Скорый поезд, умываясь предрассветной росой, прошел поворот, и выстукивая колесами дорожный степ, помчался вперед, преодолевая отставание в графике следования. В пятом купе, девятого вагона, двое мужчин о чем – то спорили, склонившись над разбросанными по столу чертежами. На верхних полках спали женщина среднего возраста, и светловолосый юноша с наушниками в ушах. Рослый мужчина в полосатой рубашке, достал из-под стола бутылку с остатками пива, и с сожалением посмотрел на собеседника.

– Сейчас будет станция Ключи, сбегаю в буфет, он должен работать круглосуточно.

– Не опоздаешь? Стоянку могут сократить! – с опаской спросил второй, чуть постарше возрастом, с короткой козлиной бородкой.

– Стоянка полчаса, успею! – с уверенностью произнес первый, потом прикрываясь ладонью от тусклого купейного света, стал вглядываться в ночное окно, в котором все чаще стали пробегать огни фонарей, свидетельствующие о приближении населенного пункта.

Поезд въехал на территорию узловой станции, и плавно остановился у ночного перрона. Послышалось металлическое лязганье подъемных площадок, и проводники отворили двери. С вагона спрыгнул мужчина, с накинутым на плечи темным пиджаком, в кармане которого, лежал портмоне с деньгами, и паспорт на имя Милютин Петр Николаевич. В руке он сжимал хозяйственную сумку для предстоящей покупки. Заметив невдалеке перекидной мост, мужчина семенящим шагом подбежал к нему, и перескакивая через ступеньку, быстро забрался наверх. Над спящим городом уже разгорался горизонт, в котором медленно догорали звезды. Воздух бодрил, сбрасывая с лица остатки сонливости. Милютин на ходу остановил взгляд на часах, висевших над центральным входом в вокзал.

– Черт побери, надо поторапливаться! – прошептал он себе под нос, после чего прибавил темп.

Если закон подлости существует, то он действует круглосуточно и без перерывов. Когда мужчина вошел в буфет, и увидел у прилавка очередь, он словно ударился лбом о невидимую стену.

– Тьфу ты черт! Откуда вас столько?

Оценив ситуацию, он не раздумывая стал пробираться к прилавку, объясняя посетителям, что спешит на поезд. Однако его тут же оттеснили в сторону, и указали на конец очереди. Взлохмаченный Петр Николаевич вылез из толпы, и стал последним. Дальше все происходило как в замедленном фильме. Покупатели долго делали заказы, а буфетчица с массивными серьгами в ушах, напоминающих автомобильные колеса, была неповоротлива, и напоминала сонную муху. Казалось, еще миг, и она уснет за прилавком.

– Вам две, или три бутылки пива? – переспрашивала она очередного посетителя, едва ворочая языком.

Милютина стало колотить. Топчась на месте, он раз за разом поглядывал на циферблат наручных часов, и умолял проклятые стрелки не бежать так быстро, но время уплывало, словно песок сквозь пальцы, задержать которое ему было не в силах.

В кабинете дежурного по вокзалу раздался телефонный звонок. Полная женщина в униформе, дремавшая за овальным пультом, установленным перед служебной картой, на которой была изображена густая паутина железных дорог, напоминала спящего паука. Сдерживая челюсти от распирающей зевоты, женщина открыла глаза, и сняла трубку.

– Дежурная по вокзалу Симоненко слушает!

– Сто двадцать седьмой стоит? – спросил кто-то, громогласным мужским голосом, на другом конце провода, с нотками выраженного беспокойства.

– Да! По графику еще двадцать минут будет стоять, – ответила дежурная.

– Немедленно отправляйте, за ним идет литерный!

– Какой литерный? – переспросила та, – По графику нет никакого литерного!

Женщина привстала с кресла, и посмотрела в большое темное окно, словно со второго этажа, где находился ее кабинет, можно было видеть движение поездов.

– А, черт его знает, откуда он взялся, никто, толком не знает! Вероятней всего опять сбой в системе. Ох, они там доиграются с новациями! Полетят, чьи-то головы! – послышалась далее сердитая речь в трубке, – Вы меня поняли? Сто двадцать седьмой немедленно отправляйте, а литерный задержите до прояснения ситуации! Команда на его отправку последует, все!

Далее послышались короткие гудки, и растерянная дежурная положила трубку.

Когда Петр Николаевич укладывал бутылки пива в сумку, он не слышал объявление об отправке поезда. Сто двадцать седьмой, подчиняясь распоряжению диспетчера, подал предупредительный гудок, и быстро отошел от перрона. Следом на его место подошел литерный, и остановился. Тогда Милютин и предположить, не мог, что у перрона уже стоял другой состав. Когда он вышел с вокзала его вдруг окутал странный туман, который непонятно откуда взялся. Туман медленно плыл над землей, заворачивая зеленоватую пелену в огромные клубы, которые поднимались вверх, а затем опускались на землю. По внешнему виду они напоминали призрачные стога сена на фоне лунной ночи. Ветра абсолютно не было. Двигаясь, словно живое существо, туман увеличивался в размерах, и покрывал блеклой мантией всю привокзальную территорию. Прищурившись, мужчина разглядел контуры стоящего поезда, и убедившись, что ситуация под контролем, тем же маршрутом последовал обратно. На перроне, он переложил сумку в другую руку, и не спеша пошел к своему вагону. По пути он обратил внимание на одну странность. У открытых дверей почему-то отсутствовали проводники.

– Дрыхнут, что ли? – мелькнуло в его голове.

Пройдя к середине состава, он остановился у открытой двери девятого вагона, и посмотрел в мрачный тамбур, в котором почему-то отсутствовало освещение. Его узкое помещение чем-то походило на вход в преисподнюю. Покрутив головой по сторонам, он обнаружил, что и по всему составу не было света.

– Экономят, или поломка какая? – подумал он.

Ситуация с проводниками и освещением поезда его несколько насторожила. Хватаясь за перила, он быстро поднялся по ступенькам и вошел в тамбур. Там нащупал дверную ручку, после чего отворил скрипучую дверь. Едва виднеющийся мужской силуэт тут же растаял во мраке вагона. Медленно пробираясь по центральному проходу, он вскоре обнаружил еле уловимый и давно забытый запах, который чем-то напомнил ему его детство.

– Откуда он взялся? Ведь не было никакого запаха! – удивился он.

Неожиданно за спиной хлопнули двери, и задребезжало в них стекло. Милютин дернулся, гремя бутылками, потом быстро обернулся. Дыхание тут же перехватило, словно на грудную клетку надели корсет. Прищурив глаза, он стал всматриваться в призрачные контуры, уходящего во тьму прохода, но никого не заметил. Следом послышался отдаленный гудок локомотива, напоминающий крик совы, и поезд резко тронулся. Мужчина схватился за поручень, что бы ни упасть и посмотрел в окно. Вокзальные огни медленно поплыли, периодически освещая его растерянное лицо. Поезд стал набирать ход. Покачиваясь от нарастающего движения, мужчина мобилизовал все свои интеллектуальные возможности, а так же жизненный опыт, что бы понять, что за чертовщина творится в его поезде.

Перепуганная дежурная вокзала, наблюдавшая за непонятным литерным составом, вскочила с кресла и подбежала к окну. Так же, не понимая, что происходит, она нервно распахнула створку и выглянула наружу. Поезд без разрешения покидал станцию, игнорируя запрещающий свет семафора, который продолжал светить в отдалении тоскливым красным светом. Бросив окно открытым, она подбежала к пульту, и стала нервно тыкать указательным пальцем в телефонный диск, затем попав в отверстие с нужной цифрой, стала быстро крутить.

Добравшись до купе, под номером пять, мужчина заглянул в приоткрытую дверь.

– Кажись здесь!

Осторожно ступая, он прошел к столику и аккуратно поставил на него сумку.

– Слава богу, успел! – прошептал он, и тут же обратил внимание на стол.

Чертежей, которые они обсуждали с коллегой по работе, на нем не было. У окна стояли два стакана в алюминиевых подстаканниках с остатками чая, и газетный сверток, который издавал насыщенный рыбный запах. Он поднял голову, и посмотрел на пустые верхние полки. Женщина и юноша, которые должны были следовать до конечной станции, куда-то исчезли. На нижней полке лежал, повернувшись к стенке, незнакомый мужчина, и слегка похрапывал. По комплекции он явно не походил на его коллегу. Милютин вышел из купе, и еще раз посмотрел на номер, висевший на входной двери.