– Доброе утро всем, – поздоровалась я.
Все поздоровались, все еще с любопытством посматривая на меня. Сергей взял костыли, самостоятельно встал и проковылял ко мне. Поцеловал меня в щеку и пригласил сесть рядом с ним. Я помогла ему прислонить костыли к пустому стулу, села за стол и приступила к завтраку. Если честно, меня поразил этот его поцелуй при всех. Можно было обойтись и без него. Но Сергей все же это сделал. Поцеловал меня прилюдно, никого не стесняясь, делая это уверенно и спокойно. Мне все это было приятно, но все же я не склонна была делать какие-либо выводы. Слишком рано. Мы пили кофе, ели прошутто, свежевыпеченную лепешку с сыром и медом. Все обсуждали неудачное приземление Сергея, шутили. Игорь рассказал, как они с Гораном увидели его, лежащего под деревом с окровавленным лицом, и рядом меня, напуганную произошедшим. Он тоже подметил, что все было похоже на кадр из какого-то фильма. Потом посмеялись, что теперь выздоровление Сергея целиком и полностью зависит от меня, иначе никак его перелом не срастется. Обращаясь ко мне, Олег заметил, что это даже хорошо, что нога Сергея в гипсе и сам он малоподвижен, так мне теперь легче с ним будет справиться. И что буйный темперамент Сергея вообще трудно обуздать, а вот в теперешнем его состоянии можно делать с ним абсолютно все, что мне захочется. Дима все больше отмалчивался. Горан с Анной перешептывались о чем-то между собой. Я улыбалась, попивая кофе. Вдруг я повернулась и поймала на себе взгляд Сергея. Он наблюдал за мной. Чуть улыбался, слушая общий разговор, но почти не принимая участия в нем. Я посмотрела на него вопросительно. Он наклонился ко мне, прошептав:
– Как спалось? Какие сны видела?
– Спала просто отлично и снов никаких не видела. А ты?
– А я почти не спал. Не мог заснуть.
– Нога болела?
– Нога, – произнес он как-то неуверенно и отвел взгляд. – Знаешь, у тебя сегодня последний день здесь. Завтра ты улетаешь. Проведем день вдвоем? – Он вопросительно и серьезно посмотрел на меня. Он ждал моего ответа. Прямо напрягся весь.
Я, конечно, могла бы сразу ответить, но, сделав паузу, ответила вопросом на вопрос:
– Ты этого хочешь?
– Очень. – Он опустил глаза. И теперь уже он не казался таким уверенным и насмешливым, как обычно. – Хочешь, на балкон выйдем, как вчера?
Теперь я уже опустила глаза, потом, помолчав немного, кивнула.
Мы вышли из-за стола, извинившись, пересекли столовую и вышли на балкон. Остановились у перил, даже не пройдя к столикам. И так же, как и вчера, обнялись. Вернее, опять я его обхватила руками, а он же из-за костылей мог только прижимать меня слегка. Видимо нам обоим просто необходимо было стоять так близко друг к другу, соприкасаясь. Я снова удивилась, что мы совсем не чувствовали неудобства или неловкости в этой ситуации. И хотя были едва знакомы, мы принимали почти одинаковые решения в наших неожиданно возникших отношениях. Так, стоящих и обнимающихся в абсолютном молчании, нас и застали его приятели, которые толпой высыпали на балкон. Я попыталась отстраниться от Сергея, но он вдруг с силой удержал меня в этом же положении, прижав свой костыль к моей спине. Никогда не пробовали стоять прижатой к мужчине, зафиксированной вдоль всей спины палкой? А я стояла. Мне было, конечно, не очень удобно, но зато очень приятно. Очень! Его друзья вопросительно посмотрели на нас, и начали что-то обсуждать про день насущный, про то, как его провести. Посыпались предложения. Кто-то хотел в горы, кто-то предложил поехать к морю. Но вдруг Сергей заговорил с Гораном на сербском. Остальные замолчали. Горан что-то ответил ему, и они с Анной вышли. Остальные уселись за столики и продолжали что-то обсуждать.
Я все же отстранилась от Сергея и спросила:
– Что это сейчас было?
– Поедем в аэроклуб к Горану. Вдвоем. Остальные сами чего-нибудь придумают. – Он посмотрел на меня и поцеловал, нет, не в щеку, а в краешек губ. Опять при всех. Я вытащила сигарету из сумочки и закурила. Тут же появился опять неизвестно откуда человек и поставил рядом со мной пепельницу. Через некоторое время у Сергея зазвонил телефон, он ответил на английском, а закончив разговор, сказал мне:
– Пойдем! – Он развернулся и пошел вглубь виллы. Я ринулась за ним, махнув на прощание рукой его друзьям. Он шел быстро, несмотря на то, что был на костылях. Я почти бежала за ним. Я почему-то не задавала ему никаких вопросов. Я просто ему подчинялась. Не знаю почему. Обычно я все же так не делаю. Но на какие-то вразумительные объяснения у меня просто не было времени, а Сергей все решал быстро и самостоятельно. Нет, конечно, он все же иногда о чем-то спрашивал меня, но было такое чувство, что делал он это чисто формально. Он сам принимал решения. А я на все соглашалась. И хотя для меня это было несколько странно, все его предложения я принимала безоговорочно, не переставая себе удивляться. Мы пересекли два холла, прежде чем оказались в небольшой комнате, с диваном, большой плазмой на стене, низким столиком и двумя креслами. У большого окна стоял рабочий стол. Это было что-то среднее между гостиной и кабинетом.
– Присаживайся, подожди немного. Сейчас распоряжения все сделаю и вернусь. Музыку, хочешь, включу?
Я кивнула. Сергей нажал кнопку на пульте, дождался пока заиграет музыка, отдал пульт мне и вышел. Я осталась одна. Теперь я могла думать. А думалось мне о том, что завтра мы расстанемся, скорее всего, уже завтра все будет по-другому. Сама я завтра буду совсем другой. Начнется рутинное течение будней. Руководящая моя должность, работа, производственные проблемы, обязательства. Я знала, что Москва быстро спрессует мой отпуск, мое знакомство с Сергеем и мое пребывание на вилле «Белый слон». Я знала это точно. Не знала я только одного: для чего же мне судьба за два дня до отъезда подбросила с небес этого человека? Не знала я и о том, что этот человек для меня значит. И значит ли вообще что-то? «Может, просто собраться сейчас и уехать упаковывать свой чемодан?» – Наверное, это было бы самым разумным решением, но все же что-то меня останавливало. Что? Или кто? Я ругала себя за тупость и нерешительность. Я прямо не узнавала себя. Я не хотела уезжать! «Вот он! Нашелся ответ». – Но легче от этого мне не стало.
Вошел Сергей, переставляя свои костыли. Я его уже без костылей и не представляла. Да я и не видела его без костылей-то. Я улыбнулась своим мыслям.
– Сережа, а ты без костылей-то ходить умеешь? Я тебя никогда без костылей и не видела.
Он отставил их в сторону, сел на диван рядом со мной и сказал:
– Смеешься? Я без костылей раз в десять быстрее двигаюсь. А ты вот поиздеваться над инвалидом решила? Нехорошо. Вот запру тебя на этой вилле и не отпущу ни в какую Москву. Что скажешь?
Он вроде бы шутил, но мне почему-то показалась, что он так и сделает. Я испугалась.
– Да нет, я шучу, конечно. Просто действительно видела тебя только в таком вот виде. А какой ты на самом деле? Ходить-то можешь?
– Да я такой же, ходить умею, только сейчас вот неудобно себя чувствую. Вот обнять тебя не могу, но прошу заметить, что это временно! Но зато мне очень нравится, как ты меня обнимаешь. Очень. – Он шутливо посмотрел на меня. Но внезапно улыбка как-то сразу сошла с его лица, он стал серьезным. – Если серьезно, не хочу тебя никуда отпускать. Даже выезжать никуда не хочу. Там кругом люди, а мне с тобой наедине побыть хочется. Здесь. Только мы вдвоем. Ты и я.
Я напряглась. «Это что сейчас такое было?, – подумала я. – Что сейчас сказал, этот сбитый летчик? Этот Икар?». – Но спросила я его совсем о другом:
– Да, и что мы с тобой здесь делать будем? Чем заниматься? Разве при переломе ноги другие части тела работать могут? – Я вдруг сразу поняла, что сморозила глупость. Это, вероятно, от неожиданности. Сергей засмеялся. Он смеялся так долго, что я было подумала, что у него истерика начнется.
– Я что смешного-то сказала? Что?
– Ирка, ты меня уморила просто. Или ты меня провоцируешь? Все части моего тела работают прекрасно. Но в данной ситуации это было бы не слишком эстетично, что ли. – Он перестал смеяться. Потом просто притянул к себе и поцеловал в губы. Поцелуй был таким мужским, что я почувствовала, что все части его тела прекрасно работали, а вот я рискую расплатиться за свой идиотский перл.
