– Вы, курсант Абрамов, даже не представляете, к каким катастрофическим последствиям может привести подобный шаг. Это же – прямая интервенция. Это провал всей нашей политический системы и авторитета страны. Советую вам хорошо подумать над моими словами. В этом случае нужно руководствоваться принципом разведки: прежде чем войти, нужно хорошо подумать, как оттуда выйти. Советский Союз никогда не был агрессором и не попирал суверенитета ни одного независимого государства. Надеюсь, вы правильно меня поняли.

Закончив лекцию, полковник вышел из палатки и направился к ожидавшей его машине. Виктор, переместившись в тень, наблюдал за его отъездом.

– Я так и знал, что Абрамов обязательно задаст ему какой-нибудь дурацкий вопрос, – неожиданно для него, произнес Петровский.

– Я бы на твоем месте помолчал. На занятиях нужно слушать преподавателей, а не спать. Ладно, хоть я не спал и спросил его, а то он бы сделал вывод, что читал свою лекцию в тихий час, – ответил Виктор и засмеялся.

Вечером Абрамова вызвал к себе Марченко. Он был мрачен, как никогда. Осмотрев палатку и убедившись, что они в палатке вдвоем, сказал:

– Между нами, Абрамов, тобой заинтересовался товарищ Власов – оперативный сотрудник из особого отдела. Это нехороший знак для тебя.

– Это из-за моего вопроса полковнику?

– Нет. Из-за того, что ты взял тогда в плен старшего лейтенанта. Тот направил рапорт, в котором по-своему изложил все обстоятельства пленения. Он написал, что ты использовал в отношении него пытки, стараясь узнать о местах засад и размещении блокпостов, и вообще, что ты крайне неуравновешенный человек и тебе не место на этих курсах.

– Извините, но ничего запрещенного я не применял. Пусть докажет.

– Доказывать свою невиновность будешь ты, Абрамов, а не он. Это же особый отдел, а не «гражданка», – подчеркнул Марченко.

– Спасибо, товарищ командир….

– Предупрежден, значит, вооружен, – ответил Марченко. – Меньше болтай, больше смотри, наблюдай и анализируй. Умей из всего делать выводы.

Абрамов снова поблагодарил своего командира и вышел из палатки. Достав сигарету, он закурил и присел на ящик из-под боеприпасов. Вины он за собой не чувствовал, но тем не менее легкая тревога заставила его снова вспомнить тот день, когда он захватил в «плен» старшего лейтенанта Краснова.

***

Сотрудник особого отдела Власов оказался земляком Виктора. Родом он был из города Зеленодольска, что в пятидесяти километрах от Казани. Судя по его внешнему виду, оперативник был года на три старше Виктора и вот уже несколько лет занимал должность старшего оперуполномоченного отдела при учебной базе КГБ. Встретив Абрамова у входа в щитовой домик, он, широко улыбаясь, провел Виктора в предоставленный ему кабинет и усадил на стул.

– Давай, земляк, не стесняйся, проходи, – произнес Власов. – Чайку хочешь? Я в такую жару научился здесь спасаться зеленым чаем. Ты знаешь, Виктор, никогда не думал, что горячим чаем можно бороться с жарой, а вот жизнь научила.

Он разлил зеленый чай по пиалам и одну из них протянул ему. Зеленый чай мало напоминал, привычный Абрамову черный, и он недоверчиво сделал несколько небольших глотков. Чай оказался довольно терпким и горьким. Заметив его гримасу, Власов громко и задорно засмеялся.

– Что, не нравится, Виктор? Мне тоже сначала не нравилось, а я потом привык.

Власов разговаривал с ним, словно с закадычным другом: много шутил, смеялся. Оперативник расспрашивал Абрамова о Казани, о Волге. В какой-то миг Виктору показалось, что он тоскует по родным местам, где прошли его детство и юность. Когда Виктор полностью удовлетворил его любопытство, оперативник все так же мило улыбаясь, протянул ему лист бумаги, исписанный мелким убористым почерком.

– Вот, ознакомься, Абрамов. Думаю, что тебе станет интересно прочитать о похождении некого Абрамова Виктора. Забавная история.

– Что это? – поинтересовался он у Власова.

– Это рапорт старшего лейтенанта Краснова, – ответил оперативник. – Надеюсь, ты еще помнишь эту фамилию?

Абрамов взял в руки рапорт и стал внимательно читать. Чувство негодования постепенно стало переполнять его. Закончив читать, Виктор, молча, вернул его Власову.

– Ну, что ты можешь сказать на это? – спросил оперативник и впился в Абрамова колючим взглядом.

– Все, что изложено в этом рапорте, товарищ капитан, – ложь и провокация! – спокойно произнес Виктор.

– Что значит, ложь? Дыма без огня, Абрамов, не бывает. Тогда расскажи мне, как все было? – предложил Власов.

«Вон оно что? – мгновенно подумал Виктор. – Выходит, ты специально вел со мной дружескую беседу о Казани, о доме. Ты просто старался своими воспоминаниями расположить меня к себе. Но ты ошибся во мне, товарищ Власов».

– А что мне рассказывать, товарищ капитан? Все что было, я уже изложил в рапорте на имя начальника курсов.

– Тогда, что там было? – все так же мило улыбаясь, спросил он, Виктора. – Ты же знаешь, Абрамов, я твоего рапорта не читал и поэтому не знаю, что ты в нем написал.

– А ничего и не было, товарищ капитан. Взял языка, расспросил о постах и засадах. Он все рассказал в деталях, а затем предложил помощь – довести меня до населенного пункта Кара-Гуль. Когда мы дошли туда, мы с ним увидели группу солдат внутренней службы. Вот он и попросил меня срезать все пуговицы с его штанов. С какой целью, не знаю, но я срезал, как он просил. Краснов пошел к солдатам, а я в лес. Вот и все.

– Как все? – спросил он. – Ты что хочешь сказать, что он сдался тебе в плен добровольно?

– Я вам этого не говорил, потому что не знаю. Я его окликнул из кустов, а он вдруг поднял руки и сдался.

– А ты, Абрамов, парень не такой простой, каким кажешься с первого взгляда. В тебе есть какая-то червоточина. Видно, мы с тобой по-хорошему не разойдемся. А, жаль….

– А вы, как хотели, товарищ капитан, чтобы я сам себя оговорил на радость вам? Пока еще никто у нас не отменял презумпцию невиновности. Если вы считаете, что я вас ввожу в заблуждение, то докажите обратное. Мало ли что мог написать этот старший лейтенант. Вам с ним нужно работать, а не со мной. Ему, по всей вероятности, начальство накрутило хвост, вот он и решил таким образом реабилитироваться.

– Ты меня не учи, Абрамов, что мне делать, понял? Я сам еще в состоянии разобраться. Нужен будет твой совет, спрошу. А пока, советую рассказать всю правду о тех событиях. Скажи, за что ты до полусмерти избил старшего лейтенанта? Насколько я знаю, условиями учений не предусматривался захват военнослужащих в плен.

Виктор замолчал и стал разглядывать лежащие у Власова на столе принадлежности.

– Ты что, не слышишь меня, Абрамов? Или ты не знаешь, что такое особый отдел? Могу ввести тебя в курс дела. Это – отдел контрразведки в системе Комитета государственной безопасности, работающий в войсковых соединениях. Ты понял?

– Ну и что? Выходит, вы из меня хотите сделать какого-то изменника Родины? А в отношении пленения действительно в плане учений не было ни одного слова. А что не запрещено, то разрешено, товарищ капитан. Вы же юрист и должны это знать.

Лицо Власова покраснело и стало чем-то напоминать зрелый томат. Капитан сглотнул слюну и, нагнувшись к его уху, тихо прошипел:

– Пойми, Абрамов, мне нужна истина и ничего, кроме нее. Поверь, ничего личного.

– Я еще раз вам говорю, товарищ капитан, изложенные в рапорте старшего лейтенанта факты – сплошная ложь. Вы сами это прекрасно знаете, но почему-то требуете, чтобы я доказывал вам обратное.

Абрамов снова замолчал и уставился в угол довольно большого кабинета. Над головой Власова висел портрет первого Председателя ВЧК Дзержинского, который с холста с интересом следил за их словесной дуэлью.

«Что делать? Признаться в том, что я вырубил этого лейтенанта или стоять на своем? – думал Виктор. – Кроме нас двоих, этого никто не видел и поэтому никто не сможет подтвердить или опровергнуть мои слова. Значит, нужно по-прежнему гнуть свою линию, иначе можно погореть».