Санька, давно обошедшая ни по одному разу все уголочки и закоулочки самого вкусного города Италии, рассказала подруге историю главного собора города- Сан Петронио.

– Во-первых, базилика Сан Петронио является пятой по величине церковью в мире, одновременно там могут находиться 28 тысяч человек!

Во-вторых, несмотря на то, что Базилика посвящена святому покровителю города, Святому Петронию, который был болонским епископом аж в 5м веке, её строительство было проектом коммунальным, а не церковным, она строилась как символ коммунальной власти Болоньи и официально перешла к Церкви только в 1929 году, а освящена была вообще лишь в 1954 году! Несмотря на то, что и хоронили там, и короновали… И это с 14 века представляешь?

Более того- останки Святого Петрония были захоронены в базилике лишь в 2000 году.

Но самое интересное я тебе сейчас покажу, – она потащила подругу в высокие двери храма. – Если что, эти двери вообще работа Якопо делла Кверча, никакого музея не надо, шедевры перед глазами на каждом углу.

Так вот, смотри! – она показала на красивую фреску. – Видишь, что тут изображено?

Сонька пожала плечами: – Мужик голый лежит, и страшилища вокруг. Ужас какой. Нашла, что показывать, пошли отсюда!

– Это не мужик, это пытки пророка Мохаммеда в Аду. Ты же знаешь, что Пророка нельзя изображать? А вот Джованни ди Модена изобразил здесь сцену из дантовой «Божественной комедии. Считается, что это фреска оскорбляет Ислам, и базилику все время кто-нибудь, да собирается взорвать.

– Пошли-ка отсюда. Тоже мне, готические Шарли Эбдо. Зачем такие вещи рисовать, зная, что это оскорбление религии? – и Сонька возмущенно потащила подругу на выход, даже не обратив внимания на самый длинный в мире астрономический меридиан. – Не нравятся мне такие шедевры!

Они окончательно нагуляли аппетит, нырнув под старинную арку и оказавшись на улочке, полной лавок с сырами и колбасами, кондитерских и хлебных магазинчиков, во многих из них можно было поесть, расположившись за столиком внутри. Но не успела Сонька сглотнуть слюну, как Санька замотала головой и отправилась обратно в сторону площади.

– Да иди ты! Я устала, я есть хочу, почему все время надо идти за тобой!

– Потерпи, ну еще чуть-чуть, ты честное слово не пожалеешь.

Они заворачивали за угол и ныряли в аркады, проходили какими-то переулками, пока не оказались возле небольшого ресторанчика с лаконичной надписью: «La Mela» – яблоко.

– Вот! Вот сюда мы и пойдем! – и Санька торопливо раскрыла двери.

Официант проводил их за столик и принес меню, но не успели они открыть его, как с кухни в зал ворвался пожилой человек в белом одеянии и в поварском колпаке.

– Mamma mia, che piacere! Signora Parmigiano!

Санька и повар обнялись, начали что-то быстро друг-другу говорить, прерываясь на смех и возгласы, повар схватил меню и заявил, что он сам знает, что принести синьоре Пармиджано и ее подруге, и чтобы никаких возражений.

– Лазанья, Джованни! – завопила ему вслед Санька. Мы же специально пришли поесть твою лазанью, лучшую в мире!

– Aspetta, aspetta! – довольно замахал руками повар и скрылся на кухне.

– Почему он тебя так назвал? Синьора Пармиджано?

– Видишь ли, я часто захожу в эту тратторию, здесь на самом деле лучшая лазанья и очень неплохая паста. Но я всегда добавляю в пасту с морепродуктами пармезан, что категорически запрещено правилами итальянской кухни. Джованни рвал на себе волосы, вопил и рыдал, прятал пармезан и запрещал официантам его подавать. Но я все равно добивалась своей баночки с пармезаном и щедро посыпала ею спагетти с ракушками вонголе, например. В конце концов Джованни смирился, махнул рукой, мы даже подружились, тем более, что я правда поклонница его стряпни. Но с того дня я превратилась в синьору Пармиджано и по-другому он меня не называет.

Лазанья действительно была великолепна, Соньке пришлось признаться, что ворчала зря и нигде до сих пор такой восхитительной лазаньи не ела. Она была в меру запеченной, и в меру сочной, она таяла во рту и единственным ее недостатком было то, что она очень быстро закончилась.

– Это не совсем болонский ресторан, – объяснила меж тем Санька. Джованни и Мария Грация, его хозяева, приехали с побережья Амальфи и вот уже 40 лет в центре Болоньи подают блюда не только Болонской, но и Амальфитанской кухни. Обрати внимание, вино нам подали южное, и лично я очень люблю Альянико из Кампаньи.

Вино действительно было неплохим, но недопитую бутылку у них отняли и принесли другую, уже белого вина. Вместе с бутылкой появились тарелки со спагетти, на которых горой лежали свежайшие морепродукты – огромные лангустины, крупные мидии, прочие дары моря.

Под смех всех присутствующих синьор Джованни торжественно подвинул ближе к Саньке стеклянную баночку с железной крышкой, полную свеженатертого пармезана.

Наевшись как два удава, девушки еле переставляли ноги- мешали набитые животы. Наконец они доползли до отеля и рухнули на кровати.

Вечером Санька продолжила экскурсию для подруги. Они гуляли по улочкам Болоньи, под разноцветными аркадами, уворачивались от традиционных для Эмилии-Романьи велосипедов, здесь их больше, чем в любом другом регионе Италии.

На одной из улиц Сонька застыла перед домом, таким старым на вид, что казалось, дунь на него и он развалится. Дом отличался от соседних, в углу портика виднелись три больших стрелы.

Сзади раздалось осторожное покашливание. Девушки обернулись и увидели седого старика в костюме и при галстуке, а как еще выходить на вечернюю прогулку – пасседжату!

Обрадованный вниманием, он снова откашлялся и сказал:

– А знаете, прекрасные синьорины, что это за стрелы?

– Нет, – одновременно замотали головами подруги.

– Один местный джентилуомо, дворянин, решил наказать жену изменницу и нанял трех убийц.

– Чтоб уж наверняка, – прошептала Санька.

– Но когда они собрались стрелять, появившаяся в окошке дама сбросила плащ и оказалась… голой. Пораженные ее красотой убийцы выстрелили – но мимо, руки у них задрожали.

– Э, Микеле, старина, совсем не так это было! – из-за угла вывернул другой старичок. – Что ты девушкам сказки рассказываешь! Это три джентилуомо поспорили и начали стрелять, но промахнулись!

Первый старик засмеялся:

– Ладно уж, не будем девушек пугать. Это просто шутка, эти стрелы поместили на дом какие-то местные проказники, когда в 19 веке шла реконструкция. Так стрелы и остались с претензией на древность. И легенды сразу придумались.

– Разве этим напугаешь, – второй старичок, довольный новым развлечением, снова включился в беседу. – Вон на той площади сожгли колдунью. Маргариту Сарти. Бродит теперь. Вечерами, ближе к ночи. Так что вы, девушки по ночам тут не гуляйте!

До ночи было еще далеко, но подруги вздрогнули, попрощались со старичками, и отправились поближе к своему отелю, на оживленную современную улицу с магазинами.

Вечером они чуть не поссорились. Даже решили отправляться каждая своей дорогой.

А все потому, что утром надо было идти в прокат и забирать Сонькину мечту, желтый фиатик, и пора было решать, куда они отправятся дальше. Подразумевалось, что это будет Флоренция, но Саньку почему-то потянуло к морю, и она прямо-таки настаивала отправиться сначала в Римини, а потом в Тоскану.

– В Римини! – рвала на себе волосы, как давешний повар при виде пармезана в морепродуктах, Сонька. – Нет, ты ничего лучше придумать не могла? – обычно невозмутимая дотторесса аж заикаться начала. – Какой Римини, там толпы туристов, там нет нормальной еды! Мы же сразу собирались в Тоскану! Да я… да я ради тебя отказалась от Кастельмонте, а ты!

– Да что б ты понимала в Римини! – орала в ответ Санька, как заправская синьора. Было что-то колдовское в лазанье Джованни, не иначе, потому что они неожиданно превратились в громкоголосых экспансивных итальянок. – Да ты Римини вообще не знаешь, я тебе таким его покажу, что ты глазам не поверишь!