Ну как же взрослые любят решать за других! Словно они никогда не были в нашем возрасте и не совершали ошибок. Да, возможно, глупых ошибок. Но ведь, чтобы осознать, что ты что-то сделал неправильно можно лишь тогда, когда ты сам через это пройдёшь, а не, исходя из опыта других. Да и окружающие люди и обстоятельства у каждого свои. Зато, если ситуация наполовину совпадет, то взрослые потом обязательно будут своё дежурное высказывание выдвигать, мол, я тебе говорил или говорила, а ты меня не послушала. Так зачем же тогда жить, если не совершать ошибки?! Идеального же всё равно не существует!

Мама, думаю, в своё время тоже совершала глупые ошибки. Папа, наверное, также. И бабушки с дедушками сто процентов. Виктор, тем более. Только его они точно ничему не научили.

Невозможно оградить своего ребенка от жизни, невозможно. Можно научить его, как отличать плохое от хорошего, но путь свой он должен избрать сам, а не делать выбор за него, считая, что ваш выбор самый правильный и лучший. Иначе последствия будут плачевными для всех сторон.

Я, наконец, успокоилась, но сон всё равно долго не шёл. И лишь под утро он накрыл меня своим плюшевым одеялом.

Глава 16

Алекс

Я добрался домой очень поздно и отрубился.

«Ну какой же я идиот!» – ругаю себя с самого утра, проспавшись, но мучаясь ужасным похмельем.

Зачем я к ней поехал. Зачем?

Это всё текила. Это всё она. Но я же помню, что сам этого хотел и сам поехал. Она такая милая. Сидела рядом. Так хотелось её обнять или положить голову ей на колени. Она другая. Абсолютно другая. А я наорал на неё. Зачем? Она же не виновата, что у меня нет нормальной семьи, а у нее она есть. Но я завидую этому, завидую очень сильно.

Перебираю в памяти всех своих девиц, но даже подобия серьёзных отношений у меня никогда не было. Никогда. День, неделя максимум. Я не был к ним готов и попросту не хотел. А, может, не было той, с кем бы мне захотелось их попытаться построить!?

У меня нет полноценной семьи. Мать почти всё время на работе. И она меня не любит. Не любит совсем. И не устает при любом случае напоминать, что именно я причина всех ее бед. Что я не должен был родиться. Что я её ошибка. Я никогда не знал, что такое материнская любовь и нежность. Она никогда не пела мне колыбельные, она не ложила меня в постель рядом с собой, когда в детстве мне снились кошмары, она не радовалась моим первым успехам. И, когда я стал зарабатывать первые деньги, чтобы действительно помочь ей, думая, что она, возможно, меня хотя бы за это полюбит, она восприняла это как должное, как плату за то, что вырастила меня.

А тут идеальное святое семейство! Ну надо же! От Иры реально исходит такой бесконечный обволакивающий уют. Она так и пахнет домом. Ни от одной девчонки я не улавливал такой пряный аромат дома и тепла. А мне этого так не хватало в детстве, что сейчас, когда я это почувствовал, меня теперь, как наркомана, тянет к ней за очередной дозой.

Сказать ей правду?

И, как результат, стать изгоем. Чтобы все придурки и неудачники потешались надо мной?! Смеялись в лицо и попрекали этим. Нет, я не могу через это переступить.

Не сказать. Потерять её совсем.

Дилемма.

А, может, открыться ей? И всё объяснить. Возможно, она поверит и сделает вид, что не знает. И мы всех вокруг обдурим. И прокатит. Нет, это бред. Она не станет молчать, я в этом уверен.

И вот я сижу и не знаю теперь, что делать со всем этим.

Я окончательно и бесповоротно запутался как в игре, так и в своей дурацкой жизни.

Она сведет окончательно меня с ума!

Глава 17

Ирина

Сегодня на паре по философии мистер Каган задал нам домашнее задание – написать эссе на тему, что мы думаем о жизни после смерти. Я пока специально не хочу читать его книгу, которую он издал по своим лекциям. Иначе посещать занятия станет не так интересно, а так ждёшь с придыханием каждой его лекции, как очередной выпуск остросюжетного сериала.

В коридоре меня догоняет Саманта. Этот курс философии она не слушает.

– Ты идёшь со мной на первую вечеринку осени! – утвердительно говорит она, заправляя выбившуюся прядь коротких волос за ухо.

Зачем она подстриглась? У нее были потрясающие светлые волосы чуть выше лопаток, а сейчас каре. Да ещё и выкрасила их в розоватый цвет. Не понимаю я этих самовыражений!

– Тебе идёт! – говорю, как и полагается в случае с подругами, дежурную фразу.

– Спасибо! – улыбается она. – Так ты идешь?

Что? Я не ослышалась? Опять вечеринка. Не хочу обижать Сэм, но мне эти вечеринки только боком выходят. Приходим вместе, а уходим порознь. Она любит веселиться, что не скажешь обо мне. Или я неформатная такая.

Но дома сидеть тоже неохота. Мама каждый день мне заводит одну и ту же волынку про плохих парней, но запретить ходить на вечеринки не может. На мой взгляд, она без Виктора сама уже достаточно распустилась, что мне порой приходится одной ночевать в нашем огромном доме, пока она весело проводит своё время или в Бостоне, или в Нью-Йорке. А, возможно, где-то ещё.

Когда я училась на первом курсе в России, студенческая веселая жизнь, благодаря излишней бдительности брата, обошла меня стороной. И, мне кажется, что я не нагулялась. Нет, это не то, чтобы у меня неимоверное желание напиваться и непотребно себя вести, просто хочется немного расслабиться. Но пока не особо-то и выходит.

Хочу узнать у Саманты, а будет ли там мальчик на черном шевроле, но сама понимаю, что да, будет. Он же не пропускает ни одной тусовки.

Но после того, как он недавно приходил к нам домой, я иначе взглянула на него. И, возможно, начинаю его немного понимать.

В России говорят, что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Слова пьяного Алекса наводят меня на мысль о том, что под маской самовлюбленного козла и прожженного эгоиста скрывается парень с душевной раной, которая, по всей видимости, периодически сильно болит и кровоточит.

Но, будто у меня всё отлично ?! Хотя, со стороны это, видимо, отлично и выглядит. Но у него, наверное, всё настолько плохо, что он предпочёл загородиться от внешнего мира толстым забором и поэтому так себя отвратительно со всеми ведёт. Он так боится понять и принять истинного себя. Так что, если встречу его там, я не буду больше его бояться, как раньше.

– А когда она? – с любопытством интересуюсь я. – У меня ощущение, что в Америке студенты только и делают, что ходят по вечеринкам!

– В пятницу. – отвечает подруга. – А что у вас в России молодёжь не веселится? Да ну ладно?

– Тусят, конечно. Просто мне это никогда не казалось интересным. – делая безразличный вид, говорю ей.

– Значит, идёшь?! – не перестаёт доставать меня Саманта.

– Да, да, иду, иду я с тобой. Но ты ж меня всё равно там бросишь! – нервно говорю я. – И до утра я там не собираюсь оставаться. Мама меня явно не отпустит.

– Так ты ж по вашим меркам уже совершеннолетняя и можешь делать, что хочешь?

– Сэм, ну хватит, иначе я передумаю! Ещё одно твоё слово и я передумаю! – недовольно высказываю ей.

Первая вечеринка осени в Йеле – это как традиция. Она проходит ежегодно на территории кампуса в конце сентября. По сути, это первый студенческий шабаш после длинных летних каникул. В холлах студенческих общаг устраивают импровизированные танцполы, избавляясь на время от всех ненужных вещей, приносят диванчики и столики, с которых никуда не исчезают постоянно наполняющиеся напитки. Тушат свет и в лучах стробоскопа холл общаги уже и не отличить от ночного клуба.

Мы приехали пораньше. Саманта в облегающем черном платье и на умопомрачительных высоких шпильках смотрится очень эффектно.

«Только бы она не упала!» – думаю я, оглядывая всё время её.

Платье доходит ей лишь до середины бедра и оголяет длинные стройные ноги. Она всегда купается во внимании парней, что они так и пожирают её своими глазами. А мне так дискомфортно, словно эти взгляды направлены и на меня.