– Да не за что. Но не забудь, ты у меня в долгу. Не отчитывай меня в следующий раз, когда потеряю пропуск.

– Договорились, – сказала я, кликнула на «отправить письмо» и пошла в магазин. Может, Ксандер и самый неряшливый из всех, кто когда-либо переступал порог «Колтон Кэпитал», но он добрый, чего не скажешь о многих остальных. Он не обязан помогать мне с этой скучной и неблагодарной задачей. Я задумалась, почему бы это. Наверняка у него есть еще какой-то повод, важнее того, чтобы заранее гарантировать себе новый пропуск. Может, он собирается написать какой-то удивительный экономический анализ и забрать у Пирса «авторские права». Что ж, если так, то удачи ему.

Когда через десять минут я вышла из лифта с выполненной миссией, стало ясно, что в офисе возник кризис другого рода.

В приемной стояла Тэнси. На ней было простое маленькое белое платье, свободное и ничего не подчеркивающее, но достаточно короткое для того, чтобы продемонстрировать ее загорелые стройные ноги во всей красе. Ее распущенные волосы спускались по спине, а на ногах были серебряные ботильоны на высоком каблуке с открытыми пальцами, которые идеально сочетались с серебряным лаком. На каблуках она была почти такой же высокой, как Ренцо, но не совсем. Я заметила, потому что они стояли рядом, оба с телефонами в руках.

Павел сердито шел к своему месту, похожий на кота, которого только что отпугнул другой кот и который теперь идет в отступление, даже не попробовав тунца.

Воздух просто вибрировал от тестостерона.

– Шарлотта! – сказала Тэнси. – Я получила твое сообщение и подумала, что, может, я заранее приду и подожду здесь, а потом мы пойдем, как только ты освободишься. Надеюсь, ничего страшного.

Я отдала Ренцо пачку кофе. Он улыбнулся своей очаровательной улыбкой и поблагодарил меня, к моему удивлению, а потом сказал Тэнси:

– Я позвоню, – обернулся и пошел к себе.

Тэнси подмигнула мне и почти незаметно взмахнула кулачком, как бы говоря: «Ура!»

Я оставила ее в приемной, ответила на пару экстренных писем, выключила компьютер и несколько минут поправляла макияж в женской уборной, жалея, что на мне такое унылое, серое и официальное платье-рубашка от «Рейсс». Я и так незаметная, а на фоне Тэнси совсем потеряюсь.

Но когда рядом Тэнси, на меня и так не взглянут, что бы на мне ни было, – утешила себя я, нанося бронзер в попытке создать иллюзию скул. Взять Павла и Ренцо, к примеру – я работаю с ними уже не первый месяц, и они на меня даже не взглянули, а с Тэнси провели пару секунд и уже чуть не подрались из-за того, кто пригласит ее первым.

Я завершила образ ярко-красной помадой и убрала волосы. Сойдет.

– Прекрасно выглядишь, – сказала Тэнси, – классные туфли. Ну что, пойдем?

Мы пошли вниз по улице, прямиком до ароматной темноты «Ритца», и сели за столик в баре.

– Вот это да, – вздохнула Тэнси, – как круто. У них даже пианист есть. И икра в меню. Ты, наверное, постоянно сюда ходишь?

– Хотелось бы! Двадцать фунтов за коктейль – это не для меня.

Какое-то время она смотрела на цены в меню и вздрагивала, а потом сказала:

– Так, я плачу. Раз ты уже так мне помогла! Мне «Идеального Джентльмена», пожалуйста.

– А мне «Железную Леди», – сказала я назойливому официанту.

Несколько минут Тэнси восхищалась красотой нашего офиса и расспрашивала меня о том, как работают хедж-фонды. Я старалась не пускаться в кучу скучных и ненужных подробностей об альтернативных инвестициях, портфелях институционных инвесторов и разнице между активными и пассивными стратегиями. Главное, ей было очень интересно – она жадно слушала и задавала умные вопросы. Мне было бы очень лестно, если бы я не знала, что все это – экстренный курс подготовки к очень важному тесту.

Ее сила воли меня поражала. Только после того, как мы заказали по второму коктейлю и нам принесли еще по миске с оливками, она сказала:

– Ну. Расскажи мне о нем.

– О Ренцо?

«Ну конечно о Ренцо, Шарлотта. Боже мой».

– Ага, – подтвердила Тэнси.

– Ну, ему тридцать два. Родился в Риме. Учился в Кембридже и Массачусетском технологическом институте. Несколько лет работал в Немецком банке, а потом…

Но зачем ей было слушать его резюме. Она же не проводила с ним собеседование о приеме на работу – скорее, сама к нему готовилась. Я ломала голову, пытаясь вспомнить хоть что-нибудь, чего не будет в его профиле на LinkedIn (она и так его откроет, как только я выйду в туалет).

Я сделала глоток коктейля.

– Он – Козерог, родился пятнадцатого января. Следит за «Формулой‐1» и болеет за футбольный клуб «Лацио» – не «Рома», это важно. Похоже, у него огромная семья – он постоянно просит помощников пойти и купить его племянникам и племянницам подарки на дни рождения и крестины.

– О, как мило, – сказала Тэнси, а я еле удержалась от того, чтобы сказать, что было бы еще милее, если бы он поднапрягся и сходил за ними сам.

– Его любимые рестораны – «Квадрат» и «Скетч». Живет в квартире в Марилебоне, совсем недалеко от Харли-стрит. Могу дать адрес, если хочешь начать жесткую слежку.

Тэнси захихикала.

– Да нет, не надо. Ну или, может, в другой раз. Девушки у него нет?

– Нет, девушки нет. Насколько я знаю, он ни с кем не встречался с того времени, как пришел к нам работать в начале года.

– Был женат? – спросила она.

– Нет. Но знаешь, честно говоря, когда я впервые его встретила, я тоже какое-то время ходила за ним по пятам. Знаешь, как бывает. Он встречался с Табитой Уайтли, знаешь, моделью, еще с какой-то девушкой из «Сделано в Челси» [15], не помню ее имени, и с Минти Хастингс-Херберт – я прочитала в «Хэллоу!», что она когда-то встречалась с Хью Гровенором [16]. Так что он очень избирательный – ты в хорошей компании. Только похоже, что меняет девушек как перчатки.

– Я люблю трудности. Ну что, давай закажем еще коктейли.

Мы заказали и какое-то время говорили о другом. Но я знала, что Тэнси раздирает вернуться к разговору о Ренцо.

И вдруг она выпалила:

– Да он все равно не позвонит, нечего волноваться.

– Я удивлюсь, если не позвонит.

– Правда? – спросила она вдруг с надеждой и волнением в голосе.

– Ну, во‐первых, посмотри на себя. По сравнению с тобой эта девушка из «Сделано в Челси» и Минти, как ее там, просто дурнушки. Я знаю, загуглила. А еще, Ренцо просто так ничего не делает. Они все у нас такие: быстро принимают решения и приводят их в исполнение. Позвонит он.

– В таком случае надо поскорее подкрасить корни и сходить в солярий недели через две.

– Только через две?

– Не хочу, чтобы он думал, что я на все готовая. Ты что, я же серьезно.

Я с восхищением подумала, что они с Ренцо нашли друг друга, но сказала:

– Что бы ты ни делала, не влюбляйся в него. Я не вынесу, если он разобьет тебе сердце.

Я посмотрела на ее милое, нетерпеливое лицо, вспомнила, какой доброй она была ко мне, когда я волновалась из-за Мэдди, как провела со мной целый день, потому что мне было одиноко, как положила в контейнер еды на тридцать фунтов – с такой легкостью, будто делает это каждый раз, когда ходит в магазин, – и поняла, что действительно за нее волнуюсь.

Следующая неделя далась Тэнси непросто. Представляю, какая ей нужна была сила воли, чтобы не спрашивать каждый день, был ли Ренцо сегодня на работе, ходил ли куда-то прошлым вечером, ходил ли на ланч и с кем, спрашивал ли о ней. Но каким-то образом она удержалась.

Знаю, что вы подумаете: «Что? Она его видела всего пять минут! Она что, какая-то сексуально озабоченная?» Но если в отношениях и бывает такой период, когда даже в самых нормальных, рациональных людях пробуждается какая-то озабоченность, то опыт мне подсказывает, что это происходит не под конец и не тогда, когда начинаешь подозревать его в неверности, а в самом начале, во время наивысших надежд, ранимости и незащищенности.