Черт возьми, она пыталась быть благородной. Почему это должно быть так тяжело и больно?
В ее жизни было одно светлое пятно. Прошло восемь великолепных рабочих дней с тех пор, как Кэтрин уволили. Выражение лица этой ведьмы, когда сестра Льюис в последний раз проводила ее до шкафчика, а затем до двери, было милым. Хэвенли ненавидела наслаждаться чьим-либо несчастьем, но Кэтрин получила то, что заслужила.
С момента ее увольнения в отделении скорой помощи царил блаженный покой. Даже Марселла была милее. И вместо того, чтобы беспокоиться о том, как успокоить Кэтрин, для получения достойной рекомендации после окончания школы медсестер, сестра Льюис почти заверила ее, что у нее будет работа, если она захочет.
Это было облегчением.
Жаль, что выпускной не наступит в ближайшее время.
Вздохнув, она вышла из автобуса, избегая дергающегося мужчины, который выглядел диким и ковырял свое рябое лицо, когда она бросилась к аптеке. К счастью, завтра был первый официальный день весны, и у нее было немного больше солнечного света, чтобы гулять каждый день. Поход в это место со скидками был необходим… но в темные зимние месяцы было немного страшно.
Хэвенли помахала рукой в камеру и схватила свою сумочку, когда они без происшествий пропустили ее через зарешеченную дверь. В ней было ровно триста двенадцать долларов. Как только она уедет отсюда, у нее будет одиннадцать долларов и немного мелочи, чтобы прокормить себя и отца в течение недели, но у него будут спасительные лекарства. Все остальное не имело значения. По крайней мере, в течение девяти дней. Именно столько времени ей придется выплачивать оставшуюся часть арендной платы. Это было непросто, но она научилась лучше флиртовать в «Базукас». Чаевые постепенно увеличивались. Все будет в порядке.
В аптеке была очередь, и ожидание заняло больше времени, чем хотелось. Наконец Хэвенли подошла к стойке и улыбнулась аптекарю, который кивнул и полез к корзине за лекарствами ее отца.
Он взглянул на счет, прикрепленный к пачке лекарства.
— Это будет стоить восемьсот четыре доллара и семь центов.
Она замерла:
— Должно быть, здесь какая-то ошибка. Они всегда стоили триста долларов и двенадцать центов.
Цена не могла быть такой высокой, иначе ей пришлось бы залезть в свой и без того истощенный запас денег за арендную плату, чтобы позволить себе это. И тогда откуда возьмутся деньги, чтобы удержать крышу над их головами?
Мужчина пятидесяти с чем-то лет пожал плечами и указал пальцем:
— Это лекарство больше не покрывается вашей страховкой. А у этого с первого марта цена выросла.
Он протянул ей счет. Она посмотрела на цифры. Жирные черные цифры плавали перед ее глазами. Но проклятые факты обрушились на нее черным по белому.
Стоимость ее жизни только что без предупреждения выросла на двадцать пять процентов, и у нее не было возможности заплатить.
Она старалась не плакать. Где бы она взяла еще пятьсот долларов в месяц? Придется ли ей прибегнуть к раздеванию? Проституции? Она уже ела как можно меньше и свела их расходы на проживание к нулю. Более дешевую квартиру найти невозможно. Она искала, особенно после того, как мистер Санчес приударил за ней.
Хэвенли сглотнула. Накатила паника. Мужчина за прилавком пристально смотрел на нее. Она не знала, что делать.
Моргнув, она заставила себя снова взглянуть на цифры.
— Я… я заберу эти два сегодня и вернусь за остальными завтра.
— Конечно, — он провел их по кассе и взял ее деньги, как будто это не он напугал её до сумасшествия. Как будто он не ставил ее в ужасное положение.
Она даже не успела совладать со своими дрожащими руками и положить сдачу в кошелек, как он уже наклонился над ней и помог с покупкой пожилому джентльмену позади нее.
Забрав лекарства, Хэвенли, спотыкаясь, вышла на мартовское солнце. Она глотнула свежего воздуха, пытаясь успокоиться, изо всех сил стараясь не рассыпаться и не упасть.
Почему, черт возьми, она была так одинока в этом мире? Потому что у нее не было братьев и сестер, чтобы разделить ответственность. Ни тетей, ни дядей, ни двоюродных братьев, которые помогли бы ей нести этот груз. Потому что ее собственная мать не любила никого из них настолько, чтобы остаться и взять на себя ответственность.
Это преподало ей ценный урок.
Бек и Сет заботятся о тебе, может, даже любят тебя. Они победили Кэтрин ради тебя…
Она подавила рыдание. Да, она могла просто представить, как идет к ним и просит прощения в одну минуту… а в следующую — денег. Она выглядела бы неискренней, жадной до денег и бессердечной. Они могут испытывать презрение. Они могут даже возненавидеть ее.
Должен быть другой способ. Она бы во всем разобралась, проявила творческий подход. Были и другие возможности заработать деньги, верно? Может, она могла бы поговорить с медсестрой Льюис о сокращении ее рабочего времени в больнице на несколько месяцев… но она не могла до мая. Школа медсестер давала ей зачетные баллы за волонтерство — тридцать часов в неделю. Она закончила бы школу быстрее и потратила бы меньше денег на обучение, получив этот ценный опыт сейчас.
"Мир — суровое место, и я не смогу присутствовать, когда все усложнится. Береги себя, малышка…"
Хэвенли прижала руку к груди и мысленно оттолкнула последние слова, которые сказала ей мать, прежде чем помахать на прощание и уехать навсегда.
Прерывисто вздохнув, она обдумала свои варианты, пока шла к автобусу и скользнула на пустое сиденье на онемевших ногах. Она невидящим взглядом смотрела в окно, обдумывая факты. Во-первых, у нее было достаточно денег на все, кроме арендной платы. Во-вторых, если бы у нее не было отца, о котором нужно беспокоиться, она осталась бы бездомной, пока не смогла бы наскрести больше средств, но она не могла позволить такому больному человеку, как он, бродить по улицам, и она не была настолько наивна, чтобы думать, что она может появиться в больнице штата Вирджиния со слезливой историей и убедить их принять ее отца, пока она не найдет другое место для жизни. В-третьих, мистер Санчес дал ей возможность заплатить за квартиру.
Ей просто нужно быть достаточно храброй, чтобы дать ему то, чего он хотел.
Хэвенли закрыла глаза. Неужели она действительно собиралась заняться сексом со своим домовладельцем?
Разве это не малая цена за то, чтобы ее отец был в безопасности, в тепле, уюте и счастлив?
Да.
Но будь она проклята, если пожертвует своим достоинством и девственностью ради этого мужчины. Он не будет ее первым сексуальным партнером. Она так мало контролировала что-либо в своей жизни, но, черт возьми, она сможет решить хотя бы это. Бек и Сет показали ей, что это может быть хорошо. Она не хотела, чтобы ее первое воспоминание о близости было таким плохим.
Боже, она бы все отдала, чтобы выбрать одного — или обоих — для первого раза. При этой мысли она громко рассмеялась. Несколько человек в автобусе уставились на нее так, словно боялись, что она сошла с ума. Очевидно, так оно и было. Какая прекрасная, нелепая фантазия.
Какая пустая трата энергии — тосковать по тому, что никак не может произойти. Она любила их слишком сильно, чтобы дать им надежду только для того, чтобы снова уйти.
Так…ей придется подумать о ком-то не отвратительном, чтобы разорвать девственную плеву. О ком-то, с кем она была бы в безопасности. О ком-то, кто был бы добр. О ком-то, кто сделает все возможное, чтобы все было хорошо. О ком-то, кому было все равно, почему она занимается с ним сексом, и кто не задавал бы слишком много вопросов. Ее выбор был ограничен.
Доктор Мэннинг, слава богу, держался от нее подальше с тех пор, как Бек вступился. Она почти никого не знала в больнице. У нее было несколько дружеских бесед с одним из новых стажеров, который был одновременно геем и недавно женился. Конечно, она могла бы выбрать случайного покупателя в "Базукас". По крайней мере, одна возможность в ее каждую смену. Но она была бы для них куском мяса. Это все равно будет казаться дешевым. Если она собиралась сделать что-то настолько бессмысленное, почему бы просто не переспать с Санчесом?
