– Дело в том, что я приехал по просьбе Гесера… – сказал я.

И увидел по лицам, что мой статус с просто высокого взлетел до немыслимого. Куда-то в космос, куда Иным нет дороги.

– Гесер просил меня разыскать его друга, – продолжил я. – Он живет где-то в Узбекистане…

А вот теперь наступила неловкая пауза.

– Антон, речь идет о девоне? – спросила Валентина Ильинична. – Но он уехал в Москву… в девяносто восьмом. И там погиб. Мы считали, что Гесер об этом знает.

– Нет, нет, речь не о девоне! – запротестовал я. – Гесер просил меня разыскать Рустама.

Молодые узбеки переглянулись. Валентина Ильинична нахмурилась:

– Рустам… я что-то слышала… – Она заколебалась. – Но это… это очень старая история. Совсем давняя. Ей тысячи лет, Антон.

– Он не работает в Дозоре, – признал я. – И, конечно, у него другое имя. Думаю, он сменил много имен. Я знаю только, что он Высший Светлый маг.

Нодир пригладил жесткие черные волосы и твердо сказал:

– Это очень трудно, Антон-ака. У нас в Узбекистане есть один Высший маг. Он работает в Ташкенте. Но он молодой. Если старый и сильный маг хочет спрятаться – он всегда спрячется. Тут нужен не только сильный, чтобы его найти. Нужен мудрый. Надо самому Гесеру искать. Кечрасыз, Антон-ака. Мы тебе не сможем помочь.

– Можно спросить Афанди, – задумчиво сказала Валентина Ильинична. – Он слабый маг и не слишком… не слишком сообразительный. Но память у него хорошая, и на свете он живет уже триста лет…

– Афанди? – насторожился я.

– Это наш пятый сотрудник. – Валентина Ильинична чуть смутилась. – Ну, сами понимаете, седьмой уровень. Он… больше по хозяйству. Но вдруг поможет?

– Я почти в этом уверен. – Я кивнул, вспоминая слова Надюшки. – А где он?

– Должен скоро подойти.

Выхода не оставалось. Я кивнул и пошел к «пустому» столу.

Мурат приехал через полчаса, с полными сумками, часть содержимого которых тут же перекочевала на стол. Остальное Мурат отнес в маленькую кухню, примыкающую к основному помещению Дозора. Моих кулинарных познаний хватило на то, чтобы понять – сейчас будут готовить плов.

А пока мы пили коньяк, оказавшийся неожиданно приличным, и закусывали фруктами. Валентина Ильинична уступила вести беседу Нодиру. И я вежливо выслушивал историю узбекских Дозоров от древних мифических времен до Тамерлана и от Тамерлана – до наших дней. Врать не стану, Светлые тут не всегда жили с Темными душа в душу. Хватало событий мрачных, кровавых и ужасающих. Но у меня сложилось ощущение, что противоборство Дозоров в Узбекистане обострялось по каким-то совершенно неведомым мне законам. Люди могли воевать и убивать друг друга, а Дозоры соблюдали вежливый нейтралитет. Зато во времена Хрущева и первые годы брежневского правления Светлые и Темные били друг друга с немыслимым ожесточением. Именно в ту пору погибли три Высших мага – двое из Дневного и один из Ночного Дозоров. Выкосила война и ряды Иных первого-второго уровня.

Потом все стихло, будто «застой» восьмидесятых годов распространился даже на Иных. И отношения Темных и Светлых с тех пор пребывают в вялом противостоянии, скорее на уровне подначек и насмешек, чем серьезной неприязни.

– Алишеру это не нравилось, – заметил Тимур. – Он по-прежнему в Москве?

Я кивнул, обрадованный удачным поворотом разговора.

– Да. Он в нашем Дозоре.

– Как он поживает? – вежливо спросил Нодир. – Мы слышали, у него четвертый уровень?

– Практически третий, – сказал я. – Но он сам расскажет. Он тоже прилетел, но решил вначале зайти к знакомым.

Вот эта новость дозорных явно не обрадовала. И Тимур, и Нодир теперь выглядели не то чтобы огорченными, но смущенными. Валентина Ильинична покачала головой.

– Кажется, я вас расстроил? – поинтересовался я. Распитая вместе бутылка вынуждала к откровенности. – Объясните, в чем дело? Почему вы так относитесь к Алишеру? Из-за того, что его отец – девона?

Дозорные переглянулись.

– Дело не в том, кто его отец, – сказала Валентина Ильинична. – Он хороший мальчик, Алишер. Но он… очень резкий.

– Разве?

– Возможно, он изменился в Москве, – предположил Тимур. – Но Алишеру всегда хотелось воевать. Не в свое время он родился.

Я задумался. Конечно, в нашем Дозоре Алишер всегда предпочитал работать на улицах. Патрули, стычки, задержания – мало что обходилось без него…

– Ну… у нас это как-то более естественно, – сказал я. – Москва – большой город, жизнь напряженнее. Но Алишер очень скучает по родине.

– Нет, мы рады, конечно же! – спохватилась Валентина Ильинична. – Так давно Алишера не видели. Правда, мальчики?

«Мальчики» с наигранным энтузиазмом согласились. Даже Мурат отозвался с кухни, что очень скучает по Алишеру.

– А скоро подойдет Афанди? – спросил я, уводя разговор с неловкой темы.

– И впрямь, – забеспокоилась Валентина Ильинична. – Уже третий час…

– Так он давно пришел, – снова откликнулся с кухни Мурат. – Ходит по двору с метлой, я его в окно вижу. Наверное, решил, что его попросят плов готовить…

Нодир быстро прошел к двери, позвал:

– Афанди! Что ты делаешь?

– Двор мету, – с достоинством отозвался пятый сотрудник самаркандского Дозора. Судя по голосу, он не только родился триста лет назад, но и телом был немолод.

Нодир повернулся, виновато развел руками. Снова позвал:

– Афанди, заходи, у нас гость!

– Знаю, что гость. Потому и мету!

– Афанди, но гость уже в доме! Зачем же ты убираешь на улице?

– Э, Нодир! Не учи меня, как принимать гостей! Когда гость еще на улице – все убирают в доме. А если гость в доме – то надо прибирать на улице!

– Как хочешь, Афанди! – посмеиваясь, сказал Нодир. – Тебе виднее, конечно. А мы пока будем кушать виноград и пить коньяк.

– Постой, Нодир! – встревоженно отозвался Афанди. – Неуважением к гостю будет не покушать с ним за одним столом!

Через мгновение Афанди уже стоял в дверях. Выглядел он донельзя нелепо. На ногах – расшнурованные кроссовки, из одежды – подпоясанные советским солдатским ремнем синие джинсы и белая нейлоновая рубаха с разномастными пуговицами. Нейлон – материал прочный. Рубашке было, пожалуй, лет двадцать или тридцать. Сам Афанди оказался гладко выбритым (впрочем, судя по клочкам газетной бумаги, которыми были залеплены порезы на подбородке, это стоило ему немалого труда) и плешивым стариком лет шестидесяти. Окинув одобрительным взглядом стол, Афанди прислонил к косяку длинную метлу и бойко подскочил ко мне.

– Здравствуй, уважаемый! Да будет твоя Сила прибывать, будто пыл юнца, раздевающего женщину! Да достигнет она второго уровня и даже первого!

– Афанди, наш гость – Высший маг, – заметила Валентина Ильинична. – Зачем желаешь ему второго уровня?

– Молчи, женщина! – отпуская мою руку и усаживаясь за стол, произнес Афанди. – Неужели ты не видишь, как споро исполнилось мое пожелание и даже было превзойдено?

Дозорные засмеялись. Впрочем, совершенно не обидно. Афанди – я просканировал его ауру и понял, что старик находится на самом низком уровне Силы, – был в самаркандском Дозоре за шута. Но за любимого шута, которому и любую глупость простят и которого в обиду никому не дадут.

– Спасибо на добром слове, отец, – сказал я. – И впрямь – твои пожелания сбываются быстро.

Старик закивал, с удовольствием забрасывая в рот половинку персика. Зубы у него были отличные – если за внешностью он не следил, то такому важному органу явно придавал большое значение.

– Тут одни молокососы, – пробормотал он. – Уверен, они даже не смогли принять тебя как следует. Как тебя зовут, добрый человек?

– Антон.

– Меня зови Афанди. Это значит – мудрец. – Старик обвел дозорных строгим взглядом. – Если бы не моя мудрость, давно бы уже силы Тьмы, да засохнут они в корчах и сгорят они в аду, выпили их маленькие сладкие мозги и сжевали большие жилистые печенки!

Нодир с Тимуром захохотали.

– Почему печенки жилистые, я понял, – разливая коньяк, произнес Нодир. – А почему мозги сладкие?