О, чёрт.
Я резко вздохнула от ужаса, не в силах сдержать эмоции, и потянулась к Расмусу.
— Знаю, она очень миленькая, — сказала Ловия. — Когда-то я всем им давала имена, но я вечно их забываю. Кажется, эту зовут Глазница.
Расмус сжал мою руку, пытаясь подбодрить меня, но мне уже стало казаться, что этот изощрённый косплей начал превращаться в нездоровую наркоманскую галлюцинацию. Ведь не могло же это происходить на самом деле?
«Это всё не по-настоящему, — сказала я сама себе, закрыв глаза. — Это всё не по-настоящему. Этому всему может быть миллион объяснений, но ты не можешь на самом деле находиться в Стране мёртвых».
Но вскоре мысленное повторение этой фразы перестало работать, и реальность начала постепенно ослаблять свою хватку.
О Боже, мне бы сейчас не помешало успокоительное.
— О, а вот и стадо оленей, которое я искала, — продолжила болтать Ловия. — Та, что спереди, это Селес. Вы можете даже покататься на ней, если она будет в благодушном настроении.
Я с неохотой открыла глаза и увидела стадо белых оленей, которые стояли рядом с цветами золотисто-розового цвета, с которых они осторожно срывали лепестки и жевали. Один из них, тот, о котором говорила Ловия, выглядел величественно. У оленихи были бледно-голубые глаза и густая белая шерсть. Рога напоминали переплетённые ветви, словно у неё на голове росло дерево. Другие же олени были похожи на тех, что нарисовал мой отец у себя в альбоме — полускелеты с молочно-белыми глазами. Сквозь ребра одного из них даже можно было видеть снег на другой стороне.
О Боже. Хорошо. Хорошо. Вот это уже точно была наркоманская галлюцинация.
А цветы, которые ели олени, выглядели точно так же, как те ледяные цветы в моём чае.
Я взглянула на Расмуса и прищурилась.
«Ты подсыпал мне наркотик, мать твою», — со злобой подумала я.
Он взглянул на меня, и у него на лице было написано, что он этого не делал.
Я какое-то время смотрела на него, задаваясь вопросом, как он узнал, о чём я подумала.
Ну, хорошо.
«Какое число я сейчас загадала?» — спросила я мысленно, зная, что он не может на самом деле читать мои мысли. Я загадала число тридцать семь (мое счастливое число).
Он ухмыльнулся. Затем пошевелил рукой. Я опустила взгляд и увидела, как он сначала показал три пальца, а потом семь.
Просто повезло. Должно быть, ему просто повезло.
— Хм-м-м, к сожалению, пока нам больше не на что смотреть, — сказала Ловия, не обратив внимания на нашу странную психологическую игру. — Мёрзлый тлен вполне соответствует своему названию, хотя мы с мамой недолго жили в ледяном замке неподалеку, сразу после того, как мои родители расстались. Но до него несколько дней пути, а мне надо доставить вас в Город. Почему бы вам просто не расслабиться, пока вы тут сидите?
Расслабиться? О, здесь никак нельзя было расслабиться. Поэтому я продолжила мысленно играть в числа с Расмусом, снова и снова заставляя его угадывать числа, которые я загадывала.
И он снова и снова угадывал их.
Я продолжала искать этому оправдания, но когда он угадал двадцать пятое по счету число, мне пришлось сдаться.
И я отступила.
Похоже, Расмус мог читать мои мысли.
Я запрятала этот факт в специальную папку у себя в голове, которая уже содержала информацию о том, что мой отец шаман, и о том, как он лежал в гробу, а потом превратился в Расмуса, и о том, что Нура и Эйро пытались напасть на меня, и о том, что мой отец нарисовал замёрзший водопад и оставил послание, в котором говорилось, чтобы я не приходила за ним, и о том, что я оказалась за этим водопадом в туннеле, ведущем в страну туманов, и о том, что я увидела здесь живые трупы животных, и о молодой женщине с черепом оленя и гигантским мечом на поясе, одетой в золотое платье, которая управляла железной лодкой на чернильно-чёрной реке и показывала нам местную фауну, точно какой-нибудь ученик Стива Ирвина9.
И все это, ради того, чтобы добраться до Города смерти и найти моего отца.
У меня, наконец, начало появляться тревожное ощущение, что всё это, мать его, могло происходить на самом деле.
Неожиданно лодка замедлилась, я обернулась и увидела, что Ловия утопила весло в воду, чтобы остановиться.
— Не волнуйтесь, — сказала она, встретившись со мной взглядом. — Обычная остановка. Всего лишь привратники. Лебеди Туонелы. Нам нужно пройти мимо них, после чего мы попадём в Великое внутреннее море.
— О, чёрт, — пробормотал Расмус себе под нос.
Мои глаза округлились. О, чёрт? Расмус сказал «чёрт»?
Ловия прошла по палубе мимо нас в сторону носа лодки.
— Ну, приветик, — сказала она кому-то, переведя внимание на реку. — Давно не виделись. Будете меня проверять? — в тоне её голоса послышалась горечь.
«Расмус! — закричала я у себя в голове. — Почему ты сказал «о, чёрт!»? Что ещё за привратники? Они, правда, лебеди?»
Неожиданно послышался звук хлопающих крыльев, и даже Ловия вскрикнула, когда с обеих сторон к лодке подлетели два лебедя, один белый, а другой чёрный, и приземлились на палубу.
Я поняла, что это были необычные лебеди. Они были размером с небольшого пони, и они тут же уставились на нас своими тёмными глазами-бусинами. Сразу стало ясно, что они были разумными существами, и это было самое неловкое чувство на свете.
— Что им надо? — спросил Расмус у Ловии, когда лебеди начали приближаться к нам, сотрясая лодку своими перепончатыми лапами.
Несмотря на то, что я исполняла главную роль в «Лебедином озере», всю свою жизнь я испытывала здоровый страх перед этими птицами. Они и так были мерзкими, а у этих были такие клювы, которыми можно было запросто откусить мою руку.
— Они просто проверяют, на самом ли деле вы мертвы, — сказала Ловия раздражённым голосом. — Они здесь со времен Древних богов, когда это место ещё было Каосом. Или, по-вашему, Адом.
Белый лебедь остановился прямо напротив меня, а чёрный — напротив Расмуса. Они оба уставились на нас, и когда я говорю «уставились на нас», я имею в виду, что я буквально чувствовала, как они копаются в моей голове, в моей душе.
Неожиданно белый лебедь раскрыл клюв, обнажив длинный тонкий язык и ряд острых как бритва акульих зубов, и начал кричать, как резаный. Его ужасный голос был одновременно человеческим и нет.
— Нет! — закричала Ловия, перекрикивая лебедя. — Нет, они мертвы! Они бы не стали мне лгать!
Но теперь уже чёрный лебедь закричал в унисон с белым. Ужасные леденящие душу крики наполнили воздух, а Ловия лихорадочно замотала головой.
— Нет, — сказал она. — Они мертвы.
Она посмотрела на меня и Расмуса.
— Вы ведь мертвы? Пожалуйста, скажите мне, что вы мертвы.
Расмус не спускал глаз с лебедя, но как только он посмотрел наверх и встретился взглядом с Ловией, её лицо помрачнело от разочарования. По крайней мере, на секунду. Но её разочарование быстро переросло в гнев.
— Значит, вы солгали? Солгали? Ну и пошли тогда к чёрту, — зарычала Ловия и вытащила свой меч. — Хватайте их.
Лебеди тут же бросились в нашу сторону, щелкая зубами и хлопая крыльями.
Времени думать не было.
Когда белый лебедь прыгнул на меня, я подскочила с лавки и перелетела через него, миновав его вытянутый клюв, чего я не смогла бы сделать раньше, сколько бы я не тренировалась. Но прежде чем я успела осмыслить происходящее, моё тело продолжило двигаться. Я сделала сальто, вовремя заметив, как Ловия замахнулась на меня мечом. Я пригнулась и нырнула под меч, заставив его со звоном удариться о железную палубу, после чего оттолкнулась руками и ударила Ловию сапогами в живот. Я с удивлением обнаружила, что столкнула Ловию с лодки. Её тело плюхнулось в воду, а гигантский меч с грохотом упал на палубу.
— Ханна, сзади! — закричал Расмус.
Мне даже не надо было оглядываться. Я схватила меч, который оказался чертовски тяжёлым, и, развернувшись, взмахнула им. Очертив длинную крутую дугу в воздухе, меч отрубил голову белому лебедю, заставив её улететь в воду. Его тело упало на палубу с тяжёлым грохотом, превратившись в кровавый сугроб.
