— Не может быть, — я закрыла рот рукой, — дядя…

— Племянница, — тонкие длинные пальцы с отросшими ногтями вцепились в лохмы, — поверить не могу. Я думал, что Айна умерла!

— Нет, не умерла. Они с отцом что-то задумали и подстроили смерть, я не знаю, зачем. А графство заняли виконты Сэлев, — тихо сказала я, всё ещё находясь в лёгком шоке от неожиданного обретения нового родственника, — почему вы не вернулись в графство? Нельс Третий оправдал вас!

— Я сбежал с рудников совершенно случайно, просто улыбнулась удача, недели скитался по лесам и маленьким глухим деревням, меняя маски и личины, — начал он свой рассказ, — когда я понял, что преследования нет и не будет, решил, что пора найти сестру, но я не знал, как её искать. Приехал в графство, а там узнал, что она умерла четыре дня назад. А я не успел с ней даже попрощаться. Всего четыре дня, ты понимаешь, Реджина? Я был подавлен и разбит. Поэтому перебрался через границу в империю и просто уехал подальше. И оказался в Хмельных Орчанках, выбрав личину толя Феба Орика, слабенького немолодого некроманта. Меня приняли с распростёртыми объятиями. Там и осел, особо не вникая что там и где.

— Неужели вы не знали, что вас помиловали? Вы могли бы вернуться домой, — сказала я, а он протянул руку и сжал мою ладонь.

— Я услышал о помиловании только через пять лет после, и тогда я уже привязался к местным и Стефании. Я не мог бросить девочку, да и не хотел уже возвращаться. Слишком много всего неприятного было там. К тому же я узнал, что графство не досталось левым людям и оно в хороших руках. Этого было достаточно.

— И вам даже не интересно, кто вас подставил?

— Нет, — он усмехнулся, — потому что я знаю, кто. Рисса, мачеха. Ей не нравилось, что после смерти отца я стал законным графом и задвинул её в сторону. Но своё она получила.

Я не стала больше его ни о чём спрашивать, да и он молчал, погрузившись глубоко в себя. Ему было, о чём подумать. И мне тоже. Чем дальше, тем больше у меня родственников. То почти никого, то двоюродный дедушка с двоюродным дядей, то родной дядя, которого все считали умершим и который считал умершей мою маму. О боги! Но я была рада, что нашла его, ведь мама будет так рада!

Мы просидели молча недолго, около двадцати минут, за которые я успела снова накрутить себя из-за Рейвена, прежде чем новообретённый дядя начал расспрашивать меня о том, как я тут, чёрт возьми, оказалась. Пришлось выдать сильно укороченную, но очень правдивую версию. А потом были вопросы обо мне, о маме, о нашей жизни. И я рассказывала-рассказывала-рассказывала.

Слова сами ложились на язык, нужные образы и картины возникали в голове. Я вполне осознанно, шаг за шагом, вспоминала всё забытое, начиная с раннего детства. Лица родителей, верных слуг, друзей. Наш огромный дом, снаружи похожий на белокаменный дворец с синей крышей в миниатюре. Я ничему не удивлялась, весь это было для меня не в новинку — это моё прошлое, мой багаж, всё уже когда-то мной пережитое.

Я рассказывала дяде Элу, как он просил его звать, всё, погружая и его, и себя в эти воспоминания. Я улыбалась, не сдерживаясь, когда вызывала в памяти такое родное и любимое лицо отца! Черти этот Лабиринт раздери! Я знала, знала, что мои ощущения были правдивы! Потому что лицо папы — это то прекрасное лицо виэльского принца на фотокарточке в Зале Славы.

Но я знала, почему Каменный Лабиринт сказал, что принц Миртас — не мой отец. Потому что это было правдой. Моим отцом был лорд Мирт Тиирин. Он отказался от наследства Тарквида и вошёл в семью пармирских князей, приняв девичью фамилию своей матери, чтобы помочь разрушить проклятье князей Тиирин. И им с мамой удалось! Ведь девочки в семье Тиирин рождались редко, и никогда не были первенцами.

Но я всё ещё многого не знала, у меня были вопросы, ответы на которые я могла получить только у родителей. А для этого мне надо было вернуться в империю и поговорить с Йеном и его родителями. Либо они мне помогут связаться с мамой и папой, либо те сами меня найдут. Но для начала требовалось выйти из камеры и встретиться с Тео.

Сердце внутри сделало кульбит. Все кусочки паззла, вставшие на свои места, так глубоко окунули меня в реки моей памяти, что я захлебнулась позабытыми событиями и совершенно обо всём позабыла. Я сжала руки в кулаки, пытаясь успокоить вновь накатившую панику. Тео же просил сохранять спокойствие. Но я могла лишь отвлекаться от мыслей о нём, рассказывая дяде Элу о своей жизни.

Заскрипел ключ в скважине, и мы оба подскочили. Так получилось, что дядя под иллюзией старика закрыл меня своей узкой спиной, задвинув назад. Вошедший стражник безразлично нас оглядел и велел мне выходить. Мы с дядей переглянулись.

— Ты знаешь, где меня потом найти, — тихо проговорила я ему на прощание.

— Скажи, Эни… маме, что я люблю её и мы скоро встретимся, — ответил он, и дверь за моей спиной захлопнулась, отрезая нас друг от друга.

В коридоре было двое мужчин, один с эмблемой тюремщика и с ключами в руках, второй обычный стражник, даже с алебардой. Оказавшись снаружи, я поняла, что на камере были наложены оградительные заклинания и щиты, не позволяющие заключённым магам выкидывать магию вовне.

— Его точно выпустят вместе с делегатами? — спросила я у стражника, когда мы начали подниматься по лестнице, но он меня проигнорировал, — эй, скажи хотя бы, куда ты меня ведёшь.

— В женское крыло, — неприветливо буркнул он.

Я облегчённо выдохнула. В женском крыле я буду в относительной безопасности от принца Морада. И в компании Аши мне будет намного проще сохранять спокойствие и ждать чего-то, что задумал Теодор. Хотя за это мучительное ожидание мне хотелось его стукнуть. Но это можно было считать за наказание за то, что мне предстояло сделать в ближайшее время.

Тео ни за что не позволит мне остаться, да я и сама не хотела. Ведь то, ради чего я сюда приехала, я уже сделала. Убедилась в том, что Стефа в надёжных руках, нашла родного дядю и вспомнила своё прошлое. А ещё избавилась от всех внутренних страхов, которые невидимыми цепями сковывали сердце.

Меня передали в заботливые руки взволнованной Аши. Подруга ничего не спрашивала, просто отвела к себе и помогла что-то сделать с волосами. Они были слишком короткими, чтобы их можно было во что-то забрать, поэтому подруга нашла другое решение — достала обруч с маленькими розовыми искусно выполненными розочками и водрузила мне на голову, фиксируя пряди.

Я грустно улыбнулась своему отражению и коснулась вьющихся золотистых прядей, таких непривычно коротких. Голове было легко, такая стрижка мне очень даже шла, но роскошных волос ниже попы, которые я трепетно растила много лет, было жаль.

— Я знаю обо всём случившемся, — проговорила подруга и обняла меня за шею, — Морад редкостная мразь.

— Откуда ты всё знаешь? — я повернула к ней голову, внутри у меня всю задёргалось от отвращения при мысли о втором принце.

— Асмин сказал, это он приказал тебя освободить, как обо всём узнал, а сам пошёл вытаскивать делегата, твоего защитника, — она села рядом со мной перед зеркалом, — я чувствую, что что-то происходит. Скоро что-то произойдёт. Иначе бы супруг не стал мне ничего не говорить. Возможно, это началась борьба за власть между сыновьями хана и их сторонниками. Морад сделал первый шаг.

— Ты думаешь? Наверное, ты права, — я обхватила себя рукам, уже тщательно отмытыми от крови.

Слова Ашерон были не лишены смысла, а поведение Теодора лишь подтверждало их. Он действовал так, будто ему развязали руки. Теодор… Поскорее бы Асмин вытащил его, и мы увиделись! Чёрт, меня начало трясти от нервов и нехороших предчувствий.

Я почувствовала, как иллюзиум начинает дрожать и вскинула глаза, вцепившись в своё отражение в свете магических светильников. Это было похоже на то, будто с меня сдёргивали вуаль, слой за слоем. Волосы начали светлеть, глаза, наоборот, темнеть и менять свою форму. Черты лица стали тоньше, аккуратней, аристократичней. Изменился и цвет лица, он стал светлее и теплее.