохо, и он последует моему плану.

— Он сфотографировал моего брата без согласия. Думаю, это и так видно. А после этого попытался изнасиловать.

— Я не верю, такого не может быть… — залепетал омега, приложив руку ко рту, закрывая губы.

— Но так и было. Билли вернулся домой почти раздетый, в слезах и шаге от настоящей истерики. Это сделал Рассел. Он травмировал его физически, а уж психологически… Билли не захотел идти в полицию, даже когда на следующий день ваш сын всей школе растрезвонил, что у них был секс, показывая это фото избранным. Мой брат — хороший человек.

— Но если он не хочет, чтобы об этом знали… — тут же вцепился в мои слова омега, но быстро замолчал и посмотрел в пол, когда встретился со мной глазами.

— В тот раз я позволил ему решать и пожалел об это позднее, а сейчас… Жизнь Рассела только в моих руках. И я совсем не похож на моего хорошего брата. Я бы подождал ещё три недели и отнёс фото в полицию в день совершеннолетия Рассела, чтобы его арестовали и судили уже как взрослого, — сказал я, выкладывая на стол последний козырь, который мистера Уоллиса особенно впечатлил, ибо он снова стал бледнеть. — Я бы так и сделал, но как это поможет Билли? Ему придётся выступать в суде, смотреть на это фото снова, и снова вспоминать события того вечера, как вспоминает их каждый раз, когда встречает Рассела в коридоре. Вот чего я хочу — чтобы его там не было. Я хочу, чтобы он раз и навсегда исчез из жизни моего брата. Переведите его в другую школу.

— Ему осталось доучиться всего один семестр…

— Мне поебать, чтобы уже завтра я его не видел. Сегодня был его последний учебный день. И это ещё не всё. Раз уж я отпускаю насильника на все четыре стороны, то не хочу, чтобы он радовался жизни, будто ничего не было. Думаю, это будет справедливо, — сказал я и сперва выдержал драматичную паузу, а потом продолжил. — Он больше не играет в футбол, вы запретите ему тренироваться.

— Но он же капитан. Квотербек.

— Был. Я буду следить за ним в новой школе и если узнаю, что он снова играет…

— Боже, — выдохнул омега, сжав переносицу, — он не поступит в колледж, если не будет играть.

— С судимостью за детскую порнографию он не то, что учиться, он даже мусор не сможет устроиться убирать. Вы, главное, помните об этом, и решение будет просто принять.

— Хорошо. Я всё сделаю. Ты удалишь фото?

— После выпускного.

— Как мне быть уверенным, что ты не пойдешь в полицию позже, или когда я переведу Рассела в другую школу?

— А ваше душевное спокойствие меня не волнует. Вы вырастили морального урода. Делайте, как я сказал, и надейтесь, что сын больше никого не изнасилует. Всего плохого.

Я резко повернулся на пятках, спустился с крыльца и обернулся только у поворота — мистер Уоллис всё ещё стоял в дверях как приколоченный. Мне было на него плевать и внутри ничего не шевелилось, но стоило только представить, как облегчённо вздохнет Билли, когда узнает, что больше не увидит своего бывшего, как губы растянула улыбка. Абсолютно искренняя.

Билли. Теперь он под моей защитой.

***

Мой папа и отчим вернулись вчера вечером крайне уставшие и тут же завалились спать, даже не подозревая, сколько всего произошло за этот короткий период их отсутствия. Омега со мной всё ещё не общался по-прежнему, но уже хотя бы не делал вид, будто меня нет.

В школе мы не виделись, но результат моей работы был налицо, поэтому я вовсе не удивился, когда Билли постучался ко мне поздно вечером перед сном. То, что он подошёл так близко и с ногами забрался ко мне на кровать, ведь хороший знак?

— В школе переполох. Мистер Уоллис забрал документы Рассела, чтобы перевести его в другую школу. Все шепчутся, когда я прохожу мимо. Думают, что это мой отец запугал Рассела, и он бежит в страхе. Даже футбольная команда мне в глаза не смотрит и обходит по дуге, а ведь я забрал их капитана и передал другой школе.

— Это не важно. Куда бы он не перевёлся, играть в футбол ему нельзя.

— Ты это серьёзно?

— Серьёзно.

— Но он очень любит футбол!

— Надеюсь, что так, но теперь любить он его может только на расстоянии.

Этот шок и потрясение на лице омеги быстро превратились в радость, но он попытался её скрыть. Злорадство вовсе не в духе зайчика Билли, даже по отношению к таким как Рассел. Сощурив малахитовые глаза, он спросил:

— Как ты это сделал?

— А это важно? — снова ответил я вопросом на вопрос и сказал то, что уже какое-то время назад сформулировалось в голове. — Я хочу, чтобы ты знал — теперь никому не позволено тебя обижать. Даже мне. Я обещаю, что больше не предам твоё доверие.

— Знаешь, что? Я очень хочу тебе поверить. Но не могу сделать это всем сердцем, ведь ты сам мне не доверяешь. Я прощу тебя, обещаю, только… расскажи мне про Ламара.

Сердце вдруг пропустило удар и замерло в груди на мгновение, чтобы через секунду пуститься вскачь. Руки похолодели, и я сжал их в кулаки.