Я уселась на краю койки и хотела встать, но в животе резко стрельнуло, и я сдавленно ухнула.

— Очнулась, — скорее констатировал факт самому себе Трафальгар. — Рин-я, как твоё самочувствие?

Я перевела на него чуть напуганный взгляд и скуксилась. Снова это его –я. Что оно вообще значит?

— Наверное, язва обострилась… больно, — попыталась чуть улыбнуться, прикладывая руку к желудку. — А так всё нормально!

Он сдержанно кивнул и отложил то, что смотрел в сторону, а затем, подойдя к своему столу, натянул на руки перчатки. Ой нет! Я не хочу, чтобы он меня щупал сейчас… мне ведь и так больно. Ло надел на шею стетоскоп, слушалка которого повисла, болтаясь из стороны в сторону, словно маятник.

— Ло-сан, может, не надо?.. — профырчала я, сдвигая брови домиком. — Не хочу…

— Рин-я, — строго произнёс он, — мне надо тебя осмотреть именно сейчас.

Наши взгляды встретились. Оба упёртые, только в его взгляде виднелась та самая сталь, из которой выкована его нодати-чёрт-знает-её-имя. И… мне показалось или там промелькнуло беспокойство? Я отодвинулась назад, сверля его паранаидольческим взглядом.

— Рин-я, ты ведёшь себя, как ребёнок.

— Мне всё равно, я не хочу чтобы вы меня лапали! — пробурчала я и отодвинулась снова, наблюдая, как он сделал шаг ближе.

— Я тебя не лапаю! — я удивилась, когда он чуть повысил голос, а его маска треснула. — Чем быстрее я закончу с твоей «язвой», тем быстрее ты сможешь уйти отсюда.

Я уставилась на него нечитаемым взглядом.

— Нет, я уйду отсюда на следующем острове, — голос чуть дрогнул. — Как мы и договаривались.

Ло тяжело выдохнул, словно на его плечи навалилась чья-то стотонная туша, и сел на стул перед моей койкой, почти напротив меня. Я настороженно следила за его движениями. Я не была наивной дурочкой, знала, что меня могут не отпустить. Но слишком интересно послушать причину.

— Я уже говорил тебе, что не выпущу отсюда пока не вылечу тебя, — он облокотился о спинку стула, хмуро рассматривая меня. — А сделка остаётся в силе. Ты сможешь выйти на следующем острове, но не уйти.

— Т-ты… — я в шоке раскрыла рот. — Это подло! Низко!.. Хоть ты и пират, но должен держать слово! Верни моё сердце, и я уйду! А вы доберётесь до своего сокровища… и…

— Держи.

Я заткнулась, уставившись на бьющейся орган в руках Хирурга. Вот так просто отдаёт… да и где оно всё это время было? Я не видела, чтобы он носил его с собой. Вязкая слюна скопилась в горле настолько сильно, что я даже не могла вздохнуть, смотря на своё сердце. Оно билось спокойно, хотя я была уверена, что должно метаться в скорлупе, пытаясь пробиться.

— Я тебя не понимаю… — я моргала часто, пытаясь сдержать нервные слёзы, и улыбалась. — Совсем…

— Просто забирай, — он говорил это скучающим тоном, едва ли не закатывая глаза к потолку. — Если тебе так будет спокойней. Но ты не уйдёшь с этого судна, пока я не вылечу тебя.

Дрожащей рукой я потянулась к нему, как Ло резко дёрнул рукой, подбрасывая его вверх. Я вскрикнула и быстро встала, игнорируя дикую, словно разрывающую плоть, боль и подхватила своё сокровище. Трафальгар как-то странно дёрнулся, а я вздохнула спокойно. Наконец-то… сердце снова в моих руках.

Я отвернулась от Ло, приподняла футболку и вставила коробочку обратно в грудь. Наполненность. Я чувствовала её. И какой-то дисонанс. Словно сердце не моё. Но, наверное, это от того, что я давно не ощущала его в груди. И скоро это пройдёт. Я закусила губу и повернулась к Трафальгару.

Ладно… он на самом деле, видимо, желает мне помочь… можно и дать себя ощупать, как бы пошло это не звучало.

Но я была рада.

Комментарий к Глава 6.

А вот и шестая глава! События набирают обороты, и Рин уже вернула своё сердце! Но так ли всё просто?)) Это же Ло… он хи-и-итрый жук))

Спасибо за прочтение! Надеюсь, вам понравилось!

========== Глава 7. ==========

***

Вся комната смрадила тусклым хмурым светом древней ржавой лампы, которую Ло купил, кажется, будучи ещё маленьким пареньком-пиратом. Она светила еле-еле, то и дело мигая и прерывая свою работу, даря особое напряжение в глазах, при котором любой доктор бы сказал: «вы портите себе глаза». Однако Трафальгар и сам был врачом, и ему было абсолютно плевать на то, что будет с его зрением, когда во всём теле чувствовалась сладкая нега от привычной прохлады медицинского кабинета.

Хотя иногда всё же хотелось впустить в эту белую комнату хоть чуточку тепла, открыв железную дверь и выключив охладительную технику. Но отчего-то сейчас, сидя на устойчивом стуле с колёсиками, Ло не мог и пальцем шевельнуть.

На плечи словно навалилось нечто тяжёлое, что не отпускает его от мыслей о сне. Таком спокойном, умиротворённом, каким забываются младенцы в объятиях матери. Из-под опущенных век немели серые глаза, становились молчаливыми и бесчувственными, точно у мертвеца. Парень тяжело вздохнул и лениво положил руки на живот, скрещивая пальцы в замок. За дверью послышалось яркое и безумное, нелепое восклицание знакомого женского голоса.

Голоса Рин. На данный момент его пациентки. Так брюнет оправдывал нежелание отпускать то изящное существо, так полюбившееся его глазам. Эти угловатые изгибы и холодные огненного цвета глаза, смотревшие на мир словно через призму льда. Однако, вопреки взгляду, девушка была наивна, будто ребёнок, и невероятно горяча в порывах гнева.

Она громко говорила, жестикулировала, а алые губы так и полыхали эмоциями, когда она в очередной раз рассказывала какую-то нелепую историю, произошедшую с ней. И Ло уже не представлял своих будней, рутинной работы, чтения, без звонкого голоса красноволосой девушки. Не представлял своего кабинета без её запаха. Но Трафальгар не признавал, что стал зависим от неё.

Не признавал, что ему нравилось проводить с ней время, постоянно играя роль раздражённого капитана судна, к которому Рин навязалась сама. Он просто не хотел говорить даже в мыслях, что каждый вечер он заставляет её приходить к нему не для лечения её больного желудка, а потому, что ему хочется услышать сладкий голос.

Рин была таким странным существом. Нет, он встречал таких же, даже лучше, девушек, он спал с ними, получал любовь, на которую не отвечал, но отчего-то красноволосая бестия полюбилось ему сильнее всех. Словно яркий и неукротимый огонь. Или, возможно, дело было в том, что она его не любила. От слова совсем. Даже не смотрела, а слова вырывались глупые, и сразу понималось — она сказала это только ради того, чтобы развеять напряжённую тишину. И это цепляло.

И её наигранный смех. Лицемерие. Лицемерие и наивность. Ло усмехнулся. Две несовместимые черты, которые она совмещала в себе. Но всё же она делилась искреннем восторгом, сверкала хитростью и умом, сверкала в его восхищённом, что Хирург умело скрывал за холодом, взгляде.

И так хотелось сделать то хрупкое, тощее, дистрофичное тело своим. Руки дрожали при любом прикосновении, а в помещении температура перескакивала чуть выше средней температуры Алабасты.

И как-то так совершенно неожиданно, негаданно и, как ему казалось, случайно… доверие взыграло к ней так же сильно, как и любовь. Сравнялось с чувством врачебного долга. Однако Ло не был шестнадцатилетним мальчиком, и даже полюбив, не упускал её из виду, наблюдал краем глаза, подозревал в обмане. Так ему хотелось думать, однако все самоубеждения, которые рациональный мозг, словно ядовитую ртуть, распределял по всем телу и сознанию, рухнули от одного лишь действия.

Тогда, когда она попросила. Сказала, что хочет уйти и забрать своё сердце назад.

Трафальгар осознал, что сделал лишь по прошествии нескольких секунд после того, как холодные ручки с костлявыми пальцами вставили Его жизненный мотор в свою, не Его, грудную клетку. И он почувствовал, как чужие рёбра, словно клетка, заперли его сердце. А в алых, как спелое яблоко, глазах он увидел безграничное доверие, заменившее злобу. Если быть честным с собой, то пират признавался в мыслях, что растерялся под её гневным взглядом.