Истерика нарастала с каждой секундой, проведенной взаперти. Да, у меня была клаустрофобия еще с детства. Когда мне было шесть, родители уехали на деловую встречу в другой город. Меня оставили вместе с няней, которая, как оказалось позже, ненавидела детей. Она закрывала меня в темном гардеробе, если я осмеливалась хоть что-то сделать не по ее воле. Помню, меня долго потом таскали по врачам и психологам. Вот только бояться замкнутых пространств так и не перестала. В своей комнате всегда находилась либо с открытым окном, либо с приоткрытой дверью.

Я осмотрелась. В этой «камере» была довольно большая кровать с балдахином, недалеко стояло кресло с небольшим журнальным столиком. Все предметы интерьера были в вызывающих бордовом и красном оттенках. Так же здесь было три других двери. Сразу бросилась к ним. В одной оказалась маленькая ванная комната, в другой — туалет. Третья была заперта. Я прислушалась, но ничего за ней не услышала. Вокруг стояла звенящая тишина. Скорее всего, тут была полная звукоизоляция.

Отчаяние нарастало все больше и больше. Мне хотелось домой, к родителям. Несмотря на то, что они всегда относились ко мне строго и холодно, я любила их и была благодарна за все.

Они научили многому, но не научили самому главному — разбираться в людях.

Воспоминания об Андрее ударили под дых. Этот озорной паренек, с веселыми искрами в глазах предал меня, так низко растоптал нашу дружбу. А была ли вообще между нами дружба? Наверное, я никогда не узнаю ответ на этот вопрос. Что-то подсказывало, что мы больше никогда не увидимся с Андреем Мироновым. Этот человек теперь лишь призрак из прошлого.

Так, хватит киснуть. Нужно выбираться отсюда! Думай, Милана!

Снова прошлась по комнате, в поисках хоть чего-нибудь, что помогло бы мне открыть замок. Внимание привлекло небольшое красное мерцание в углу. Подойдя ближе, смогла рассмотреть предмет. Это была камера. Шестеренки закрутились в голове. Развернувшись, бросилась в ванную. Здесь была точно такая же! Не было камеры только в туалете.

Получается, они не просто так заперли меня, теперь за мной будут постоянно наблюдать. Господи, я попала в руки к каким-то озабоченным преступникам…

Злость постоянно нарастала, взгляд случайно коснулся графина с водой, который стоял на тумбе около кровати. Не раздумывая, схватила его и швырнула в прибор на стене. Послышалась громкая мелодия разбившегося стекла. Осколки полетели вниз, смешиваясь с водой. Пара стеклышек попали и на меня, но я даже не почувствовала. Ярость затмила разум. Такая же участь постигла и другую камеру. На этом решила не останавливаться. Пока всю мебель в этом гадюшнике не переверну, не успокоюсь. Правда, мое занятие было прервано громким звуком сзади. Обернувшись, увидела на пороге того самого мужчину. Его вид говорил о том, что он очень зол. Сжатые челюсти, сложенные на груди сильные руки и эти темные глаза с горящим пламенем. Черные, как смоль, волосы были в беспорядке, белая рубашка расстегнута на несколько пуговиц. Мужчина был очень высок, по сравнению с ним я, маленькая букашка, вряд ли достану даже до его груди. Застыв на месте, смотрела, как он стремительно приближается.

— Ну и? Что ты здесь устроила, маленькая сучка?! — Отчеканил он, хватая меня за волосы. Я зашипела, словно кошка, вырываясь из стальной хватки хищника.

— Вы не имеете права меня здесь держать! Мои родители найдут вас и тогда… — Мои слова были прерваны звонкой пощечиной.

— Слушай сюда внимательно, дрянь, ты теперь не имеешь никаких прав. Еще раз услышу, что ты повысила в моем присутствии голос, отрежу язык. Свои сучьи выходки оставь при себе. Устроишь разгром снова — будешь вылизывать все стекла с пола. Поняла меня?! — Он продолжал держать за волосы, пока кидал угрозы в мой адрес.

— Пошел ты… — Не знаю, откуда во мне взялась смелость, но я подняла голову и посмотрела на него с отвращением, мысленно заставив себя перестать быть жалкой в глазах этого чудовища.

— Видимо, все же не поняла. Значит, будет по-плохому. — Он достал какой-то шприц с прозрачной жидкостью из кармана.

В один момент меня скрутили так, что я не могла даже вздохнуть. Боль пронзила тело. Казалось, сейчас сломаются все ребра. Он задрал рукав моей блузки и воткнул шприц с незнакомым веществом. В голове помутнело. Какие-то странные блики плясали перед взором. Темнота забирала постепенно. Было ощущение, будто я падаю с огромной высоты. А потом все закончилось, как по хлопку и уже не было полета. Была только знакомая темнота и покой.

Глава 4.

— У нее редкая группа крови, это вещество не будет влиять на нее так же, как и на других.

— А если попробовать что-то другое?

— Я бы посоветовал тебе лечиться, друг, и перестать губить чужие жизни ради одной.

— А я бы посоветовал тебе заткнуться и делать свою работу.

Пробуждение было болезненным: голова, словно, налилась свинцом, веки отяжелели, меня бил озноб. Я лежала неподвижно, вслушиваясь в непонятный разговор между двумя мужчинами. Одного узнала сразу — тот самый Кир, вколовший мне какую-то сыворотку, от которой быстро отключилась. Но вот голос второго человека был не знаком. Я боялась даже пошевелиться, чтобы меня не заметили. Хотелось больше ответов. Этот странный разговор озадачил. Видимо, то, что мне ввели, было необычным успокоительным или снотворным, а чем-то намного хуже. Мое состояние доказывало, что этот препарат опасен, и я запросто могла умереть. Тошнота подкатила к горлу.

— Кирилл, эта девушка совсем ребенок, посмотри на нее, — говорил незнакомый мужчина.

— Мне плевать, — сухо ответил мой похититель.

— Ты безумец. Когда она очнется, приведите ее в медблок. Нужно сделать определенные анализы, — с этими словами он вышел из помещения.

Я чувствовала, что снова теряю сознание. Что они хотят со мной сделать? Кто вообще эти люди? Этот Кирилл явно здесь главный и я ему нужна для определенных целей.

Разлепив слипшиеся веки, мои глаза встретились с черными безднами Кирилла. Он смотрел на меня исподлобья. Хотелось сразу же спрятаться от него под одеяло и больше не высовываться.

— Как спалось, сладкая? Может быть, хочешь еще что-нибудь сломать? — Он медленно подошел к кровати, в которой я находилась.

«Конечно, хочу, например твою челюсть, — пронеслось в моих мыслях».

— Пожалуйста, скажите, что вам от меня нужно? Если деньги, то мой отец заплатит сколько нужно! — Я попыталась сделать голос как можно дружелюбнее.

Мужчина залился глубоким грудным смехом.

— Ты серьезно думаешь, что мне нужны деньги? У меня намного больше вложений, чем у твоего любимого папули, малыш, — Кирилл присел на край около моих ног. Хотелось столкнуть наглеца, стереть эту довольную физиономию с красивого лица. Но я лишь съежилась, отодвигаясь к изголовью.

— Скажите прямо, что хотите. К чему эти загадки? Вы убьете меня? — Моя интонация вдруг стала стальной, на момент даже начала гордиться собой.

Он как-то странно улыбнулся, запустив одну руку под одеяло и нащупав мое колено, слегка погладил. Мои глаза округлились от такой наглости, я дернулась, чтобы отодвинуться, но он лишь сильнее сжал мою ногу. Второй рукой он обхватил голень и придвинул меня к себе. Я начала сопротивляться, но мои попытки были бессмысленны. Он намного сильнее.

— Ты плохо усваиваешь уроки, Милана Архипова, хотя кажешься не глупой девочкой. Теперь твоя жизнь зависит только от меня. И мне решать умрешь ты сегодня или может быть завтра. Мой тебе совет, не задавай вопросов, ответы на которые тебе явно не понравятся, — с этими словами, он резко поднялся с места.

Я громко выдохнула, пытаясь поправить ткань легкой сорочки. Стоп. Когда я теряла сознание, на мне была моя одежда. Но… Кто же меня переодевал? Хотя, кажется, догадываюсь. Я почувствовала, как покраснела с ног до головы. Мне было неприятно, что этот отвратительный человек видел меня в одном нижнем белье, пусть и смотреть там не на что. Кирилл, видимо, заметил мой румянец и усмехнулся.