Сзади под каплями воды я ощущала как язык Ларисы прошелся по моей промежности, от киски вверх до ануса.

 Я застонала. Глаза то открывались то закрывались, и я видела свои розовые сосочки на набухшей груди.

 Теряя себя от жары и возбуждения, я раздвинула ножки поддаваясь оральным ласкам малознакомой женщины. Она стала лизать мою растревоженную киску. Я сжала свою грудь. Я стала засасывать член в рот и постанывать громче и громче.

 Лариса нанизывала моё очко на свой язык.

 Я не выдержала и кончила, сладко выпуская слюнки на резиновый член у меня во рту.

 Тело обмякло от кайфа.

Переговоры в Гомеле

 Очнувшись я привела себя в порядок.

 Лариса уже покинула мой номер, и я спокойно собиралась, поставив свою любимую музыку. Боже, как я соскучилась просто по музыке. Я не слышала музыку уже полгода.

 Пританцовывая, я надела черное нижнее белье, белое платье футляр, туфельки, жемчужные сережки, кольца, – всё, чтобы выглядеть дорого и соответствующе для международных переговоров по достижению мира.

 Ровно в 15 пришло сообщение «спускайся». Я бабочкой спорхнула по лестнице и на легких ножках выбежала на улицу. Ко входу в гостиницу подъехали три блестящих черных гелендвагена. Дверь среднего из них пригласительно распахнулась .

 Я подошла и заглянула в пугающую темноту неизвестности.

– Садись.

 Из машины прозвучал глубокий мужской голос и показалась черная борода.

 Затем незнакомец протянул мне ухоженную загорелую волосатую руку.

 Джентельмен, он помог мне присесть на заднее сидение рядом с ним.

 В машине приятно пахло, но было подавляюще темно. Я поерзала булками, чтобы усесться поудобнее. Дорога была дальняя, но Бохар вел себя как настоящий джентельмен: он представился, рассказал о себе и спросил меня, как я себя чувствую.

 Дальше он часто разговаривал по телефону и говорил на чеченском.

 Наверное он и подумать не мог, что рядом с ним сидит студентка МГИМО, у которой на факультете было много классных ребят чеченцев. Да, я понимала почти всё, что он говорил.

 Говорил про то, что хочет свести счеты, а если конкретно, то «отрезать голову этому псу» одному из чеченских лидеров, которые сейчас выполняли задания на территории Бедуины.

 Говорил, что сегодня убьет «клоуна» и «всё начнётся», а потом с улыбкой поворачивался ко мне и как ни в чем небывало, уже по-русски шептал пошлости мне на ушко, щекоча шею бородой.

 Он обещал выебать меня раком как суку, порвав на мне это платье.

 Его грубая рука скользила по моим коленям в дорогих чулках и понемногу вся эта криминальность и близость смерти начинали меня заводить.

 Я делала вид, что не понимаю его угроз, смеялась, говорила «что я не такая» и иногда "будто случайно" поглаживала его по дыбящейся ширинке.

 Когда мы добрались до резиденции президента Беларуси в Гомеле, Бохар помог выйти мне из машины, мы прошли с его солдатами в здание, нас встретили и выдали его приспешникам ключи от номеров.

 Дальше он сказал взять его под руку, и мы пошли в кабинеты, где велись переговоры.

 Бохар шел по-хозяйски в развалочку, а я наслаждалась ощущением мягких ковров под туфельками на шпильке. После афганской щебенки это было отдельное удовольствие.

 Нам дали какой-то минеральной воды и Бохар не стесняясь рыгал даже перед тем, как протянуть руку вышедшим нам на встречу президентам Могильскому и Логановичу.

 Они поприветствовали моего спутника.

 Президент Велоруси Могильский с отвращением, а Бедуины так, словно это его давний приятель.

 Знал бы он, зачем его приятель приехал в Громель…

 В черных строгих костюмах они все трое выглядели более чем представительно. Сияющие белые манжеты рубашек, сверкающие серебряные часы. Они говорили о чем-то, похлопывая время от времени друг друга по плечам.

 Я улыбалась и строила глазки всем. Белое платье идеально очерчивало мои бедра и приподнимало мою и без того упругую кругленькую попку.

 Логанович несколько раз предлагал подлить мне шампанского и в ожидании президента Досии я уже успела изрядно накидаться.

– Моя основная работа это Бохар Гокаев,– заставляла себя сфокусироваться я. С каждой минутой это было все труднее и труднее, потому что красавчиков в костюмах вокруг становилось все больше и больше. Короткострижженные атлетически сложенные официанты сновали и тут и там. Они подносили закуски, подливали шампанское и улыбались своими неотразимыми белыми улыбками.

 Когда никого из «взрослых» не было рядом охранники президентов – высоченные спортивные амбалы, то один то другой делали мне комплименты. Я наслаждалась вниманием, и своим шикарным нарядом.

 Подумать только, ещё вчера я спала в казарме и слушала каждый вечер рассказы о половых похождениях таджикских юношей, а сейчас я на приёме в резиденции президента одной из крупнейших европейских держав.

 Отойдя в туалет, я снова уставилась на себя в зеркало. Шикарная блондинка с модельной фигурой девяносто шестьдесят девяносто. Мне захотелось самой сжать свои сисечки, которые и без того почти выпрыгивали из футляра. Я предвкушала вечер, когда Бохар займется ими вплотную и поглядывала на него издалека в зале, наслаждаясь его черным костюмом, скрипом его кожаных туфель и тем, как он знал всех и все его знали и разговаривали с ним.

 Мне кружило голову шампанское и кружил голову этот бал. В основном тут превалировали мужчины, но и несколько женщин журналисток и помощниц руководителей тоже было. Правда я была наголову прекраснее их всех и в какой-то момент нарочно даже стала пользоваться этим.

 Когда наконец появился Лиственницин, президент Доссии в окружении двух сексуальных татарочек, я подлетела «просто поздороваться» и полностью сфокусировала его внимание на своей груди. Бархатным голосом я что-то напевала про успех переговоров и что от него зависит мир в «нашем регионе». Я немалому научилась в МГИМО.

 Президент пытался уводить взгляд, но я снова и снова возвращала его удивленное тем, что блондинка умеет складно разговаривать и разбирается в политической ситуации и геополитических рисках, лицо к своей груди.

 Татарочки нахмурились. Чтобы вернуть внимание своего президента они пытались что-то вставлять, но это было так неуклюже и невпопад, что лучше бы они этого не делали.

 Затем я улыбнулась и исчезла, чтобы зацепить его еще больше.

 Я победительницей удалалясь прочь, раскачивая бедрами из стороны в сторону, а татарочки хмурились и сжимали кулачки ненавидя меня.

 Бохар коварно посматривал по очереди на каждого из президентов. Попеременно он так же поглядывал куда-то под потолок, вероятно просчитывая баллистику снайперского выстрела.

 Когда переговоры начались, татарочки мстительно закрыли перед нами двери. Они остались внутри как секретари, а мы с Бохаром за пределами как всего лишь сопровождающие лица.

 Он предложил подняться наверх и выпить еще немного. Оперевшись на его руку я поднялась по бархатистому ковру на лестнице на второй этаж. Даже президент Беларуси вышел из зала, лишь только закончив приветственную речь. Он вышел и не нашел нас – мы уже скрылись наверху.

 Мы подошли к комнате над переговорным залом, Гокаев достал из кармана ключи, оглянулся по сторонам и вскрыл кабинет.

 Оказавшись внутри он схватил меня за грудь, свалил с моих плеч бретельки платья и начал целовать мои намассированные и налосьененные в Варшаве ключицы.

 Его мужская стремительная страсть окутала все пространство. Я больше не могла себя сдерживать и вцепилась в его широкие плечи. Стала гладить руками.

 Я застонала от грубых ласк. Он сжал мою талию и задрал подол платья, обнажая чулки и подвязки от дорогого французского бренда.

 Его пальцы нырнули мне между ножек. Там уже было горячо и мокро. Я гладила его руками по спине.

 Я закинула на него ножку, он завалил меня на стол и продолжал спускаться поцелуями по моей шее вниз.