Вороны иногда замолкали, но продолжали следить за каждым её движением, пока вновь не срывались на своё противное «кар-р-р-кар-р-р-кар-р-р-р». Лиля попробовала их передразнить и слишком увлеклась этим занятием, ничего не замечая вокруг. Именно в этот момент её самозабвенного карканья проходила женщина с маленьким ребёнком за руку и катила перед собой сидячую коляску.

Увидев Лилю, она тут же подхватила малыша на руки и что было мочи припустила по улице, подальше от неадекватной гражданки в кустах. Это было очень смешно, и Лиля, заливаясь смехом, весело подмигнула притихшим воронам. Стоило появиться Олегу, ворон точно ветром сдуло. Не издав ни одного «кар-р-р-р», они очумело замахали крыльями и разлетелись в разные стороны. Олег был необычно бледный, но не так, как бледнеют люди.

Он был весь белый, словно вырезанный из листа детского альбома по рисованию.

– Что случилось?!

Он молчал, не зная, с чего начать, и Лиля терпеливо, но с волнением ждала, что же он сейчас ей поведает. Постепенно к Олегу стали возвращаться прежние краски, в белом варианте он выглядел зловеще и своим видом прилично напугал Лилю, и она уже была готова поверить в то, что Олег есть самое настоящее привидение.

На его лице одна за другой сменялись гримасы горя и страдания. Вдруг у него затряслись плечи, и он разрыдался. Огромные слёзы, не успев показаться, тут же куда-то исчезали, не оставляя ни одного следа на щеках.

«Господи, как пожалеть его?! Невозможно ни приобнять, ни погладить по головке, ни взять за руку!!!» Её сердце раскалывалось, сжималось от жалости и собственного бессилия.

– Я умер! Взял и так запросто умер во сне! И это в сорок два года! Сердце! Какое, к чёрту, сердце, сроду не жаловался.

Олег всхлипывал, как маленький мальчик, и всё время нервно теребил волосы.

– Бедная мама… На ней лица нет… Но держится… Это, наверно, шок. Пипец ситуация! Все зеркала завешены…

Родственники бродят взад-вперёд… Вера очень удручена. Она, наверно, думает, как ей теперь жить дальше… Вера – это моя жена. Она такая красивая сегодня…

Никогда не видел, чтобы она носила чёрный цвет! А он ей к лицу… Дети у её матери. Мне их не хватает!!! Не могу пока видеть, не выдержу такого испытания… Чуть позже…

Олег опять разрыдался, но вскоре притих. Сказать ему Лиле было нечего, она стояла рядом, сопереживая всей душой.

– Верочке и детям не придётся ни в чём нуждаться!

Хоть это утешает… Как я без них теперь?! Они-то привыкнут, что меня нет. А я?!

– Не знаю… Только я где-то слышала, что первые три дня душа как бы оплакивает утрату своего тела и находится рядом с ним. Если я не ошибаюсь, конечно.

А ты…

– Это кто сказал?! – язвительно ухмыльнулся Олег. – Покойник поведал? Мне вот не очень хочется рядом… ну с этим… находиться.

– Где оно сейчас?

– Тьфу! Не напоминай даже где! Слово это не произноси! Мне ещё свои похороны послезавтра пережить!

Может, не ходить?

– А так можно?

– Что, меня насильно кто-то потащит?

– Как-то неправильно не пойти… Ой! Страшно-то как!!!

– То-то и оно! Если ты не пойдёшь со мной, я умру там от ужаса!

– Ты уже умер, вот в чём незадача.

– Шутишь? Подкалываешь? Хочу огорчить. У тебя всё это ещё впереди. Так что набирайся опыта. Кстати, тебя не сильно смущает мой вид? Нестандартно, конечно, но я уже попривык и даже не стесняюсь. Вполне естественно… Я бы даже сказал комфортно. И что люди не ходят голышом?

– Особенно зимой, – хихикнула Лиля. – Не сравнивай себя с нормальными людьми. Ты – это особый случай.

Ошибка мироздания. В Бога веришь?

– Пока не разуверился. Посмотрим, что дальше будет. Но ангелы ещё не посещали. Подождём! Тоскливо мне.

Стольких радостей лишился в одно мгновение! Полный пипец, если не сказать покрепче.

– Ты у мамы один был?

– Нет, слава богу. Ещё сестра младшая. На семь лет моложе. Она в Америке училась, там и осталась. Замужем. Детей нет.

– Почему?

– Хрен знает. У них карьера превыше всего. Американцы со своими прибабахами. Они и жить-то нормально после пенсии начинают, а так вкалывают как ломовые лошади.

Пару раз в год съездят отдохнуть – и опять в упряжку.

– У нас ни разу не съездят и пашут за сущие гроши.

А отец твой где? Ты всё мама, мама…

– Развелись три года назад. Я никогда бы не подумал, что он сможет мать бросить. Не поверишь, жили душа в душу. И вдруг бац – «Извини, люблю другую!» Мы с сестрой не хотели после этого с ним общаться. Мать просила понять, простить. Мне пофиг – простил. Особо встречаться с ним не стремлюсь. Завтра со своей бабой прилетают из Италии. Видите ли, его мадам устала, к морю потянуло. Только месяц назад была, опять, видно, притомилась. Хитрая! На лбу написано. Сейчас на меня, поди, гонит, что сорвал их планы.

– Молодая?

– Младше моей сестры. Тридцать где-то… Лиль?

– Что?

– Давай в город мотнёмся. Казанский, канал Грибоедова, Дворцовая площадь…

– Это тебе мотнуться – раз плюнуть, а мне ещё туда добраться надо!

– Такси возьмём.

– Не-е-е-е! Дорого. Я на электричке езжу.

– Предложил бы оплатить, но в нынешней ситуации стеснён в средствах. – Олег наконец заулыбался собственной шутке. – Девушку не могу на кофе пригласить, не говоря уже об ужине в ресторане! Мрак! Ладно, попрусь с тобой на электричке.

Лиля рассмеялась.

– Хотела у тебя попросить мобильник, домой позвонить, предупредить, что задержусь. Г-г-г-г-г-г! Умора, да?

– Не вижу ничего смешного. Кстати, мне билет на электричку покупать не надо. Я попал в коммунизм, о котором грезило всё население Советского Союза. А как просто, оказывается. Помер – вот и сбылась мечта миллионов.

– Точно! Деньги! Придётся всё равно домой заходить.

И что я скажу? Куда вдруг?

– Правду! – улыбнулся Олег.

– Иди ты! – Лиля натянула повыше любимые треники, которые вечно сползали, и казалось, она их вот-вот потеряет.

– Заодно переоденусь. Неприлично в таком виде по центру города дефилировать.

– По мне, так нормально… – Олег оглядел Лилю с ног до головы и, чтобы не заржать, отвернулся.

– Да! Я не придаю особого значения одежде и за модой не гонюсь! Тебе, наверно, этого не понять. Ты, поди, в других кругах вращался.

– Я теперь вообще не придаю ей никакого значения, как можно заметить. Ну не дуйся! Сейчас щёки лопнут.

– Что-то у тебя быстро меняется настроение. Недавно безутешно плакал, теперь ржёшь…

– Сам удивляюсь. Странно! Обычно тяжело переносил любую мало-мальски серьёзную проблему. Сейчас как реле поставили. Оно само регулирует перенастройку отношения к происходящему. Я скоро стану пофигистом или дурилкой. На всё буду блаженно улыбаться, всех любить, всему радоваться. Превращаюсь постепенно в болвана.

– Не постепенно. Я бы сказала, стремительно, – пошутила Лиля, но Олег не улыбнулся, а, наоборот, погрустнел, и вибрация от него стала настолько сильной, что у неё закружилась голова, как бывает, когда утром после сна резко встаёшь с кровати. Ещё от него исходило тепло. Это было другое тепло, особое, и воспринималось оно не кожей, а тем, что находилось глубоко внутри неё.

Подобное в очередной раз не поддавалось объяснению, как и всё, связанное с Олегом.

– Ты иди собирайся, а я по саду поброжу. Участочек у вас крохотный, но красивый, – отметил Олег и направился к маминой грядке, где она, присев на корточки, с упоением выдёргивала сорняки.

– Пап, я в город. Сразу отвечаю – надо! Важная встреча!

– Это как же ты о ней вдруг узнала?! Телефон твой вроде на диване валяется… У тебя особая связь с важными людьми?

Отец хитро глянул на Лилю и понимающе кивнул головой.

– На свиданку собралась? Так бы сразу и сказала. А то «важная встреча»!

Тратить время на возражения Лиля не стала, по-быстрому сбегала в душ, переоделась в джинсы и объёмную белую футболку размера ХL. Покупала она их в мужских отделах, и они наилучшим образом скрывали её полноту – поди разбери, что под таким парашютом. На фоне стройного Олега выглядела Лиля этакой бомбочкой, и у неё промелькнула лихая мыслишка, что не мешало бы скинуть килограммов десять; непонятно, на сколько он здесь задержится, и выглядеть захотелось получше.