Литмир - Электронная Библиотека

Мой папа – тиран. Нет, он не бил ни меня, ни маму. Папаша издевался над нами более изощренными способами. Унижения, оскорбления, смешивание с грязью – главные составляющие его воспитания. Он пытался превратить нас в половые тряпки. Мама защищала меня как могла или делала вид, что защищает, чтобы окончательно не травмировать мою и без того расшатанную психику. Не скажу, что рядом с ней я был спокоен, но она была моим единственным блеклым лучиком в те времена. Мама показала мне, что не все люди жестоки, есть те, кто готов любить тебя. Пройдет немало времени, когда я пойму, что в нашем мире нельзя быть беззащитным, найдется тот, кто захочет сломать тебя. Мягкие и чистосердечные люди либо уничтожают себя сами, либо погибают под гнетом таких людей, как мой отец. Не знаю, почему он был таким. Возможно, за счет нас он просто хотел самоутвердиться. Или у него было трудное детство, и таким способом он хотел сделать нас сильнее. Этих «возможно» может быть хоть миллион, но ни одно из них не давало ему право поступать так с нами.

Мама бросила меня, когда мне исполнилось шесть лет. Я помнил, как ее маленькая настороженная фигура скрылась за дверью: она ни разу не обернулась, не сказала: “Прощай”. Ушла к другому мужчине и больше никогда не появлялась в моей жизни. Поначалу я винил ее во всех своих бедах, хотя в глубине души понимал, почему она так сделала. Никто не хотел себе такого мужа, но она не подумала о том, что никто не хотел такого папу. Мама ушла одна, даже не попытавшись забрать меня.

Папа начал пить, его выгнали с работы, денег становилось все меньше и меньше, как и еды. Он начал винить во всем маму, будто бы из-за нее начались все проблемы. Он пытался опорочить мамин образ, вспоминая о ней каждый божий день, в его словах не было ни капли тепла и доброты. Я закрывал уши и тихо пел те колыбельные, которые мне когда-то напевала мама. Вскоре папа понял, что тратит силы не на того человека. Уж лучше обвинять того, кто находится рядом, тогда будешь чувствовать себя лучше. Его внимание переключилось на меня.

Был обычный день. Я пришел со школы, дверь была открыта. По привычке я потянулся к выключателю. Щелк. Свет отключили за неуплату. Повсюду витал стойкий запах перегара и сигарет. Прошлой ночью я никак не мог уснуть, было страшно засыпать одному в пустой квартире. Папы не было всю ночь. Скорее всего, где-то запил и отключился, а я напрасно его ждал и думал о хорошем. Будто бы он придет и поцелует меня в щеку на ночь, как это делала мама.

Чуть позже я услышал храп в зале, оповещающий о том, что папу принесли его собутыльники и после любезно прикрыли дверь. Они были хорошими людьми – зачастую интересовались моими делами и давали конфеты. Так получилось, что они внесли больший вклад в мою жизнь, чем родной отец.

Я разделся и на цыпочках прошел в свою комнату. Не хотелось, чтобы папа просыпался, когда я еще не сделал уроки. Он бы начал проверять мой дневник, спрашивать, что было сегодня в школе, а после злиться, заметив двойку.

– Да как ты посмел получить эту двойку? – взревел бы папа. – Самый неблагодарный ребенок во всем мире…

И так далее.

Да я бы и сам с радостью не хотел видеть ту двойку, но кто меня будет слушать. Двойки я получал из-за того, что не делал домашнюю работу. Дело было вовсе не в лени. Когда мой дорогой папочка напивался, он становился агрессивным и абсолютно неуправляемым. Бесполезное тело, не поддающееся какой-либо логике. Приходил ко мне, начинал изливать душу, а потом злился из-за того, что я его невнимательно слушаю, когда делаю домашнюю работу. В основном после этого мои тетрадки оказывались разорванными, скомканными, выкинутыми.

К десяти годам я научился прятать тетради, как только слышал какие-либо шорохи, похожие на шаги. Тело было постоянно напряженно и натянуто, как струна, готовая в любой момент разорваться. Но и после этого отец злился, только теперь потому, что я ничего не делаю.

Я лентяй, бездарь, тупой, недоумок, не уважаю отца, неблагодарный бездельник…

Из этого я сделал вывод: когда папа дома и не спит, то об уроках и думать не следует. Такой бескомпромиссный факт довольно сильно меня расстраивал. Я любил учиться: узнавать что-то новое, исследовать старое. Видимо, я чересчур сильно хотел сбежать от той реальности, которая окружала меня. Но у меня это плохо получалось. Каждый раз как я пытался позаниматься дома, папа портил все. Всегда. Вскоре я решил сдаться. Не осуждайте меня, без поддержки родных всегда сложно, а в моей ситуации и подавно.

В тот день двойка в дневнике появилась по вышесказанной причине, но папа спал, а мне так хотелось получше изучить тему, которую я прошел в школе. Да и вообще, почему я должен оправдываться? Меня все время оскорбляли ровесники за плохие оценки. Называли тупым, ленивым, говорили, что я ничего не достигну, будто бы они много чего знали в свои годы. А вот я знал. В тот день я решил сделать всю домашнюю работу, чтобы утереть нос всем придуркам, обзывавшим меня.

Походив по комнате, я таки нашел все спрятанные тетради. Одна лежала за батареей, вторая – под кроватью, третья – за шкафом. Тихонько сел и начал писать. Некоторые задания давались нелегко, тогда я брал учебник, усердно вчитывался в каждую строчку, в каждую буковку, и вскоре передо мной лежала всего одна нерешенная задача. В доме стояла тишина, где-то вдалеке мирно тикали часы. Я даже позволил себе представить, что я – обычный школьник. Скоро мама позовет к ужину, папа придет с работы весь уставший, но такой счастливый, ведь он пришел домой, к своей семье, а я, доделав последнее задание и быстро поев, побегу гулять с друзьями. Мне осталось доделать лишь последнее задание…

– Воды… Хочу пить, – прохрипел тихий, практически неслышный голос папы.

Мне так хотелось не слышать его.

– Принеси воды. – На этот раз голос звучал настойчивее. – Эй, мелкий, я знаю, что ты дома. Я слышал, как ты пришел.

С каждым предложение его голос становился все громче и требовательнее. Папа был не в настроении, внутри все сжалось. Сердцебиение начало учащаться. Я жаждал доделать домашнее задание, но в то же время не хотел выслушивать ругань отца. Когда ты маленький, родители святы, и их слова становятся законом. Я боялся, но не встал с места. В тот день я решил стоять до последнего, но даже не мог представить, во что это обернется.

Скрипнул диван. Детские ладошки начали потеть, почерк стал кривым и неуверенным. Я никак не мог сосредоточиться на прочитанном, голову заполнял лишь страх. Шаги направлялись прямиком к моей комнате, даже и не удосужившись зайти на кухню и взять стакан с водой. Скрипнула дверь, я не шелохнулся. Казалось, если я замру, то останусь незамеченным. Внутри меня смешались страх и детская самонадеянность.

– Я просил принести мне воды, – прохрипел папа.

Краем глаза я видел, как ко мне приближается зловещая глыба.

– Извини, я занят, – сдержанно ответил я, стараясь контролировать голос.

Руки дрожали.

Глыба замерла, удивившись моим словам.

– И чем же таким важным ты можешь быть занят, бездельник? – ухмыльнулся он. – Что может быть важнее просьбы твоего отца?

Пальцы, как лапы хищника, обвили мое плечо, готовые в любой момент напасть. Я невольно дернулся. Пальцы сжались еще сильнее.

– Я делаю уроки.

Тяжесть его руки нарастала. Я больше не мог писать и тупо пялился на стол.

– Уроки? С чего это? – удивился папа и вырвал тетрадь из-под моих рук. – И это важнее моей просьбы?

Он потряс тетрадью у моего носа, будто бы это было последнее, чем я мог заниматься в жизни.

– Сейчас я закончу и принесу тебе воды. – В голосе послышался страх, но я по-прежнему не отступал. Глупость на грани с безумием.

– Но я хочу пить, – рявкнул он. – Ты хочешь, чтобы твой отец умирал от жажды?

Я потряс головой, не осмеливаясь посмотреть на папу.

– Нет, не хочу. Можешь, пожалуйста, отдать мою тетрадь, чтобы я доделал задание, а потом принес тебе воды.

11
{"b":"776696","o":1}