Как Каменный Лабиринт будет меня испытывать? Давить на психику, сводя с ума нереальностью этого места? Я начала оглядываться в поисках хоть какой-то зацепки, ведь должно же что-то быть. Указатель, странная деталь или ещё что-то. Но ничего не было. Только бездушные стены, уходящие ввысь, туман под ногами и ощущение чужого взгляда со всех сторон.
Я подошла к стене и положила ладонь на её прохладную гладкую поверхность и попыталась провернуть то же, что и в тайных коридорах академии несколько недель назад. Сосредоточилась на желании найти выход, найти скрытое, но стена ответила мне безразличным холодом, почти обжигающим. Я отдёрнула ладонь и отошла от неё, растирая покалывающую кожу второй рукой.
«Какая нетерпеливая малышка» — раздался в голове тихий шёпот, от которого меня бросило в дрожь.
— Кто ты? — я заозиралась, но поняла, что кроме меня тут никого не было.
«Каменный Лабиринт, — было мне ответом, — это — твоё первое испытание».
Именно в этот момент вдали послышались странные звуки. Скрежет, пищание сотен существ и звук многих маленьких лапок с когтями. Я начала вглядываться в туман, всё больше бледнея. Из радужной дымки начали появляться сначала сотни маленьких светящихся глазок, а потом и их обладатели.
Я смотрела на большую стаю крыс, перед которой расступался туман, давая дорогу. Они были немного больше обычных животных, и намного страшнее. Страх сковал разум и тело, не позволяя сдвинуться с места, попытаться убежать от этих жутких тварей со светящимися глазами или ещё что-нибудь предпринять.
Если я в этом мире чего-то боялась, так это крыс. Я не знала, когда это началось и из-за чего, но, кажется, я начала панически опасаться этих грызунов после переезда из деревни. Точнее, после того, как мы с мамой сбежали от неизвестного и у меня заблокировались воспоминания.
В глазах потемнело, а сознание перенеслось в видение-воспоминание. Я бы могла испугаться, что за это время крысы настигнут и сожрут меня заживо, если бы не помнила, что в реальной жизни не проходит ни секунды, пока я смотрю свои детские воспоминания.
Я оказалась в каком-то подвале, где-то в углу скребли лапками и пищали крысы, перебегая то туда, то сюда. Я жалась к маминому боку и старалась следить за маленькими тенями с блестящими глазками, чтобы они не подходили слишком близко. Я до дрожи боялась хоть на миг прикрыть глаза, чтобы они не подкрались к нам с мамой и не укусили. Мне казалось, что от них тоже пахнет сладковатым запахом смерти, как и мамино роскошное бальное платье.
— Очень скоро, родная, не бойся, — она погладила меня по голове, но я чувствовала, как дрожала её рука, — он придёт, как только заметёт следы.
— Нас тут не найдут? — я гипнотизировала взглядом уголок с крысами, — на кладбище?
— На кладбище самое безопасное место. Оно боится некромантии, — мама прижала меня ближе, её сердце колотилось очень быстро от страха, — ты не замёрзла?
— Нет, но я боюсь их, — я указала на крыс, понимая, что и моё сердце бешено колотится, готовое вот-вот выпрыгнуть из груди.
— Они тебя не тронут. Даже если на тебя побежит целая стая, они тебя не тронут, Рей. Потому что ты дочь своего отца, — мама поцеловала меня в макушку, начиная тихо плакать, — тебе не стоит бояться животных. Лучше будь осторожна с людьми, родная.
— Мамочка, не плачь, — на моих глазах тоже навернулись слёзы.
Наверное, не почувствуй я, что она тоже боится до слёз и еле сдерживается, чтобы не разреветься, тоже держалась бы из последних сил. Но ребёнок очень чувствителен к эмоциональному состоянию мамы. Даже если бы мы сейчас сидели в нашей уютной гостиной возле камина, и мама всплакнула, я уверена, на глазах у меня-восьмилетней тоже появились бы слёзы.
— Не буду, Рейе, — она улыбнулась и смахнула слёзы рукавом своего пальто, которое успела накинуть поверх своего нарядного платья, когда мы убегали из дома.
Я проморгалась, понимая, что снова в сознании. И на меня по-прежнему жадно смотрит целая орда крыс-переростков, медленно наступая. Я даже не пыталась договориться с Лабиринтом, неожиданно оказавшимся разумным и способным разговаривать. Но он неожиданно оказался очень словоохочим.
«Ты дочь своего отца, — точь-в-точь повторил он слова мамы из воспоминания, — докажи, что достойна».
Я нахмурилась. Страх был почти осязаемым, казалось, его можно было потрогать. И никакие наставления и уговоры не помогали. Сейчас, глядя на стаю крыс, я с трудом верила, что они меня не тронут. А они становились всё ближе и ближе, поэтому мне надо было что-то предпринять, придумать, как пройти это испытание.
— Вас не существует. Я не боюсь вас, — мне показалось, что в писке тварюшек послышалась насмешка, они подползали ко мне, расстояние между нами сокращалось.
«Они существуют, пока ты их боишься» — так же фыркнул Лабиринт в моей голове.
Я попятилась под победное пищание резко ускорившихся крыс. Сердце билось в горле, в глазах темнело от страха и самовнушение вкупе с комментариями Лабиринта не помогали. Это всего лишь испытание, Рейе, испытание. Я резко остановилась. Я мысленно саму себя назвала «Рейе». Так, как звал меня мастер Иширу, как звала меня девочка Терейя, которая не могла мне привидеться, в конце концов так назвала меня мама в последнем воспоминании.
Рейе… Неужели это — моё настоящее имя? Не Реджина? Я тихо зарычала от бессилия. Куча ответов и никаких вопросов, да крысы просто ничто по сравнению с тем сладким запахом мучительной смерти, что принесла когда-то на себе мама, что я ощущала в Хмельных Орчанках. Крысы — ничто на фоне всего того, что я уже пережила, и что мне ещё предстоит перенести.
— Я вас не боюсь, — смотрела на этих мерзких тварей с жуткими глазами, светящимися радужной дымкой, — это всего лишь испытание Каменного Лабиринта.
Жгучий страх, душивший меня невидимо рукой, мешавший думать, отступил. Я поняла, что только что перешла ту грань, что освободила меня от беспричинного детского страха. Крысы, неприятные животные, в моём детском сознании отложились как образы того отвратительного сладковатого запаха смерти и маминого нечеловеческого страха перед неизвестным мне чудищем, которого она с дрожью в голосе звала «Оно».
Крысы остановились и поднялись на задние лапки. Они всего мгновение смотрели на меня, а потом растворились радужным туманом. Он завился спиралями, словно маленький ураган, закрывая мне обзор, а когда он растворился, передо мной была возведена стена, почти перед самым носом, но справа и слева появились два новых прохода.
«Ты справилась с первым испытанием. Это — второе. Докажи мне, что сможешь выбрать правильный путь. И сейчас, и в будущем» — прошептал голос в голове.
Слева и справа клубился туман, он был живой, завивался в спирали, опадал, снова скручивался. Я вглядывалась в каждый проход, не зная, куда идти. Это серьёзный выбор, от которого многое могло зависеть. Но как я могла выбрать правильную дорогу, когда всё кажется таким неясным и одинаковым? Только выбрать наобум. Или довериться своим предчувствиям.
Тонкий голос интуиции велел поворачивать направо, и я послушалась. В последнее время интуиция меня не подводила, а мама в письме и вовсе чуть ли не прямым текстом сказала, что так и должно быть. Сделав шаг вправо, я обернулась ко второму проходу и заметила, как туман рассеялся, показывая тупик.
«Правильно. Доверяй своим предчувствиям» — одобрительно прошелестел Лабиринт.
Я облегчённо улыбнулась и шагнула в правый коридор. Вдали появились силуэты людей, и я поспешила вперёд, влетела в радужное облако и оказалась в маленькой нише. Передо мной находились весы, с меня ростом, с огромными глубокими чашами с горячей радужной водой, от которой вверх исходил пар. Я подошла ближе, и вода засветилась изнутри.
«Выбирай свою дорогу, — предложил голос, — пусть перевесит та чаша, которую ты выберешь».
Мне снова нужно было выбирать. И тут я неожиданно для себя засомневалась. В правой чаше была нормальная жизнь, без испытаний и пророчеств, без потрясений и разбитого сердца. Там всё было просто и понятно, так, как я и планировала жить, поступая в Сарвийскую Академию Тьмы и Света.
