- Не двигайся. Давай я тебя очищу, - сказал он.

Мое тело замерло по его команде. Он удовлетворенно кивнул. В его глазах был намек на гордость…но это не так.

Он смотрел на меня так, словно я была его солнцем. Его луной. Его звездами. И небом.

Я люблю тебя.

Я открыла рот, чтобы произнести эти слова...но не смогла.

Страх удерживал меня, поэтому вместо этого я позволила Виктору вымыть меня. Словно что-то хрупкое, он нежно намылил мое тело. Его сперма была липкой на моем теле, но он нежно стер ее водой с мылом. Виктор был особенно нежен с моей ушибленной грудью, и я вздохнула, закрыв глаза.

После того, как он закончил, он встал со мной, мои ноги были вокруг его бедер. Он дал воде стечь и снова наполнил ванну. Когда ванна снова была готова, он усадил нас в теплую воду.

Виктор коснулся моего подбородка, чтобы убедиться, что я смотрю ему в лицо. - Ну вот. Теперь ты вся чистая, Валери. Ты не грязная. Ты не сломлена. И ты не слабая. Валентин видит в тебе шлюху, но я вижу тебя…, - он замолчал, его глаза изучали мое лицо. - Я все еще вижу в тебе моего милого, прекрасного лебедя. Ты все еще моя. Я все еще твой. Валентин не может этого изменить, детка.

Мой милый, прекрасный лебедь.

- Он уничтожил его, - захныкала я. - Нашего бумажного лебедя.

Виктор наклонился вперед, и его губы легонько коснулись моих, и это был самый прекрасный поцелуй, который он когда-либо дарил мне...самый прекрасный поцелуй, который я когда-либо испытывала.

Поцелуй меня.

Поцелуй меня.

Поцелуй меня сладко.

Никогда не останавливайся.

Поцелуй меня так, как небо встречается с голубым небом, где солнце встает и садится на горизонте. Поцелуй меня так, как луна занимается любовью с ночью.

Его губы двигались по моим в медленном танце. От этого у меня мурашки побежали по ногам, хотя я была окутана теплом Виктора и горячей водой.

Когда он отстранился, Виктор постучал по губам, желая привлечь мое внимание. Я уставилась на него, ожидая, что он заговорит. - Ты мой лебедь, и этого достаточно.

- Я люблю тебя.

Мои глаза расширились.

Виктор замер.

Мое сердце бешено заколотилось.

У Виктора отвисла челюсть.

Я люблю тебя.

Эти слова…они исходили от меня.

Осознание этого заставило меня закрыть глаза. Мой желудок скрутило и сжало. О Боже. Как я могу быть такой глупой?

Глупая. Глупая. Глупая.

Виктор ничего не ответил. Я держала глаза закрытыми, а потом он двинулся, поднимая нас из воды. Он держал обе руки под моим задом, когда я пыталась соскользнуть вниз по его телу, пытаясь избежать моего глупого признания.

Но Виктор не отпускал меня. Я была вынуждена обхватить его ногами за талию и слепо позволила ему проводить нас обратно в комнату.

Там он поставил меня на ноги. Я посмотрела на него сквозь ресницы и увидела, как он срывает с кровати грязные простыни и бросает их на землю. Прежде чем я успела моргнуть, он уложил меня на холодный матрас, и Виктор устроился на моем теле. Мои ноги расширились, чтобы вместить его тело и вес.

В темных глазах Виктора было что-то, чего я не могла объяснить. Его зрачки были расширены, и он не отрывал от меня взгляда.

Тук. Тук. Тук. Тук.

Это было, как будто...он смотрел прямо сквозь меня, видя глубину меня.

Тук. Тук. Тук. Тук.

Я чувствовала, как его сердце бьется рядом с моим.

Его тело было таким теплым над моим, и он прогнал холод матраса.

Тук. Тук. Тук. Тук.

Его губы приоткрылись...

Тук. Тук. Тук. Тук.

Он собирался сказать что-то?

Примет ли он мое признание? Откажет мне? Оставит меня?

Тук. Тук. Тук. Тук.

Может быть...может быть, он не любил меня. Не так, как я любила его.

Тук. Тук. Тук. Тук.

Мой подбородок задрожал, но я сжала челюсти.

Бумажный лебедь был сломан...разбит...помят...на полу.

Тук. Тук. Тук. Тук.

Что, если...что, если бы мы были бумажными лебедями?

Сломанные. Разрушенные. Помятые.

Виктор коснулся моей щеки, и я чуть не зарыдала. Его ладонь ласкала меня, а затем он слегка подтолкнул мой нос своим, слегка дразня.

- Милая мой мышка...

Облегчение сделало меня слабой.