– Да, – она с трудом сдерживалась, чтобы не наговорить лишнего.

Невозможно стоять и молчать, когда тебя осматривают, как кобылу перед скачками. Разве что зубы проверять не полез. И Бетховен это почувствовал, уперся насмешливым взглядом:

– Что, злишься? Молодая, горячая, ума видно еще не набралась. Ладно, иди, люби своего Максима. И смотри мне, учись хорошо.

– До свидания, – еле выдавила Динка и вылетела из кабинета.

Максим на свадьбе не пил, так что за руль сел сам. Динка взобралась на сиденье рядом и увидела, что сзади салон забит розами.

– Ты что, не отдал Вороновым цветы? – спросила удивленно. Макс покачал головой и улыбнулся.

– Все отдал. Поехали, узнаешь.

Он начал целовать ее еще в машине, под навесом, а потом долго выволакивал из салона букет. Какой там букет! Это даже не вязанка, а целая копна! Динка у дяди в деревне видела такие.

Максим разве что не на плечи их взвалил, вошел в дом и бросил на пол в гостиной. На вид роз было раза в два больше, чем обычно.

– Это тебе.

Она изумленно смотрела то на Макса, то на рассыпавшиеся по полу цветы. Он подхватил ее и вжал в стену, проводя рукой вдоль разреза и касаясь кожи теплой ладонью.

– Весь день хотелось это сделать, еле сдерживался, – пробормотал, целуя шею и захватывая губы, – платье оставь…

Она оплеталась вокруг него, поддаваясь и отвечая. Стаскивала с него одежду, а по кругу уже закручивалась знакомая воронка, утягивающая обоих в самый эпицентр торнадо, бешено вращающегося и уносящего далеко за горизонт.

Когда их выбросило наружу и Дина, руками и ногами цепляясь за Максима, удерживающего ее на весу, смогла открыть глаза, ей как навеяло тяжелым, сбившимся дыханием:

– Дина, ты выйдешь за меня замуж? Извини, я не на коленях…

Она прижалась лбом к его лбу и перевела дыхание. И счастливо рассмеялась.

– Так намного лучше. Да. Да. Да!

Макс тоже рассмеялся и начал оглядываться, рыская глазами по комнате. При этом продолжал поддерживать ее, а затем виновато сощурился:

– Там кольцо в штанах, в кармане. Целый день таскаю, боюсь потерять. Пойдем искать штаны?

Динка запрокинула голову, снова рассмеялась, поймав еще один поцелуй, затем посмотрела в прищуренные любимые глаза и радостно кивнула.

И что от него понадобилось Чайковскому? Ведь на прошлой неделе они с Тимуром уже приезжали в столицу и, казалось, обсудили все текущие вопросы!

Максим прибыл к месту встречи раньше назначенного и решил заодно поужинать. Ресторан ему нравился, кормили здесь неплохо.

Позвонить Дине? Нет, потом позвонит, после разговора. Сейчас ее голос выбьет из нужной колеи. А если она начнет взахлеб рассказывать ему, что там они с подружками еще напридумывали насчет свадьбы, у него окончательно испортится настроение.

Он должен все это выслушивать не по телефону, а лично, лежа и расслабившись. Желательно без одежды, наматывая на пальцы пряди ее волос, пока его девочка, облокотившись на его грудь, с серьезным видом и обстоятельно станет все ему объяснять, рассуждать и спрашивать совета. А он будет лежать и удивляться самому себе, почему такая замечательная идея – жениться на Дине – не пришла к нему раньше. Точнее, сразу, как он поселил ее у себя.

Впервые Максим понял, что все идет неправильно, когда они приехали к ней домой за вещами. Дина собирала документы, и Макс тогда впервые увидел ее паспорт.

Ему сразу неприятно царапнуло глаза – Ареева. Даже не удержался и спросил, почему Ареева. Дина недоуменно пожала плечами:

«А как еще по-твоему там должно быть написано? Папа у меня был Ареев, и мама Ареева. Что с тобой, Макс?» И посмотрела обеспокоенно, разве что ладонь ко лбу не приложила.

«Домина», – понял он. Там должно быть написано: «Домина», а не «Ареева».

Он ничего не сказал Дине. Пошутил над ее фотографией, и она, конечно же, обиделась. Он пристал с извинениями и долго извинялся сначала в кухне, а затем они перебрались в комнату на диван.

Максим улыбнулся. Кольцо он купил чуть позже, размер замерял, дождавшись, пока его девочка уснет. Они подали заявление на следующий же день после его предложения со сто одной розой, и теперь Максим с удовольствием наблюдал, как его любимая девочка готовится к свадьбе.

Ему самому свадьба была нужна как рыбе зонтик. Он предложил расписаться и улететь на Канары, но она так расстроилась, что Макс тут же сдался. Пусть будет свадьба, если ей хочется, а на Канары они и так полетят.

Свадебное платье выбрали шикарное. Милка, стерва, попыталась отпустить пару шпилек, но Макс как бы невзначай вспомнил о занятых на старте деньгах. Она сразу присмирела и лично включилась в работу.

Секс у них был мимолетный и незапоминающийся. Вполне возможно, Милка и присмотрела его тогда в качестве источника стартового капитала, кто сейчас вспомнит. Макс не возражал. Дело Милка свое знала, работать умела. Макс ее за это уважал и об отданных деньгах не жалел.

Он сидел и умничал, что неважно какое платье, лишь бы материал хорошо поддавался. Но когда Дина вышла из примерочной, его как накрыло.

Он и сам не понял, с чего его так разобрало, но лишь присутствие Милки спасло салон от дальнейших разрушений. Они с Диной ограничились примерочной, причем Максим ухитрился платье даже не измять. Или там ткань была такая немнущаяся? Платье отложили, к нему должны были доставить коллекционные перчатки и фату.

И где он взялся этот Чайковский? В этот раз Дина совсем не хотела его отпускать, даже просила взять ее с собой. Макс бы и взял, так кроме разговора с Бетховеном ничего больше и не планировалось. Возможно, он даже ночевать здесь не останется и к утру уже будет дома.

Он представил, как войдет в спальню, посмотрит на свою спящую девочку, вдохнет ее запах…

Максим с тоской посмотрел на часы и уже потянулся к телефону, как тут его окликнули. Провели вглубь и оставили перед дверью в кабинет Чайковского.

Бетховен выглядел неважно. Кажется, даже хуже, чем в прошлый раз.

– Что, не нравлюсь? – он мигом считал все, как качественная магнитная головка. – Все правильно, Максим, мне осталось недолго. Да ты садись, в ногах правды нет.

Макс сел напротив, стараясь подавить в груди муторное чувство, которое возникало у него в определенные минуты и безошибочно подсказывало, что именно сейчас в его голову направлен прицел автомата.

– Максим, я умираю. Молчи, не перебивай, – он жестом остановил пытающегося возразить Макса. – Мне нужна твоя помощь. Вчера вернулась Марго.

Маргарита, дочь Чайковского, училась где-то за границей. Где именно, Макс не уточнял, не надо было. Он внутренне подобрался, как перед прыжком с парашютом – начало нравилось ему все меньше и меньше.

– Она должна заменить меня. Но ты сам понимаешь, это кодло съест девчонку и не подавится. Ей нужна хорошая защита.

– Я помогу Маргарите Игоревне, можете не сомневаться…

– Ты, я слышал, жениться собрался? – перебил его Бетховен. – На студентке своей?

Максим молча кивнул, пытаясь понять, куда клонит старый паук. Раньше тот и так собирался передавать дела ему и Михалю, своему первому помощнику.

– Максим, наступают другие времена. Время дворовой шпаны уходит. Кем ты хочешь быть? Тем, кто управляет денежными потоками или тем, кто отщипывает от них, что в руку упадет? Стране нужна элита, новая кровь, если угодно. А среди элиты так не принято, мой дорогой, – он протянул руку к стакану. Макс налил воды, старик кивнул и, закрыв глаза, сделал глоток. – Брак – это то, что должно помочь укрепить связи, занять новое положение. Подвинуть, в конце концов тех, кто уже засиделся. Что тебе даст твой бесполезный брак?

– Что вы хотите? – Макс старался, чтобы голос его не выдал.

– Я хочу, чтобы ты женился на Марго. Ей не нужен надсмотрщик, Максим, ей нужен муж. Она положила на тебя глаз, не буду скрывать. Еще три года назад положила. А теперь вернулась и узнала о твоей свадьбе… – он словно выругался. – Я хочу, чтобы ты полностью заменил меня здесь. Михаль подавится слюной, конечно, но им всем придется принять тебя, как моего зятя, куда денутся. В твоих руках будут мои деньги и мои связи, а авторитет ты себе заработаешь. Ты парень талантливый, не чета многим нынешним, – он закашлялся и снова схватился за стакан. У Максима зазвонил телефон, Бетховен махнул: – Ответь!