Ива Одинец, Евгений Хонтор
Заслони крылом
Все имена и события в произведении вымышлены, любые совпадения с реальными людьми и событиями являются случайностью.
Утро, аэродром ЛИИ АО «ЗАСЛОН»
– Перед вами авиационная группа высшего пилотажа «Стрижи». Встречайте!
Многотысячная толпа на поле взревела. Многие вскочили на ноги, в воздухе замелькали флажки, развернулись баннеры.
В небе над полем появились восемь самолётов. Идеальный строй, восемь серебристых силуэтов. Синхрон – точно впаяны в невидимую отсюда, с земли, сеть. Блеск плоскостей слепит глаза.
Под лёгким навесом на балконе павильона Богдан Леонов поднял руку в приветствии. Ребята, конечно, не увидят, да и не до того им. Сегодня программа особенно сложная, в таком составе они ещё не выступали.
– Русы косы,
Ноги босы,
Листья в волосах.
Вот и утро
Перламутром
Красит небеса.1
Старая, старая песня группы «Пикник». Вроде бы и не о том совсем, но удивительно гармонирует с ярким летним днём, запахом нагретой солнцем травы и полевых цветов, синевой неба и всеми крылатыми в вышине. На авиашоу Стрижи всегда летают под музыку, хоть и слышат её только зрители. Удачно ребята выбрали.
– Восемьсот вверх… Горку… начали! Разворот вправо… Выводим…
Крупные серебристые птицы носятся и кувыркаются на сверхмалой – двести метров – высоте, а между ними – такие же, но тёмные и отсюда, с земли, мелкие как букашки, на которых охотятся. Тоже птицы, но из плоти и перьев. Аэродромные стрижи, потерявшие всякий страх много поколений назад. Если когда-то он у них и был.
Сходство очертаний видно даже неопытному глазу. Даже если бы не ярко-синие контуры стрижей на спинах истребителей, размером почти как сами самолёты.
– Чьи там лица?
Заблудиться,
Что ли невзначай?
Самый светлый,
Беззаветный,
Отведи печаль.2
– Бочки… начали… и ррраз!
Радиообмен «для своих». Богдан улыбнулся, поправил наушник. Знакомо до последнего слова. На этих птичках – да что там, на самом первом Стриже – он летал с тех времён, когда АО «ЗАСЛОН» ещё не был крупнейшим холдингом. Летал и испытывал, работал наравне с конструкторами, подсказывал, что изменить, где подправить. Старое и не всегда доброе время, когда кому-то приходило в голову строить боевые самолёты в боевых целях. А теперь эти красавцы поднимаются в небо лишь для того, чтобы любой желающий мог оценить их стремительную красоту и вёрткость, мощь и отточенность полёта. «ЗАСЛОН» уже давно переключился на оборудование для космических полётов, вот и в тендер Илона Маска вписались. Если повезёт, на их крыльях человечество полетит на Марс. Амбициозная и благородная цель. Старый романтик их Президент, не мог мимо пройти, и дело даже не в деньгах (хотя и в них, конечно, тоже). Вот и Стрижей «ЗАСЛОН» по-прежнему создаёт и производит, уже не ради прибыли. Искусство как оно есть. Чистый фан. Чтобы люди могли почувствовать, что это такое – небо.
– Что скитальцы,
Как сквозь пальцы,
Время утекло.
Самый светлый,
Беззаветный,
Заслони крылом.3
И не то чтобы он, Богдан, готов уступить место молодым окончательно, он быстро окрепнет после операции – но хороши, черти. Что творят, что творят. Кажется, даже на тренировках он такого не видел, что это Птаха задумал?
– У меня форсаж не выключается!
– Перещёлкни!
– Оборвалось!
– Птаха, выключай!
– Обороты не падают!
– Выключай!!!
Богдан вскочил на ноги. Наушник упал на землю. Люди на поле закричали как один.
Неуправляемый штопор. На сверхмалой – двести… нет, уже сто пятьдесят метров – высоте над полем, полном людей… уже сто…
У самой земли Стриж извернулся каким-то не машинным движением и рванул прочь от людей. Полосы чёрного дыма от крыльев и сопел за ним – а впереди в полукилометре окраина города, многоэтажные «свечки» сплошняком. И на балконах тоже люди, а сколько ещё за окнами…
Самолёт стремительно снизился по пологой наклонной, шасси коснулись земли, пламя охватило хвост, но Стриж вновь рванулся вверх – и у самых домов, едва не снеся крылом угловой балкон, отвернул влево и вверх. Вверх – пока не скрылся с глаз.
Сотни тысяч зрителей на поле неистовствуют. На заходящих на посадку семерых Стрижей уже никто не смотрит. Стоящие с края бросились туда, где возле полосы выжженной травы бьётся край горящего парашюта.
20 минут спустя, Центр управления полётами ЛИИ АО «ЗАСЛОН»
– Богдан Сергеевич, есть! Нашли!
– Где?
– В поле. Тридцать километров от ЛИИ. Координаты…
– Что с ним?
– Лежит в подсолнухах. С виду цел.
– Он же горел!
– Не горел он. Это шасси, от трения о землю. Сверху целенький. Смотрите, народ, у него тормозные парашюты выброшены!
– Да ты гонишь, там же никого в каби…
– Тихо! – рявкнул Богдан. – Доложить по порядку.
– Выброшены парашюты, Богдан Сергеевич. Оба. Обалдеть, даже цветочки не примял почти. Он их ещё в воздухе выбросил, что ли?
– Понял, отправляю транспорт.
Не время строить домыслы. Пусть привезут на базу – и вот тогда…
– Слушайте, Богдан Сергеевич, а я ведь помню ваши полёты, до дыр засматривал.
– Точно, и я помню. Вы эти парашюты тоже вот так, ещё в воздухе… ух, аж сердце замирало…
Тот же день, позже, городская больница
– Птаха, ну ты отжёг!
– Везучий случай!
Лётчик медленно открыл глаза, обвёл товарищей ещё мутным взглядом.
– Говорю же, форсаж выключаться перестал…
– Чётко ты катапультнулся.
Птаха рывком привстал.
– Я?! Мы же на дома летели!
Медбрат отодвинул ближайших к нему лётчиков плечом.
– А ну ложись. Ишь резкий.
– Думал – хоть бы отвернуть успеть… Я успел? Все живы? А мой Стриж?
– Цел, нашли его. В ангар везут.
– Ну вот, слышишь, цела твоя птичка, расслабься. Ложись, говорю. Завтра выпишем.
Следующий день, ремонтный ангар ЛИИ АО «ЗАСЛОН»
– Ну чего там? Стойки шасси внутрь ушли?
Стрижа почти не видно из-за окруживших его лестниц, диагностического оборудования. Техники облепили, копошатся, как муравьи.
– Порядок, Богдан Сергеевич, сложились просто. Тяги проверим ещё. Электронику, конечно, всю смотреть надо.
– Как он цел-то после такого…
– Он вёрткий.
Мысли вслух. Приехали.
Богдан обернулся.
Ну конечно. Синичка. Куда ж без него.
Как бы так поделикатнее выведать, это фамилия или прозвище… Столько лет работаем, а так и не выяснил. Руководитель IT-департамента Синичка. Вот же… И весь он такой. Больше на Птаху и остальных пацанов похож, чем на серьёзного начальника. Джинсы драные, толстовка. И вечно в наушниках. Даже на совещаниях. А песня-то знакомая.
– Миг заветный,
Плод запретный –
Искуситель ждёт.
Звонко-быстро
Вспыхнет искра,
Всё произойдёт.4
Богдан поймал себя на том, что подпевает мысленно. Хорошо хоть не вслух.
В ангар ввалились ребята-лётчики. И Птаха с ними.
– Добрый день, Богдан Сергеевич! Синичка, привет! Эй, мужики, как там мой Стрижик?
– Да цела, цела твоя ласточка, – крикнул кто-то из техников. – Через пару недель на крыло поставим.
– «Приора» тебе ласточка, – выразительно сказал Птаха, – а у меня – Стриж. Понял?
– А есть разница?
– Большая. Стрижи не складывают крылья. И садятся только на гнездо.
Молодец парень. Красиво ответил.
– Ты где «Приору»-то видел, школотрон? – прокричал из кабины техник постарше.
