Он колебался, потом кивнул.

- А несколько ночей подряд?

Командир телохранителей явно не понимал, чего я от него хочу.

- Приказ об удвоении постов еще в силе, - продолжал я. - А людей не хватает.

Выделить мне часть своего отряда, ты, Алинис, не захотел. Так чего удивляться, что солдаты, стоя на стене всю ночь на пролет, спят потом на каждом шагу.

Алинис наградил меня не добрым взглядом.

- Твои солдаты могут спать где угодно, но только не на посту. Тем более, если это позволило бежать Птице-Огонь.

Я поморщился. Уж слишком неправдоподобным казалось то, что Тимильс спал на посту.

- Почему моего подчиненного послали охранять то, что должны были охранять твои люди?

- В тот день отряд сопровождал князя на охоту.

- Hа охоту!? - я почувствовал, что закипаю, будто сердце вытолкнуло в голову сгусток огня. Я что, спятил? Или Алинис повредился в уме? Кого он разыгрывает тут передо мной?

- Замок чуть ли не на осадном положении, - продолжал я, - князь гонит меня за тридевять земель за подкреплением, а сам как ни в чем не бывало выезжает поохотиться. Во главе отряда телохранителей. Кого ж еще брать на охоту, как не свору псов!

- Забываешься, Рик, - рявкнул Алинис.

- Это ты забылся. Ты не имел права судить и приговорить моего подчиненного в мое отсутствие.

- Князь судит кого хочет и когда хочет.

- Hе прикрывайся князем. Имей смелость отвечать за поступки, а не только приказы отдавать.

Упираясь руками в разделяющий нас стол, мы смотрели друг на друга. Алинис едва сдерживался, чтобы не перепрыгнуть через него и не кинуться на меня, я же, напротив, совершенно успокоился.

- Если хочешь, можешь попробовать разорвать меня на части, - предложил я.

Можете назвать меня мальчишкой, но мне нравилось изводить его.

Алинис не поддался на мои слова.

- По уставу, - произнес он бесстрастным голосом, - часовой, упустивший узника, должен быть казнен:

- : если только его командир не возьмет на себя обязательство вернуть сбежавшего.

Hа секунду у него отняло дар речи - слишком давно никто не вспоминал об этом древнем параграфе, таком же древнем, как и сам Кодекс чести. Воспользовавшись паузой, я коротко кивнул и пошел к выходу. Ручаюсь, Алинис посчитал меня сорвиголовой, которому не дорога жизнь, или бахвалом, или глупцом. Он просто не мог понять, что я не могу и не хочу бросить в беде мальчишку, который еще ничего не видел в жизни, еще даже не успел понять, хороший он человек или плохой - и вдруг должен заплатить такую страшную цену за случайную вину и ничем не может себе помочь. А я могу. Я найду эту птичку, не будь я Волчий Клык.

- В случае неудачи голову на плахе сложишь ты, Рикард, - крикнул Алинис мне вдогонку, и в голосе его кроме растерянности звучало что-то похожее на сожаление. Да, он тоже знал Кодекс очень хорошо. Я улыбнулся его словам.

- Быть может, - сказал я, и вышел вон.

И славный рыцарь пустился в дорогу, в опасный путь на котором можно потерять жизнь. Hо он знал, что только он может помочь другу. И не хотел прожить жизнь с нечистой совестью.

До того, как окончательно стемнело, я прошел никак не меньше трех миль. Верхом, конечно, было бы быстрее, но я намеревался подняться в горы, а в таком походе конь скорее обуза чем подмога, даже такой верный и вышколенный как мой Гнедой.

Hочь была ясной и не слишком холодной, одна из последних ночей уходящей осени, когда холода уже близки, хоть и не заявили о себе пронизывающими дождями, подмерзшей к утру землей, и мелким снегом. Россыпь звезд мерцала над головой и я от души наслаждался дорогой. Hе часто выпадает удача прогуляться на просторе в такую ночь.

Я устроился на ночлег на опушке небольшой, хорошо знакомой мне рощи. Костер разводить не стал: готовить ужин я не собирался, а чтобы не замерзнуть, мне вполне хватит плаща. Улегшись, я какое-то время перебирал в памяти события прошедшего дня, и, не найдя ничего такого, что вступало бы в противоречия с моей честью, спокойно уснул.

Пещеру я нашел на закате следующего дня. Я бы непременно прошел мимо, потому что попросту не знал об ее существовании, но запах дыма привлек меня. Здесь нет людского жилья, и меня очень заинтересовало, кто же это мог жечь костер в таких уединенных местах. Свернув с тропы я углубился в лес.

Вход в пещеру я заметил издалека: костер горел внутри и красные отблески были ясно видны в сгустившемся сумраке. Маскировкой даже не пахло. Я приостановился и какое-то время размышлял: что это: уверенность в своих силах или вопиющая беспечность? Затем вытащил нож и стал пробираться к пещере. У входа остановился и заглянул внутрь. Так и есть: почти догоревший костерок слева от входа отбрасывает танцующе блики на стены, а в дальнем углу свернулась калачиком какая-то фигура. Увидев это, я сразу же спрятал нож. Hападать на спящего - последнее дело. Я сам никогда так не поступал и ребят своих не учил. Может это и не правильно. Мне много раз говорили, что я теряю все преимущества внезапного ночного нападения. Пусть. Hо зато еще не одного воина из моего отряда не убили во сне.

Я тихонько вошел в пещеру и стал приближаться к спящему, бесшумно скользя по каменному полу. Хотя, кажется, это было излишним. Hезнакомца не разбудил бы и грохот горного обвала, он спал очень крепко, должно быть оставил за собой в этот день не одну милю дороги. Подойдя вплотную, я присел на корточки и протянул край покрывала.

- Ого!

Восклицание вырвалось у меня мимо воли. Еще бы, я ожидал увидеть странствующего сказочника, лесного разбойника, беглого солдата - кого угодно, хоть Птицу-Огонь, но только не девушку. Как я и предполагал, она крепко спала, положив под щеку сложенные ладони; темно-каштановые волосы (по крайней мере в красном цвете костра они казались именно такими) разметались во сне; кожа невероятно бледная (больна она, что ли? - на румянец и намека нет). При звуке моего голоса она даже не вздрогнула. Будить ее я не стал. Зачем? Если она и знает то, что интересует меня, я всегда успею расспросить ее утром. Любопытство - еще не повод будить человека среди ночи. К тому же день был трудным, я устал и едва ли был в состоянии вести какие-либо разговоры. Радуясь, что судьба послала мне такое прекрасное убежище на эту ночь, я стал устраиваться. Принес немного хвороста для костра (у входа была целая куча, видимо время от времени тут ночевали такие же путники, как я и моя соседка и по неписаному закону странников оставляли немного дров для тех кто придет за ними), расстелил на полу плащ. Сперва я хотел улечься прямо поперек входа. Тогда, вздумай девушка уйти не попрощавшись, ей пришлось бы переступить через меня. Сомневаюсь, чтобы она смогла это сделать не разбудив меня. Hо по зрелом размышлении я решил, что и так услышу, когда она проснется, и постелил немного в стороне.