Соня миллион раз слышала от мамы, что они с бабушкой не переносят друг дружку, так что лучше она заплатит посторонней тётке, чем сама будет ухаживать за той вредной старухой. Но когда реально понадобилась помощь, Вера Андреевна безапелляционно объявила: они возвращаются в большой холодный дом – семейное гнездо Колоницких. Папа как-то сразу принял эту новость. Они жили в однокомнатной квартирке под самой крышей наспех построенного дома без лифта. Переезд виделся радужным выходом, побегом из малокомфортной тюрьмы, жена была урождённой Колоницкой, а значит, и он имеет право на эту «дворянскую усадьбу».

Дом действительно был большим и представительным. Семейным гнездом назывался не случайно. Бабушка, требовавшая обращения только на «вы» и по имени-отчеству, обожала легенду о погубленном дворянстве. Верила в семейное проклятье рода и костерила безалаберных крестьян, будто сама когда-то ими владела. Вспоминала несуществующие балы и фамильную ночную вазу с керамической розой на крышке.

Переезд хоть и был запланированным, всё равно напоминал бегство. Вещи собирали в спешке и нервической ажитации. Мама оттягивала дату отъезда до последнего, а в конце августа поставила семью перед фактом – через два дня бабушку выписывают из больницы и им нужно быть рядом. Стопки коробок с вещами росли, словно бамбук, буквально на глазах. Кто бы мог подумать, что в их маленькой квартирке скопилось столько хлама. Кое-что пришлось выбросить, что-то отдать или подарить, многое оставить, чтобы потом решить, как поступить с мебелью или многовековыми балконными залежами.

Складывая книги, Соня не прекращала стенать и возмущаться.

– Последний класс! Как можно всё бросить и переехать сейчас? Как же мои друзья?

Вера Андреевна отложила в коробку с пометкой «мусор» стопку старых книг, немного подумав, добавила сверху школьные поделки Сони.

– Найдёшь новых. Краснодар намного больше и возможностей там тоже больше. Радоваться должна, что для тебя всё так сложилась. Всё равно бы поехала туда через год поступать в институт.

Соня возмутилась.

– Радоваться? Чему радоваться? Я буду оканчивать школу с незнакомыми людьми, а не со своими друзьями. Ещё неизвестно, какой там класс и как меня примут.

Вера Андреевна оглядела Соню с ног до головы, въедливо и тщательно, веско кивнула, словно признаваясь самой себе, что дочке достались хорошие гены, непроглядно-чёрные глаза придавали внешности экзотичность, правда, порождали и неуместные вопросы об ответвлениях в родословной. Соня была яркой, красивой, но капризное выражение лица и налёт высокомерия портили приятные черты. Вере Андреевне досадно было ощущать где-то глубоко внутри постыдную зависть. Нехорошо ведь завидовать родной дочери. Ей самой не досталось ни пышной смоляной гривы, ни графичных глаз. Всего пришлось добиваться упорным трудом и характером. А Соня выезжала на внешности, ещё и сомневалась, что в новой школе ей будет тяжело влиться в коллектив.

– Чего вдруг тебя не примут?

– А как же секция лёгкой атлетики? Как же группа беллиданса? Репетиторы?

– Точно! – спохватилась Вера Андреевна. – Я же математичке за два месяца вперёд заплатила, нужно деньги вернуть. А секции и танцульки свои новые найдёшь. Там выбор больше.

Она придвинула новую пустую коробку и не глядя свалила туда старые школьные тетради.

– Зачем только всё это хранили? Переезд как раз кстати. Избавимся наконец от всего этого хлама.

Соня протяжно вздохнула. Выбрасывать дорогие сердцу вещи, как и переезжать, ей не хотелось. Она вообще не любила перемены и сюрпризы. Привыкала к людям, атмосфере и местам. А мама недавно открыла для себя новую философию минимализма и с головой окунулась в очищение. Переезд удачно вписался в её новое мировоззрение. К Сониному сожалению, под лишний хлам попадали и её наряды.

В качестве компенсации за огорчение она планировала выпросить обновки, а добилась только одной пары обуви и кое-чего по мелочи. Мама не прогибалась и не шла на компромисс, отстаивала новую точку зрения, будто проповедовала её с самого рождения. А ведь всего месяц назад поклонялась совсем другому богу и беспрестанно повторяла, что детей нужно просто любить, а остальное само собой приложится.

В Краснодар приехали ночью. Соня, не распаковывая вещи, завалилась на сырую нерасстеленную кровать и позволила себе как следует выплакаться. Чужой дом, чужой город и бабушка с заскоками, о которой она слышала только настораживающее и пугающее. Теперь это не просто громкий голос из телефонной трубки, теперь это её реальность, пропахшая лекарствами и снобизмом. Дворянка. Ну конечно! Хорошо хоть, не царица.

Перед первым сентября Соня почти успокоилась и убедила себя в том, что плюсов действительно больше. Она ведь новенькая, значит, её ожидает пристальное волнующее внимание. Нужно сразу себя правильно подать. Не заводить знакомства абы с кем, первые дни держаться дружески, но на расстоянии, чтобы выяснить расклад симпатий и сил в новом классе, понять, кто тут верховодит, а с кем лучше не общаться. Соня примеряла маски, как одежду, проигрывала в голове сценарии знакомства, заготавливала остроумные шутки. В старой школе к ней давно не обращались по имени. Она убедила в этом всех, кроме учителей, они, к сожалению, продолжали величать ее громоздким именем «Софья». Здесь нужно проделать тот же фокус и внедрить прозвище на правах имени, иначе она просто не будет реагировать. Соня не её имя, оно вялое, пухлое, неприглядное. Она Кайла. Нечто среднее между устрашающей индийской богиней и женщиной-волчицей.

Соня подготовила одежду, букет цветов и выражение лица. И в последнюю очередь подумала о том, что нужно будет разузнать о секциях и репетиторах. В прежней школе у неё были проблемы с математикой, спасала только зубрежка и дополнительные занятия. Свою пятёрку она выгрызала, прекрасно осознавая, чего ей это стоит, но перед одноклассниками каждый день разыгрывала спектакль с врожденными математическими способностями. Будто прочитала один раз и всё запомнила, а домашние задания писала вообще на ходу, по пути на секцию лёгкой атлетики.

С этим тоже нужно что-то делать. Спорт она ненавидела, ей не нравилось потеть и выглядеть неопрятно, но спортивная секция была необходима сначала как галочка в личном деле: красивая, умная, спортивная. А потом Соня влюбилась в мальчика из секции. Правда, быстро сменила одного на другого, при этом незаметно сама стала объектом симпатии, а спустя пару лет заметила, что это и престижно, и полезно для её фигуры. А значит, стоит потерпеть.

Единственное, чем она действительно занималась с удовольствием – это танцы живота. Когда Соня попала туда впервые, их называли именно так. Потом переименовали в восточные танцы и в конце перешли на англоязычный вариант. У Сони не просто получалось танцевать красиво и талантливо, она была удивительно гармонична. Экзотичная внешность словно была создана для беллиданса, а Соня умела подчеркнуть необычный разрез глаз и белизну кожи. Эту маску она носила с превеликим удовольствием, тогда ещё не зная про Одри Хепберн и ища в себе восточные корни. В Краснодаре Соня планировала распрощаться с лёгкой атлетикой и найти танцевальный класс. Радость и для тела, и для души, не то что этот утомительный спорт.

Всё прошло, как она и планировала, даже лучше. Её встретили не слишком дружелюбно, но заинтригованно, Соня насчитала десяток откровенно восхищённых взглядов, завистливые тоже были и радовали, пожалуй, ещё больше. Теперь предстояло разобраться в иерархии класса. Это было задачей посложнее, лидеры могли быть неявными. Опаснее всего ненароком сдружиться с изгоями, их следовало вычислить в первую очередь. Для человека наблюдательного это не так уж сложно, тем более что в новом классе расслоение оказалось чётким и не смазанным напускной вежливостью.

Верховодила Олеся. Самая красивая девочка в классе. До появления Сони, конечно. Несмотря на форму, уровень состоятельности легко вычислялся по деталям: серёжки, колготки, обувь, сумка. У Сони глаз на такое был намётан, деталям она всегда придавала большое значение.