— Я как понимаю, наш разговор исчерпан. И я могу идти домой к своей семье.
— Я скажу. — ответил я.
Она замерла. Господи. Я даже имени ее не помню. Как к ней обращаться? Раньше мне не было надобности знать, а сейчас.
Потому-что я услышал ее. И понимал, что возможно это конец, чувствовал нутром что нужно ее оставить. Она обратно села и трясущимися руками включила диктофон в своём телефоне, и замерла, ожидая меня.
Я постукивал пальцем деревянный подлокотник кресла и углублялся внутри темного туннеля в моего разума. И опять резко начало болеть голова. Воспоминания жестко бьет по больному месту. Но мне надо. Надо увидеть ее вновь.
— Повторяю вопрос. Что вы делали в ночь дня рождения вашей супруги?
И я как под гипнозом. Ухожу спиралью ввысь, и голова от этого закружилась.
И эта комната. Проклятая комната. И она.
— Я помню, как я разговаривал с Евой.
— Что вы тогда чувствовались?
— Я помню, что был зол, но ощущаю глубокое разочарование. Я не пойму, что это со мной. Смешанные чувства.
— О чем разговаривали?
— Она мне изменила, и она этого не отрицала.
— И что тогда вы сделали? — я закрыл глаза, пытался сконцентрироваться. И как бы я не оправдывался, я был виновен. Нет для меня прощения. Я вижу ее запуганную и плачущую. Я помню. Но внутренний голос кричал мне что это ложь. Что это не я. Но память меня не обманывает. Я помню.
— Убил. Порезал ножом ее и нашего ребёнка.
20 Глава. Воспоминание
Восемь месяцев назад
Я помню, как прошла наша свадьба. Никаких пышностей и салютов. Свадебного платья и цветов. Банкета и гостей. Трехэтажного торта и тостов.
Только я и она. Моя. Моя жена.
И все это проходило дома. Потратив немалую сумму на организацию вне загса, хотя, для меня это мелочь, по сравнению того, что она теперь моя. Навсегда. Она стоит большего.
Ева в серебряном коротком платье, которое просто висела в шкафу с этикеткой от дорогого бренда. А я просто в чёрных брюках и в белой рубашке, и даже не поленился надеть галстук, для формальности. Все-таки как бы свадьба.
Выборы в свидетелей мы не парились. Даже как-то странное чувство, думать, просто мы. Хотя пора привыкать. Ради неё я готов меняться вновь. Только ради неё.
А свидетелей мы выбрали мою маму, Ева настояла, ну и Глеба. Так как он всегда был под боком.
Я сказал своё заветное. Да, и она в ответ меня не подвела. Одели кольца и нежный поцелуй. Мама хлопала ладоши, радуясь нашим первым шагом на будущее. Глеб просто пожал знак уважения и поздравления.
Вечерний семейный ужин, где всю дорогу слушали как мама рассказывала про наше детство, но мы не сводили друг от друга глаза. Ждали. Ждали нашей брачной ночи. И приходило вновь обманывать маму, что беременность проходит хорошо, когда она интересовалась о состоянии Евы. И теперь надо срочно исправлять. И я предвкушал как мы будет это делать. Не отпущу ее. Месяц, может два, надо будет три месяца буду держать ее в постели, и любить, пока не забеременеет.
А когда настало время, мы были просто счастливы. Насколько я видел и понимал, как она не сопротивлялась и отдавала мне ту же любовь и страсть.
Губы, опухшие от страстных поцелуев. Глаза, отёкшие от бессонной и бурной ночи. И тело ломало от физической разрядки. Потом после этого весь день проспали. Но на следующую ночь продолжалось вновь. День с ночью перепутали, но нам было все равно, работу временно доверил Глебу и Константину, а сам кайфовал, кайфовал тогда потерянным временем.
Так прошло недели две. Я до сих пор не могу прийти в себя. Она лежит рядом, полуголая, такая красивая, закинув на меня одну ногу и руку. Пусть мне было некомфортно, но очень приятно ее чувствовать на себе. Ева мирно лежала и сопела. А я ею любовался. Левой рукой гладил ее голое бедро чувствуя под своей ладонью мягкую и светлую тёплую кожу. Мысленно благодарил Бога за этот дар, о котором боялся даже мечтать. Особенно то как она закрыла глаза на свое прошлое. Закрыла тему о том дне, как только я ее похитил. И я понимал, что для неё это больная тема, и когда пытался извиниться перед ней, она закрывала ладонью мне губы и просила забыть и не вспоминать. Нутром все равно чувствовал, что она держит в себе эту обиду, возможно даже злость. Но я заслужил это, и думал, что она отвернётся навсегда. Ведь так оно и есть, я бы не простил. А она простила. Не словами, не глазами, а поведением. Хотя я не достоин даже этого. Какая она сильная, я бы не смог, а она смогла. И даже ни разу не сказала, что она меня любит, я и так знал, и видел, что ей это даётся тяжело. Ведь она приняла меня, такого монстра, насильника, похитителя и бандита.
— Мне пора. — тихо шепнул ей на уху. Знал, что проснулась от моих прикасаний и ласк, но не открывала глаза. Жучка.
Ева открыла глаза и смотрела куда-то прямо, будто думала о чем. А я боялся ее мыслей. Как бы ни было, знал, что она до сих борется и мириться с судьбой. Иногда кажется, что это все ложь и обман. Спектакль и кино, но потом понимал, что она смирилась. Видно, по ней что она не сопротивляется, живет, и дышит рядом со мной, как я и хотел.
«— Что тебя тревожит?» — каждый раз я спрашивал у неё, когда видел ее в таком состоянии. А сам боялся ответа. Страшно услышать правду в глаза, но я был готов принять. Но она не отвечала, говорила, что просто устала. А самому больно видеть ее такой грустной.
— Я хочу увидеть брата. — ее голос дрожал. Понятно, я же не железный, она скучает по брату. Давно надо было его позвать, но не решался. Ведь не друг он мне.
— Хорошо. Сегодня я его позову на ужин.
Ева напряглась. Закрыла глаза, и нырнула лицо под мою грудь, будто хочет спрятаться, и от этого мое сердце защекотало.
— Спасибо. — услышал ее ответ.
Я так и сделал как обещал. Алексея позвал, объяснив тем, что все-таки мы семья и я не против чтобы брат с сестрой общались. Алексей, долго не думал, согласился прийти. Говоря, что сам по ней скучает.
Но Ева, увидев брата за столько времени, не подошла и не обняла, как ранее она это делала с братом. Подумал, что она стеснялась. Все-таки не один год прошёл, и много чего прошло за столько лет. Как не родные. И дал им время подумать.
За ужином мы молча сидели и ели приготовленный лично Евой. Было вкусно, как всегда.
Я пытался поддержать разговор, но они молчали и будто даже настороженно вели себя. И я понял, что тут я лишний. Оставил их одних, дал им время, пока через несколько минут она не провела его домой до двери. Быстро они поговорили, и понимал, что они явно не в ладах. С другой стороны понимал, это была моя заслуга, и думал, как бы исправить свою ошибку.
После этого я не спрашивал, о чем они разговаривали. Не стал лезть в их семью. Хотя я тоже ее семья, но это другое.
После этого Алексей часто ее навещал. Мне доносила охрана, но я был не против. Я давал им время прийти в себя. И может тогда Ева наконец улыбнётся Алексею при встрече, и надеюсь она будет ещё счастливее. Ради неё я готов все стерпеть, горы свернуть и любого убить. Главное, чтобы она была счастлива. А пока такого я не вижу. Она мне улыбается всегда, я не слепой, все вижу, ведь как только она отвернётся, станет грустной. Ее глаза не врут. Есть грусть в ее взгляде, и я не знал, как мне сделать так, чтобы она сияла.
Я пытался ей давать то, что дают все мужья. Драгоценности, шубу, машину, путешествия. Но она принимала не с таким восторгом, как другие женщины при виде всего этого. Брала молча и улыбалась в знак благодарности. И, я не знал, как доказать ей свою любовь. За месяц нашего брака, я начал понимать ее, изучать. Она изменилась, больше нет той озорной девочки, что всегда кричала на меня и смеялась надо мной. И я очень сильно хотел вернуть то время и, если была бы возможность изменить. Хотя нет. Не смог. Иначе я бы ещё тогда потерял ее.
Потом, Ева заявляет, что ждёт ребёнка. Я был счастлив как никогда. Кружил ее вокруг дома и орал что люблю. Она плакала, и я не понимал от счастья ли это. Потом она мне заявила. Что боится за ребёнка, за меня. Ведь моей жизни много кто угрожает. И ей нужно гарант на будущее ее и ребёнка, даже если меня вдруг не станет. А я как зачарованный был на эмоциях. Успокоиться не мог при виде ее слез. Долго не думаю, вызвал Константина. И дал поручение готовить завещание и договор. Он был явно удивлён, но спорить не стал, как ранее он любил это делать. За сутки все подготовил. Я то своё дело сделал, осталось только ее роспись и оставить ее подушку безопасности. Чтобы ей было легче и спокойнее жить. Может она этого и боялась. Моему образу жизни, ведь при ней я чуть не умер. А тут ещё беременна от меня по-настоящему, так теперь мне стоит призадуматься, о своей жизни и о своей семье.
