Голос Лань Ванцзи когда он спросил, что Усянь пытается сделать, вызвавший тем самым на его коже мурашки, подняв дыбом каждый волосок. И этот взгляд!
— Он меня теперь ненавидит, — смотря в потолок, произнес Усянь, — если бы не было столько свидетелей вокруг, наверняка, он убил бы меня прямо там. Надеюсь, там не было журналистов, и все останется лишь в стенах этого помещения и в воспоминаниях присутсвующих.
Вэй Ин опять перевернулся.
— Завтра поеду к Лань Сичэню и нормально извинюсь.
Он промучился еще час и понял, что не уснет. Сделав себе самый сладкий кофе, который вообще невозможно было пить, он сел за ноутбук. Открыл незаконченный проект и погрузился в работу.
Когда кофе не осталось даже на дне, и пустой бокал со звоном ударился о столешницу, Усянь оторвался от экрана. Он сходил за новой порцией такого же кофе и прихватил обветрившийся кусочек вчерашней пиццы.
Благотворительный проект «Зеленая миля», над которым он работал последние недели, сейчас выглядел законченным. Вэй Ин жевал пиццу и смотрел на монитор, при этом его взгляд становился все увереннее.
— Так и оставлю! — улыбаясь произнес он.
Он отправил файлы на почту дяде Цзяну и нажал на печать. Находившийся под столом принтер издал звуки, затрещал и комнату наполнил шелест бумаг. Вэй Ин глотнул кофе, взглянул на часы, которые показывали пять утра, подошел к большому окну и распахнул его, впуская утреннюю свежесть.
Он вернулся к столу, щелкнул пару раз мышкой, и комнату наполнила музыка, исходящая из нескольких колонок, раскиданных по всей квартире. Довольный собой, он ушел в ванную, пританцовывая и напевая.
Спустя полчаса дверь ванной комнаты открылась, и из нее вышел свеженький Вэй Ин с полотенцем на голове и распахнутым халатом на голом теле. Его квартира, как хочет, так и будет в ней ходить, хоть совсем без халата!
Подойдя к большому, овальному зеркалу, что стояло в углу спальни, он посмотрел на себя.
Серые глаза обрамляли пушистые ресницы; высокие скулы, тонкие губы. Белоснежная шея и острые ключицы. Он скинул халат и полотенце. Влажные волосы тяжелым полотном упали на спину, закрыв ее почти полностью. Усянь развернулся боком и довольно улыбнулся.
— Немного худоват, конечно, но это же поправимо, а в остальном я просто идеален!
Он поднял халат, полотенце и, прихватив непонятную футболку, натягивая ее на себя, вернулся в большую комнату, которая служила и гостиной, и рабочим кабинетом, и зоной отдыха, и даже иногда спальней, когда Усянь, выпив лишнего, засыпал прямо на диване.
Он собрал распечатанные бумаги в папку, которая получилась довольно пухленькой, и подписал ее «Окрыленный».
***
— Почему такое название? — спросила Яньли, когда Усянь отдал ей папку.
Он явился в гости к шицзе без звонка, в семь утра, в воскресенье!
Сестра с улыбкой встретила его и принялась готовить завтрак для семьи, которая должна была скоро проснуться. И вот когда все было готово, она налила чай Вэй Ину и поставила перед ним тарелку с едой.
— Я сам не знаю, почему так написал, но исправлять ничего не стал, — уплетая за обе щеки блинчики с фруктовым джемом, ответил Усянь.
Яньли тепло улыбнулась и погладила брата по руке.
— Но ведь это совсем не те рисунки, что ты показывал мне две недели назад, — удивленно произнесла она.
— Вот именно! Я все, все переделал. И всего за эту ночь, — проглатывая глоток чая, ответил он.
— Почему ты решил все переделать? Ведь те рисунки были очень красивыми и всем понравились?
— На меня нашло вдохновение или озарение, — засмеялся Вэй Ин, — я даже не думал, что делаю, как-то все само получилось.
Яньли перекладывала одни листы на другие, рассматривая рисунки.
— Мне нравятся цвета, что ты использовал тут. Они нежные и теплые. И мужчина на них очень красивый. Только взгляд его мне кажется тяжелым и грустным.
На нее смотрел мужчина в светло-голубой рубашке с вытянутой рукой, держа в ладони локву, будто предлагая ее.
— Но глаза его красивые. Почему такой необычный цвет глаз ты выбрал?
— Разве необычный? — слегка затаив дыхание, спросил Усянь.
— Мне не доводилось встречать людей с… — она замолчала, не зная как назвать цвет.
— Янтарным, — с нежностью в голосе ответил Усянь.
— С янтарным цветом глаз.
Вэй Ин не ответил, лишь откусил еще блинчик и медленно стал жевать.
Когда в столовую вошел Цзинь Цзысюань, Усянь начал собираться на выход.
— Ты уже уходишь? — спросил он у Вэй Ина.
Тот молча кивнул, собирая рисунки со стола.
— А-Лин спрашивал про тебя, — сказал Цзинь Цзысюань.
— Я позвоню ему.
— Ты обещал его научить делать графические рисунки. Он просит какую-то программу купить.
— Тогда я на выходных заеду и установлю все ему на ноутбук. Не покупайте ничего.
— Не подведи его, Вэй Усянь. Он тебе доверяет, — глядя в глаза, сказал Цзинь Цзысюань.
Вэй Ин кивнул. Обнял и поцеловал сестру, попрощался с ее мужем и попросил передать привет А-Лину.
Стоя на пороге картинной галереи, Усянь собирался с духом. Он вообще не представлял, что собирается делать и для чего пришел сюда. Нет, для чего пришел, он точно знал, — чтобы извиниться. Он не знал, как это сделать.
— Кхм, — услышал он за своей спиной, — доброе утро, господин Вэй.
Усянь развернулся и встретился глазами с Лань Сичэнем, — вы сегодня рано. Или вы хотите без свидетелей разрушить все, что вчера не успели? — улыбаясь, спросил Лань Хуань.
— Лань Сичэнь. Я хотел извиниться, — грустно ответил Усянь.
— За что же вы хотели извиниться, господин Вэй?
— За мое ужасное поведение вчера. Я не хотел, чтобы так вышло. Я не хотел испортить вам выставку. Я хотел бы извиниться перед вами, вашим дядей, племянником и… братом, — запнулся Усянь, — Лань Сичэнь, простите меня! Как я могу загладить свою вину? Я все, все сделаю, — глядя в глаза, быстро произносил он.
— Так прямо и все? — с улыбкой спросил Сичэнь.
Усянь молча кивнул.
— Что же, если вы так рветесь, то можете мне помочь сегодня на выставке. И будем считать вчерашнее недоразумением.
— Я согласен, — улыбнулся Усянь.
— Что же, тогда позвольте мне открыть двери и пойдемте внутрь. До начала выставки два часа.
— Много картин не хватает, — заметил Усянь пустые участки на стенах.
— После вчерашнего недоразумения, — начал Лань Хуань, — многие решили поддержать меня, — он усмехнулся, — выписывая чеки на суммы больше стоимости картин. Поэтому, — он остановился и посмотрел на Вэй Ина, — наверное, мне нужно вас поблагодарить.
Усянь растянул улыбку, выпячивая вперед грудь:
— Если нужно повторить вчерашнее, вы только скажите.
Оба мужчин негромко засмеялись.
— Если возможно, то давайте мы не будем это повторять, а попробуем более традиционные способы.
— Я неудачно пошутил, — оправдался Усянь.
— Господин Вэй, хотите чаю?
— Если он будет традиционным, а не замаскированным под шампанское, — поддел Усянь.
— Один - один — господин Вэй.
Они вошли в просторный кабинет.
— Чай или кофе, господин Вэй?
— Если у меня действительно есть выбор, то я выберу кофе.
— У каждого в жизни есть выбор. Нужно только понять, правильный он или нет, — ответил Сичэнь, доставая с полки чайные принадлежности.
Усянь прошелся по кабинету, рассматривая картины на стене. Картин было не много, и все они отличались по технике письма. Вэй Ин внимательно осмотрелся и остановился у красивого иероглифа в серебряной раме.
— Это написал ваш брат?
Сичэнь заварил чайник и подошел к Усяню.
— Да, это написал Ванцзи. Когда ему было шестнадцать.
— Что он означает?
— Цветок лотоса. Когда Ванцзи написал его, он передал мне его на хранение и сказал, что наступит время, и он заберет его, — негромко отвечал Лань Сичэнь.
— А какое время должно наступить? — с интересом спросил Усянь.
— Этого я не знаю. Но прошло уже более шестнадцати лет с того самого дня.