Идти – три минуты быстрым шагом, поэтому я не успела прийти к мнению «погуляли и хватит». Звоню в домофон. Его-то он должен услышать. Но нет, не отвечает. На мою удачу в подъезд заходят парень с девушкой, и я прошмыгнула вместе с ними. Звоню в дверь. Тишина. Настойчиво звоню ещё и ещё. Блин, ну не может же он уйти! Писал, что пришёл домой. Время – одиннадцать вечера. Идиотка.

Ладно, пойду, пока не вышли соседи. И без того уже чувствую себя полной дурой.

Дома я на какое-то время успокаиваюсь. А потом внутри снова завертелся этот вихрь. Слёзы начали душить. Мне стало страшно. Ну почему он не отвечает, а? Так не должно быть! Я должна до него достучаться… А вдруг с ним что-то случилось? Блин, хватит уже! Похоже, я достала саму себя… Заснуть не могу. Верчусь, как будто во мне копошится Чужой. Это невозможно. Невозможно описать смерч, который закручивается во время таких переживаний. Моя реакция не соответствует величине трагедии? А я согласна, я сама это знаю, но всё – как навязчивая идея.

Час ночи. Я выхожу из подъезда. Самая глупая ситуация, если мне сейчас кто-нибудь по башке даст.

Снова звоню в его домофон. Тишина. В это время уже не стоит рассчитывать на случайных прохожих. Звоню ещё раз. Щелчок.

– Кто там?

Офигительное чувство радости оттого, что абонент доступен. Теперь, даже если пошлёт, уже не так страшно.

– Это Юля.

Открывает без вопросов.

Сонный в дверном проёме с недоумением на лице.

– Ты чего? Я вообще обычно не поднимаю домофон, но подумал, что, если звонят в час ночи по второму кругу, значит, точно ко мне.

– Ты читал сообщения?

– Да нет… Я заснул сегодня рано, что-то убился так на работе.

На очередной сессии с психоаналитиком я задалась вопросом: а что это было вообще? Почему такая реакция просто из-за того, что человек вечером, придя домой, не отвечает на мои сообщения? Почему я не подумала, что он лёг спать?

Секрет прост. Моя психика считает, что все, кто вдруг резко становятся для меня недосягаемы, возможно, умерли. Так когда-то родители ушли и не вернулись и уже не ответят никогда. Поэтому, стоит только потерять контакт, внутри поднимается неконтролируемая волна страха, что это навсегда.

***

Чего я никогда не могла подумать, так это насколько приятным в общении может быть интроверт. Когда мы только познакомились, его нелюдимость и немногословность пугала меня. Он казался угрюмым, и невозможно было понять его настроение. Но при «ближайшем рассмотрении» он оказался очень остроумным, заботливым. Прекрасным собеседником, причём как я люблю: достаточно начитанным.

При всей разности наших профессий нам всегда было о чём поговорить. А учитывая то, как он слушал, я могла рассказывать и рассказывать без остановки. Лучше пары не найти, чем флегматик-интроверт и холерик-экстраверт. Самое главное – не тащить его постоянно к друзьям и не заставлять делать то, что он не любит. Тогда в ответ он раз в году сходит с тобой на день рождения к подруге и даже сводит в ресторан.

За многие годы жизни в своём внутреннем мире я привыкла, что на внешний можно повлиять только серьёзным напором. Ждать милостей от природы не стоит. Поэтому форсировала события и старалась делать так, как мне казалось верным по ходу пьесы. Ведь в моих фантазиях герои поступали так, как мне хотелось. Думалось, что и в жизни так будет. И даже неудачный предыдущий опыт отношений и работа с психоаналитиком не смогли одномоментно выкорчевать из меня этот способ жить. Поэтому, встретив человека, с которым у меня случилась НАСТОЯЩАЯ близость, отличная от всех предыдущих и даже немного пугающая, я не собиралась сдаваться.

***

Мы встречались два месяца. Он планировал ехать куда-то в отпуск, а я намеревалась провести этот отпуск вместе с ним. Он был несговорчив, нерешителен. Я – настойчива и убедительна. Он порой пропадал где-то и говорил, что ещё не может решить, куда потратить неделю отпуска. Я же замутила отличный вариант: корпоративный проект, над которым я работала в Москве, имел такой успех, что сотрудники филиалов нашей компании потребовали проведения фотосессий у них тоже (айтишники любят не только компы, но и творческие активности). Поэтому меня не могли не отправить по работе в Минск. Можно было бы поехать вместе на несколько дней раньше и совместить командировку и отдых. Он неожиданно легко согласился. Сказал, правда, что на всю командировку не останется, так как уже договорился встретиться с другом в Питере, куда он собирается на несколько дней, разбив свой отпуск на две части.

Ну, это уже победа – почти три дня вместе! Такого у нас ещё не было. Мы договорились встретиться у моей работы, так как я ехала на съёмки с большим чемоданом.

Я переживала, что что-нибудь случится, и он в последний момент не приедет. Пока я не увидела его у выхода метро, меня всю колотило изнутри. Прошло уже несколько лет после жизни с Глебом, но я так и не разучилась бояться того, что тебя могут обмануть на пустом месте. Без всякой логики и оправданий. А может, я всё ещё внутренне помнила уход родителей, и каждый раз, когда происходило что-то значительное для меня, я волновалась, что всё вдруг резко закончится и пойдёт не так, как думаешь.

На перроне он дёргался, нервничал и жутко тормозил, роясь в сумке в поисках документов. Я уже поняла, что неторопливость и нерешительность – его обычные состояния. Со своим холерическим темпераментом я смотрела на его флегматичные движения, как на кадры замедленной съёмки. Но была так счастлива, что без раздражения, весело заскочила в вагон. Оглянувшись, увидела, что он наконец нашёл паспорт, с билетом всё окей. Ура! Мы едем!

Путешествие в плацкарте нельзя назвать самым романтичным способом передвижения. Мой угрюмый попутчик не собирался меня развлекать и уткнулся в книжку. Можно было бы надуться, но я радовалась – уж из поезда он никуда не денется. Да и в Минске от меня сбегать странно. А значит, три дня только мы вдвоём.

Город-герой встретил ласково и воздушно, раскинувшись широкими проспектами и монументальными высотками советской эпохи. Солнце терялось в кленовых листьях – золотая осень в самом расцвете. В отель заселяться было рано, и мы просто пошли гулять.

Сидели на лавочке, я лежала у него на коленях. Он читал книжку. Идиллическая картинка. Сложно было осознать, что это на самом деле происходит со мной и это действительно мой мужчина. Над нами проплывали облака и, казалось, подмигивали мне: «Не дрейфь, Юля, у тебя всё получится. Куда он от тебя денется теперь».

Периодически он переписывался с кем-то. Я не подглядывала, конечно же. Но спросила, кому он отправляет фото.

– Коллеге, мы всегда обмениваемся фотками и часто переписываемся.

– А она не спрашивала, с кем ты поехал?

– Она достаточно умна, чтоб понимать, что я поехал не один, но выпытывать что-то не станет, так как по природе своей тактична.

После этой фразы мне стало ясно, что вышеупомянутым качеством я-то точно не обладаю, и мне только что это дали понять. Поэтому расспросы я решила не продолжать, хоть меня и напрягало наличие у него такой замечательной подруги.

Изо всех сил я старалась отсечь мысли об идеальной третьей. Моя «любимая» схема отношений – Я, Он и Идеальная Она (бывшая, или просто подруга, или неразделенная любовь, или любая баба, которая подвернулась и которую я поставила на этот пьедестал). Я всю жизнь была очень ревнива. Даже если повода не было, я его находила и переживала очень остро. Естественно, не вынося мозг, так как прав ни на что не имела. Но в тот период я уже находилась на стадии выздоровления от этого недуга. Проработала с психоаналитиком, откуда всё это взялось, на мне применили все самые проверенные техники дядюшки Фрейда, и поэтому легче стало не истязать себя мыслями о возможной сопернице. Ибо светило солнце, а Минск был приветлив и по-осеннему спокоен. Мы слушали аудиогида, поведавшего нам решительно обо всех достопримечательностях, я сфотографировалась с каждым памятником, намотали не один десяток километров в беседах и взявшись за руки. Я была абсолютно счастлива. Казалось, что он тоже.