- Чего это тебя на футбольную тему понесло?

   - Там я хоть немного разбираюсь, это же не астрономия, - Тимофей ткнул пальцем в звездочки, - в астрономии я кроме Большой медведицы ничего и не знаю.

   - Понятно, разведка... Тогда найдем близкую тебе тему искусства.

   - Не близкую, а больную.

   - Пусть так. Почему ведущие разбежались и из эфира и из города?

   - Это, которые на заставках, красиво так себя поворачивают? Кому ж охота помирать в зените славы, даже при большом скоплении...

   - А почему они считают, что стояли в одной очереди с предыдущими? Спектр-то широкий, сам сказал.

   - Ты хочешь, чтобы я за тебя ответил на этот вопрос?

   - Да.

   - Нет, не дождешься. Кофе вот сделаю и, потом, мне пора на проводы в последний путь господина Филина Ильи э... Фомича. Вот оно что!

   - Что?

   - А я все думал, почему его 'фифа' называют.

   - Кто?

   - Соратники по цеху. Вот ты тугой с утра, это потому что сам не спал и нам мешал. Стучал, понимаешь, на весь дом по клавишам.

   - Извини.

   - Ладно, хорошо, что хоть осознал. Тебе покрепче?

   - Да.

   - А сигареты где?

   - В шкафу, вторая полка.

   Достав из шкафа сигареты, Тимофей бросил пачку на журнальный столик, еще одну сразу засунул в карман своего пиджака, висевшего тут же на ненадежно пристроенной вешалке с торца того же шкафа, а последнюю взял с собой на кухню.

  Погромыхивая, позвякивая и припевая он копошился, пытаясь сочинить подобие завтрака. И делал это с большим усердием, поскольку такой пункт в его расписании обычно пропускался или из-за больной с похмелья головы, или из-за элементарного просыпания, или просто из-за отсутствия средств, а, следовательно, и продуктов.

   - Прошу к столу! - пригласил, высунувшись из кухни Тимофей. - Руки можно не мыть.

   - Считаешь, так вкуснее?

   - Так быстрее. Остынет все.

   Холостяцкие завтраки поглощаются еще стремительнее, чем приготавливаются. Вот в этом законе исключения бывают крайне редко. От трапезы остались лишь воспоминания и посуда, испачканная теми самыми воспоминаниями.

   - А стоит ли вообще идти на сегодняшнее мероприятие? - бродя, по квартире с сигаретой спросил у пространства Тимофей, но ответил Игорь.

   - Честно говоря, не знаю. Может быть, и не стоит лишний раз мозолить глаза, а может быть, появится штрих, который 'щелкнет'. Соображай, разведка, насколько это рискованно.

   - Риска особого нет... так - возьмут на заметку. А как мирно все начиналось - с политики... политиков особенно никому не жалко... скорее даже... Слушай, а почему совет народных депутатов 'Думой' обозвали?

   - Приучают народ к мысли о возвращении боярства.

   - Это ты о народных депутатах?

   - Они уже давно не народные.

   - А какие?

   - Инородные.

   - Пожалуй. Они там, действительно, уже и челядью обзаводятся и землицей. И все-таки я пойду, хоть пообедаю в приличной компании. Камеру давай.

   - Да оставь. Тебя с ней сразу вычислят.

   - Так если вычислить, то еще вчера бы могли.

   - Вчера тебя видели в первый раз, а сегодня начнут изучать, как повторяющийся элемент. Будем полагаться на твои литературные способности.

   - А ты рассказ прочитал?

   - Нет.

   - Никакого дела тебе поручить нельзя, ни читки, ни, даже, расследования. Все - меня нет.

   - Давай. До вечера.

   Одного предчувствия приближающейся разгадки для успокоения души маловато, вот самой бы разгадке в глаза посмотреть. Теперь уже понятно, что профессия, возраст, социальное положение и прочие внешние факторы здесь не-при-чем... только, если дело не во внешних факторах, значит во внутренних, тех, что непосвященному не видны с первого взгляда, да и со второго, и даже с третьего... Взглядов было уже более чем, только увидеть ничего не удалось... в эти моменты ощущения собственного бессилия всегда хочется найти, если не виноватого и крайнего, то хотя бы достойного гнева и недовольства. Объекта для разрядки поблизости не наблюдалось...

  * * *

   - Астроном с Большой медведицы. - Эта реплика была послана вдогонку уже неизвестно где находящемуся Тимофею, но она заставила Игоря взглянуть иначе на казавшееся раньше совершенно бессистемным расположение звездочек и огласить другую мысль, уже не имеющую к ушедшему другу никакого отношения: - Интересный у нас оппонент.

   Игорь не торопясь, чтобы не улетучилось впечатление, вырезал еще одну звездочку и прикрепил ее на карту. Теперь, раздражающая своей неправильностью ломаная линия, приобретя последний элемент ковша, стала созвездием той самой Большой медведицы, которая была известна даже разведчику.

   - Прошу любить и жаловать - альфа Большой медведицы, но не седьмая, а скорее первая звезда Дубхе, что, собственно, и переводится, как 'медведь'. Значит, сегодня заключительный концерт неизвестного солиста. Куда мы попадаем? - Игорь приподнял звездочку и в некотором замешательстве посмотрел на изображенное здание.