Этот ублюдок был не из тех храбрых и честных людей, которые могли смело смотреть в глаза любой опасности. Он был труслив и боялся даже меня. Хоть я и умела защитить себя, но не была очень сильной. Я с трудом могла поднять пять килограмм, а он боялся меня, словно видел перед собой ядовитую змею.

— Как себя чувствуешь? — холодно спросил Джэро, но на его лице играла безразличная улыбка. — После того удара, наверное, не очень?

Меня тошнило. Сильно. Так, что я с трудом смотрела перед собой, ощущая в голове настолько сильную кашу и миксовку. Однако я гордо распрямила плечи и соврала:

— Отлично, — гнев так и плескался в моём голосе. — Но разве тебе есть дело до моего самочувствия? Почему ты меня не убил?! Хочешь поиграться?!

Я закусила губу. Всё накипевшее за столько лет сейчас просто рвалось наружу, будоражило душу, выворачивало её наизнанку. Я чувствовала, как по лицу проносятся слёзы, а перед глазами льются воспоминания детства. Детства, которого не было. Крики, слёзы, кровь и взрывы. То, что потом окружило меня на всю жизнь.

— Ненавижу! Ненавижу тебя и всю твою шайку! — крича навзрыд, мне хотелось задушить его. — Ненавижу! Ублюдок! Ты! Именно ты убил всю мою семью! Всех, кого я любила! Уничтожил моё королевство! Какого хрена ты до сих пор жив! Сдохни! Сдохни… прошу…

Под конец силы исчерпали себя. Тело обмякло, и я беззвучно завалилась вперёд, рыдая в пол проклятья. Ненавижу его… весь этот мир. Просто за что? За что мне всё это? Вся моя жизнь… испорчена, истоптана и сломлена постоянными скитаниями. Свобода?

Чушь! Уж лучше быть рабыней теньрюбито, чем… чем бегать по всему свету и собирать в своей памяти абсолютно каждый фрагмент этого гнилого пазла. Я видела всё… я ненавижу всё. Всё такое чёрное. Всё такое безразличное.

Даже те добрые люди, которых я встречала на своём пути… я им мешаю. Я лишь жалкое ничтожество. Я никому не нужна… у меня никого нет.

Зачем я вообще живу?

Ради страданий? …

…нет.

Тогда ради чего? Быть может, мне на самом деле лучше умереть? Сдаться этому бурному потоку, сломаться, словно сухая ветка. С громким хрустом и без шанса на восстановление. Я закрыла глаза и выдохнула. Я ощутила единение самой с собой. Даже смотрящий на меня Джэро не волновал сознание. Я просто чувствовала себя уютно и тепло, сжавшись в комок.

Да, верно. Мне лучше умереть.

— Только не надо винить меня за свои страдания, пташка, — весь мой мир разрушил его хриплый тощий бас. — Мне просто платят за то, что я ищу тебя. Так же мне заплатили за то, чтобы я уничтожил твою страну.

Что? Платят?

— Кто? Кому нужно это?! — воскликнула я, тут же будоражась. — Скажи мне, кто это!

Но я встретила лишь те же самые холодные глаза на осунувшемся тощем лице. Он мне скажет?.. А с другой стороны, зачем мне это? Я ведь уже сломалась.

— Наивная, — хмыкнул он, окинул меня презрительным взглядом и, стуча дорогими лакированными туфлями, хотел быстро выйти, но застыл, растворив дверь. — Я думал, что ты умнее и сильнее. Ты разочаровала меня, Рин. Следите за ней, завтра вечером принесёте еду.

Он вышел, оставив меня наедине с собой. Думал, что я умнее и сильнее? Какая ему разница до меня? Ублюдок. Ненавижу его… сильно. Он сделал мне так больно и сейчас просто берёт и валит вину на кого-то, кто оплатил всё это? Скибиди ещё более омерзительный, чем я думала! Ради денег пойдёт на всё… гореть ему в аду!..

…

Я старалась не терять счёт времени: следила за светом, пробивающимся сквозь щели в досках корабля, считала стук волн о борт, считала, сколько раз мне приносили еду. Пока что три. Два при свету по ту сторону и один, кажется, на закате. Жидкая каша, которую мне кидали в ноги, была пресная на вкус. Совсем не такая, как готовила Иикаку. Я усмехнулась, ударяясь затылком о наст очертевшую стену: и почему я постоянно вспоминаю команду этого чёртового Трафальгара?

Эти ребята плотно засели в моей голове. И… я, кажется, скучала.

Постоянно перед глазами эта чёртова ухмылка Трафальгара, его едкие комментарии над моими действиями. Я сходила с ума. Он сводил меня с ума.

Но ещё сильнее организм доводили чёртовы боли в животе. При любом движении из желудка словно вытягивали вкрученные в него нитки, медленно, тягуче. Специально, чтобы жгло так, будто меня отправили в самый ад. Тяжёлое дыхание становилось моим собственным, оно было постоянно, всё тело горело. Капли пота казались неподъёмной ношей такими тяжёлыми…

И вот, когда я убрала со лба очередной водопад пота, уши уловили шаги. А затем дверь отворилась. Свет ударил по глазам, и я отвернулась, зажмуриваясь.

Глаза медленно привыкли, и я смогла рассмотреть паренька. Совсем молодой, высокий, его лица я не различила. Но до этого мне приносил другой. Тот выглядел уверенней, этот — переминался с ноги на ноги, неуверенно подходя ко мне.

— Вот, я… я принёс в… тебе еду, — парень поставил тарелку передо мной; ложка в каше колыхнулась, разнося треск по всей каюте, отчего мне захотелось зажмуриться.

Я безлико взглянула на него… ничего не хотелось. Только сдохнуть. Хотя мелкий интерес всё же пытал мою душу.

— Куда… идёт этот корабль? — я почти не удивилась сиплости своего голоса. Мне было тяжело, я словно умирала. И, судя по реакции паренька, это было видно и по мне самой.

— Ам… я не знаю, можно ли мне в… тебе это говорить, — он говорил, нет, мямлил неуверенно, постоянно пытался не обратиться ко мне на «Вы», но затем резко выпрямился, кашлянул в кулак и заговорил более уверенно: — В Маринфорд. Чтобы сдать тебя дозору и, наконец, получить деньги.

— Деньги? — заинтересованно приподняла бровь я, пытаясь оставаться спокойной внешне. — Дозор обещал вам деньги? За меня?

— Заткнись, — больше напугано кинул он и ушёл, громко злопнув дверью.

В Маринфорд… в генеральный штаб Дозора?! Что… что это всё значит? Их заказчиком был Дозор?! Что за… что за чёрт? Я не… я не понимаю. Зачем я или… моя семья? Зачем мы нужны им? Неугодные? Да что они о себе думают… О чём думает Сэнгоку?! Наша семья пусть и не принадлежала к тем самым теньрьюбито, но была близка. Что произошло?! Я часто моргала, пытаясь удержать слёзы.

Та рана, уже покрывшаяся толстой коркой, снова вскрылась. Вся гниль вырвалась наружу, кровь хлынула в голову. Я просто вышла из реальности. Я смутно помнила, как билась о стены, драла дерево ногтями и кричала. Кричала так, словно от этого зависит моя жизнь.

И как же больно мне было. Всю душу буквально выворачивало наизнанку. Это всё Дозор! Проклятый Дозор! Если бы не он… если бы не эти ублюдки, я была бы счастлива! Я была бы принцессой! Я не скиталась бы от приюта к приюту… и мне не было бы вот так отвратительно. Так отвратительно плохо, больно и тошно. Больше я не знаю слов, способных описать моё состояние! Я выла от отчаянья, звала Ло, но никто не приходил.

Никому и в голову не приходило меня проверять.

…

После нервного срыва прошло… а какая разница? Я не знаю, просто много. Очень много. И я окончательно решила, что сбегу при первой удачной возможности. Будь то завязавшийся бой с другими пиратами или же, когда мы прибудем на базу. НО я сбегу.

…

Я уже не чувствовала рук от туго стягивающих их верёвок, которые я пыталась я пыталась сточить о дерево. Выходило паршиво, я лишь сдирала кожу до крови, а верёвки сжигали запястья. Ко мне так же приходили два раза в день, но того паренька-мямли больше не было. Теперь они сменяли друг друга постоянно.

Боль смешивалась с днями. Но я терпела и не ломалась.

А затем резкий выстрел, словно из пушки, корабль сотрясся дрожью. Неужели это было нападение?! Я закусила губу и усерднее натужила верёвку, ускоряя ритм. Чёрт, быстрее. Скорее. Я старалась не заплакать. Мне хотелось выбраться! Ну же… ну же. Сначала выбраться из этой каюты, а там уж импровизация.

Содрав кожу до крови и болезненно зашипев, я приложила последние усилия и освободила руки. Я потёрла запястья, в темноте видя красные натёртые от верёвок полосы. Удерживаясь и хватаясь за деревянную стену ногтями, я поднялась. Ноги дрожали и не держали меня от слова совсем. Я закусила нижнюю губу и, пыхтя, поплелась в сторону двери. Надеюсь, что хотя бы парочка шпилек осталось в моих волосах.