На таком расстоянии заканчивалась охраняемая зона, иссякали обслуживающие город деревеньки и фермы, и холмистая местность вокруг оказалась удручающе безлюдной. Пустынная дорога, вившаяся с холма на холм, рассекала необъятное выкошенное поле с реденькими кустиками и чахлыми лесополосами шириной в два дерева, защищавшими почву от выветривания.

И не спрятаться. Разве что замаскироваться в кювете или залечь на дно ручья, бегущего по дну овражка.

Я рванула к ближайшей лесополосе – хоть какое-то укрытие. Но не добежала.

Машины появились одновременно с двух сторон и синхронно спускались каждая со «своего» холма. С южного направления двигался уже знакомый мне стремительный роллейс цвета умбры, с северного – черный, как провал в бездну, гравикар.

Гоночная машина на грунтовой сельской дороге – это, конечно, сильно. Впрочем, гравикару до фонаря, какая под ним поверхность, он, как настоящий мачо, мог двигаться над любой: и твердой, и сыпучей, и жидкой.

Не успела я глазом моргнуть, как чудо техники сделало круг над моей головой, заставив пригнуться и вспомнить самые выразительные словосочетания русского языка, приопустилось и зависло на расстоянии полуметра над травой. Дверца-крыло поднялась вертикально вверх, и из салона высунулась рука в черной перчатке. Рукав брони, обтягивавший оную руку, тоже оказался кожаным и черным. Может быть, даже чешуйчатым.

– Садись! – приказал мне непререкаемым тоном гонщик в черном полушлеме. Даже не поздоровался и не представился, невежа.

Полушлем с черными очками оставлял незакрытыми только узкие чувственные губы и прямой твердый подбородок. Но я точно знала – я уже видела этого мужчину. Точнее, мне до дрожи знакома его убийственная ледяная аура.

Та встреча у лифта…

Я попятилась, наткнулась попой на заросли чертополоха и плюхнулась под кустик. Достала из кармана небольшую, но очень выразительную гранату и показала вместо среднего пальца. Отвечать не стала – прокушенную щеку еще саднило, ранка не успела зажить и кровила.

– Быстрее! – недовольно скривились его губы.

Я повернула голову к новой опасности: авто цвета умбры свернуло с дороги и понеслось на меня.

– Ты дура? Самоубийца? – прошипел весь в черном владелец гравикара. – Давай руку! Я не причиню тебе вреда. Не в моих интересах.

Не знаю, почему я поверила его слову, но, убрав гранату в карман, руку подала. Меня втянули в салон, швырнули запасной шлем на колени и скомандовали:

– Пристегнись!

Снаружи раздался визг тормозов. Хлопнули дверки и выскочило четверо амбалов.

– Стой! Она наша!

Мой спаситель не снизошел до переговоров.

Гравикар поднялся метра на два. Качнулся, и я увидела, что из коричневого роллейса вышел медноволосый, худой и длинный репти из отеля. Задрал голову, рассматривая меня суженными злыми гляделками.

– Увидимся еще, детка, – процедил он, и мне показалось, между его бледных губ мелькнул алый раздвоенный язык.

Дверь-крыло опустилась, отсекая совершенно неправильный и враждебный мир. Гравикар поднялся еще на пару метров и рванул на юго-запад, огибая выросший на пути холм. Двигался автомобиль к академгородку, потому я несколько успокоилась. Если бы еще не лютый холод от близости репти, вымораживающий от макушки до пят!

Я прибегнула к уже проверенному рецепту: вспомнила шикарного золотоволосого мужчину, когда он стоял у здания отеля.

А ведь работает! Действительно работает! Холод разжал ледяные зубы и выпустил мое окоченевшее тело. Присутствие репти еще чувствовалось, но уже вполне терпимо.

С такой скоростью мы доберемся до Грентона в мгновение ока, потому я не стала сдерживать любопытство. Так как мой то ли спаситель, то ли очередной похититель недружелюбно молчал, пришлось брать инициативу на себя.

– Кто вы?

До ответа он не снизошел. Его тонкие жесткие губы опять брезгливо кривились. И я на миг пожалела, что из-за черного полушлема не могу видеть глаз незнакомца.

Вспомнилось наставление полковника Ренски: «Нельзя смотреть похитителю в глаза. Любое животное, а человек не исключение, и – опережая вопрос, – рептилоид тоже не исключение… любое, повторюсь, животное воспринимает прямой взгляд в глаза как вызов. Но и спровоцировать противника на схватку или диалог легче всего прямым взглядом в глаза. Конечно, если вы готовы к последствиям».

К последствиям я не была готова. Это безумие – провоцировать кучера кареты, несущейся в воздухе со скоростью метеорита.

Потому отвернулась к окну. Чтобы заметить, как проносятся мимо знакомые строения Грентона. Вот и университетская башня помахала вслед звездным флагом с эмблемой академии.

– Куда вы меня везете? Остановитесь немедленно!

Круглая шлемовитая башка даже не повернулась на мой вопль. И хорошо! Нельзя ему отвлекаться. Впереди на нас стремительно надвигалась каменная стена единственного в городе небоскреба. Точнее, этот самоубийца… и меня убийца… таранил его своим роскошным гравикаром и нашими прекрасными, но слишком мягкими телами. Впрочем, что я знаю о настоящих телах рептилоидов? Может, у них бронированная чешуя!

Но у меня-то ее точно нет!

Кажется, я проорала что-то нетолерантное.

Машина вильнула, уходя от столкновения в жалких миллиметрах от стеклянно-стальной стены. Показалось даже, что-то скребнуло по брюху гравикара, но он уже сбросил скорость и плавно двигался в сторону моря, блеснувшего на горизонте ярко-синей полосой.

– Придурок! – хрипло выругалась я и промокнула рукавом платья выступивший на лбу пот. – Идиот! Зачем?

Гонщик довольно улыбнулся, продемонстрировав белоснежные, вполне человеческие зубы.

– Проверял реакцию.

– Чью?

– Твою. Плохо тебя готовили, курсант. Нервы ни к черту в критической ситуации, в истерику впала, о дипломатии забыла. Я поставлю перед командованием вопрос о твоем исключении из академии. И протекция полковника Ренски тебе не поможет.

Я резко выдохнула, заставляя себя не злиться и не психовать. Ничего он мне не сделает, на «слабо» берет. Да он забудет обо мне, как только отвернется!

– Что-то я не заметила тебя в руководящем составе академии.

И не я первая перешла на панибратское «ты». И вообще, у меня в кармане граната.

– Я не в руководящем, – усмехнулся репти. – Я в финансирующем и контролирующем составе. Плохо обученный курсант – это вопрос компетентности преподавателей и администрации. Вопрос можно поставить шире: зачем нам содержать дилетантов, плодящих такие же некомпетентные кадры?

Зануда. Ну… получи.

– Качество подготовки курсанта оценивает профессиональная комиссия, и руководствуется она должностными инструкциями и утвержденными академическим советом методиками. А не посторонний случайный наблюдатель, делающий глобальные выводы на основании собственных представлений, зачастую фантастических.

Мою реплику чешуйчатый даже не заметил, словно я просвистела ее на языке дельфинов. Сидел и улыбался непонятно чему.

Его черный зеркальный полушлем криво отражал мою разгневанную мордашку с припухшей щекой и ореол растрепанных золотистых волос. Свой-то шлем я так и не надела, с перепугу наверное. Так и держала его на коленях, прикрывая порванное в интересном месте платье. И чую, это нарушение техники безопасности мне еще аукнется.

– Очаровательно, солнышко, – этак фривольненько заметил репти непонятно о чем.

– Злолнышко! – честно уведомила я. – Хотелось бы знать, на каком основании ты мне угрожаешь.

– Разве угрожаю? Наоборот, я тебя спас. В том числе от неправильно выбранной профессии.

– И какая профессия была бы для меня правильной?

– М-м-м… надо подумать. Вот так сразу и в голову ничего не приходит.

– А она у вас есть, мистер говорящий шлем?

Ой, зря я напомнила!

– Насчет шлема мы чуть позже поговорим, курсант, – получила я виртуальную желтую карточку. В смысле, угрозу. И ощущение холода сразу усилилось. – А пока можешь отстегнуть ремни. Мы прибыли.

Он нажал какую-то кнопку, затемненные стекла гравикара стали абсолютно прозрачными, и я едва сдержала вульгарное присвистывание – до того изумительная картина открылась.