Мужчины были моими ошибками.

Мужчины сломали меня.

Мужчины отняли у меня ...

Я ненавидела его ...

Я так сильно его ненавидела.

И я ненавидела себя.

- Дай мне выпить, - рявкнула я, обнаружив, что снова тону. Кровь бурлила в жилах, голова болела, душа болела, грудь сжималась.

Я тонула.

Тонула...тонула. Я не могла дышать.

Я ненавижу тебя.

Я ненавижу себя.

- Мне нужен он. Алкоголь. Отдай ... Это... Моё! - теперь я закричала. Мое тело начинало гореть. Мне вдруг стало слишком жарко, душно, тяжело дышать, больно. По моей коже побежали мурашки, и я задрожала. Все болело. Наклонившись вперед, я нащупала пальцами лицо Николая и безжалостно поцарапала его. Гнев пробежал по моему телу, побуждая меня причинить боль своей жертве.

- Какого хрена? - он зарычал, когда я была уверена, что пролила кровь. Но мое зрение было туманным, и мир вокруг меня потемнел. Я падала...падала...беспомощная...

Николай попытался подавить мое движение, и я упала ему на колени. Пустая бутылка грохнулась на пол, и моя макушка ударилась о его подбородок. Раздалась пульсирующая боль, и я услышала, как он зашипел.

- Черт. Ты теряешь голову, Мэдди, - сказал он таким холодным голосом. Пустым. Ему не повредит когда - нибудь проявить какие-то эмоции?

Я рассмеялась бессмысленно, странный, пустой смех вырвался из моей груди.

- Ну и мудак же ты, Николай. Я хотела просто выпить. Посмотри, что ты заставил меня сделать, - спросила я, поднимая голову и глядя на него затуманенным зрением. Я прищурилась и вдруг поймала себя на том, что хихикаю.

Его лицо покрывали красные царапины. Мои ногти действительно оставили на нем следы, прежде чем он остановил меня. - Смотри. Я добавила тебе новые. Они прекрасно сочетаются с твоими шрамами.

Я почувствовала, как он вздрогнул, а потом почувствовала себя сукой. Я действительно была сукой. Долбанутая сучка, которая кайфует от того, что причиняет боль другим.

Я открыла рот, чтобы извиниться, потому что на самом деле не имела в виду то, что сказала раньше. Но я не могла…

Так что вместо этого я оставила себе трофей суки.

Моргая, я изо всех сил старалась сосредоточиться на лице Николая. Он выглядел угрожающе, разъяренно, и его губы были искривлены, смотрел он с отвращением на мое поведение.

Хорошо. Ненавидь меня. Ненавидь меня так же, как я ненавижу себя.

Я подняла руки и обхватила его лицо ладонями. - Алкоголь помогает мне забыть…

 Я что, невнятно говорю? Мой язык вертелся во рту, когда я пыталась говорить.

- Алкоголизм не решит твоих гребаных проблем, - ответил он.

Я зажала ему рот ладонью. - Тсс. Перестань проповедовать. Позволь мне говорить самой.

Николай молчал, но хмурился. Я перебралась на его колени, осторожно покачивая бедрами. Его глаза расширились, наконец-то поняв, к чему я клоню. Он схватил меня за бедра, останавливая мои движения. Раньше он был зол...теперь он был в ярости.

Я зажала ему рот рукой и наклонилась вперед. - Ты забрал алкоголь у меня. Как же я теперь забуду?

Я услышала хихиканье, а потом поняла, что это я. Мне пришлось несколько раз моргнуть, ожидая, когда комната перестанет кружиться.

Мои бедра снова попытались двигаться, терлись о его колени. - Ты собираешься заставить меня забыть, а?

Николай укусил меня за ладонь, и я зашипела, отдергивая руку. - Какого хрена, Мэдди? - прорычал он мне в лицо.

- Что? - спросила я, притворяясь невинной. Снова наклонившись вперед, я приблизила наши губы. - Поцелуй меня. Трахни меня. Пусть это пройдет. Я заставлю тебя тоже забыть...о ней...мы забудем все наши проблемы.

Я действительно была сукой. Глупая, глупая девчонка...

Я хотела, чтобы мне было меньше больно ... но мне всегда казалось, что я причиняю себе больше боли.

Когда мои губы коснулись его, он яростно оттолкнул меня. Мир закружился, мое тело откинулось назад, и я начала падать.

Ему было все равно. Он меня не поймал.

Вместо этого он позволил мне упасть и встал, отстранившись от моего обмякшего тела.

- Тебе нужно поспать. Сейчас. Я не позволю тебе совершить эту ошибку и никогда не прикоснусь к тебе, Мэдди. Это понятно? Ложись спать, а когда проснешься, подумай о том, что ты собиралась сделать.

Я всхлипнула, мое тело болело, а голова раскалывалась. Каждый дюйм моего тела пульсировал от боли, и я закрыла глаза, свернувшись калачиком.

Николай издал разочарованный звук, застрявший в горле. Я почувствовала, как он снова подошел ближе, а потом меня подняли его руки, как невесту. Я закрыла глаза, чувствуя стыд. И мир, казалось, все еще вращался, хотя мои глаза были закрыты, и все, что я видела, было темнотой. Как такое вообще возможно?

- Тебе нужно взять себя в руки, девочка, - пробормотал Николай себе под нос. - Это нездорово. Это только причиняет тебе еще большую боль. И я ненавижу видеть тебя в таком состоянии.

Я подавила рыдание. Это был первый раз, когда он сказал мне что-то настолько приятное.

Может быть, я и впрямь была жалкой, если Николай Иваншов проявлял сочувствие.