Голос Лань Ванцзи когда он спросил, что Усянь пытается сделать, вызвавший тем самым на его коже мурашки, подняв дыбом каждый волосок. И этот взгляд!

— Он меня теперь ненавидит, — смотря в потолок, произнес Усянь, — если бы не было столько свидетелей вокруг, наверняка, он убил бы меня прямо там. Надеюсь, там не было журналистов, и все останется лишь в стенах этого помещения и в воспоминаниях присутсвующих.

Вэй Ин опять перевернулся.

— Завтра поеду к Лань Сичэню и нормально извинюсь.

Он промучился еще час и понял, что не уснет. Сделав себе самый сладкий кофе, который вообще невозможно было пить, он сел за ноутбук. Открыл незаконченный проект и погрузился в работу.

Когда кофе не осталось даже на дне, и пустой бокал со звоном ударился о столешницу, Усянь оторвался от экрана. Он сходил за новой порцией такого же кофе и прихватил обветрившийся кусочек вчерашней пиццы.

Благотворительный проект «Зеленая миля», над которым он работал последние недели, сейчас выглядел законченным. Вэй Ин жевал пиццу и смотрел на монитор, при этом его взгляд становился все увереннее.

— Так и оставлю! — улыбаясь произнес он.

Он отправил файлы на почту дяде Цзяну и нажал на печать. Находившийся под столом принтер издал звуки, затрещал и комнату наполнил шелест бумаг. Вэй Ин глотнул кофе, взглянул на часы, которые показывали пять утра, подошел к большому окну и распахнул его, впуская утреннюю свежесть.

Он вернулся к столу, щелкнул пару раз мышкой, и комнату наполнила музыка, исходящая из нескольких колонок, раскиданных по всей квартире. Довольный собой, он ушел в ванную, пританцовывая и напевая.

Спустя полчаса дверь ванной комнаты открылась, и из нее вышел свеженький Вэй Ин с полотенцем на голове и распахнутым халатом на голом теле. Его квартира, как хочет, так и будет в ней ходить, хоть совсем без халата!

Подойдя к большому, овальному зеркалу, что стояло в углу спальни, он посмотрел на себя.

Серые глаза обрамляли пушистые ресницы; высокие скулы, тонкие губы. Белоснежная шея и острые ключицы. Он скинул халат и полотенце. Влажные волосы тяжелым полотном упали на спину, закрыв ее почти полностью. Усянь развернулся боком и довольно улыбнулся.

— Немного худоват, конечно, но это же поправимо, а в остальном я просто идеален!

Он поднял халат, полотенце и, прихватив непонятную футболку, натягивая ее на себя, вернулся в большую комнату, которая служила и гостиной, и рабочим кабинетом, и зоной отдыха, и даже иногда спальней, когда Усянь, выпив лишнего, засыпал прямо на диване.

Он собрал распечатанные бумаги в папку, которая получилась довольно пухленькой, и подписал ее «Окрыленный».

***

— Почему такое название? — спросила Яньли, когда Усянь отдал ей папку.

Он явился в гости к шицзе без звонка, в семь утра, в воскресенье!

Сестра с улыбкой встретила его и принялась готовить завтрак для семьи, которая должна была скоро проснуться. И вот когда все было готово, она налила чай Вэй Ину и поставила перед ним тарелку с едой.

— Я сам не знаю, почему так написал, но исправлять ничего не стал, — уплетая за обе щеки блинчики с фруктовым джемом, ответил Усянь.

Яньли тепло улыбнулась и погладила брата по руке.

— Но ведь это совсем не те рисунки, что ты показывал мне две недели назад, — удивленно произнесла она.

— Вот именно! Я все, все переделал. И всего за эту ночь, — проглатывая глоток чая, ответил он.

— Почему ты решил все переделать? Ведь те рисунки были очень красивыми и всем понравились?

— На меня нашло вдохновение или озарение, — засмеялся Вэй Ин, — я даже не думал, что делаю, как-то все само получилось.

Яньли перекладывала одни листы на другие, рассматривая рисунки.

— Мне нравятся цвета, что ты использовал тут. Они нежные и теплые. И мужчина на них очень красивый. Только взгляд его мне кажется тяжелым и грустным.

На нее смотрел мужчина в светло-голубой рубашке с вытянутой рукой, держа в ладони локву, будто предлагая ее.

— Но глаза его красивые. Почему такой необычный цвет глаз ты выбрал?

— Разве необычный? — слегка затаив дыхание, спросил Усянь.

— Мне не доводилось встречать людей с… — она замолчала, не зная как назвать цвет.

— Янтарным, — с нежностью в голосе ответил Усянь.

— С янтарным цветом глаз.

Вэй Ин не ответил, лишь откусил еще блинчик и медленно стал жевать.

Когда в столовую вошел Цзинь Цзысюань, Усянь начал собираться на выход.

— Ты уже уходишь? — спросил он у Вэй Ина.

Тот молча кивнул, собирая рисунки со стола.

— А-Лин спрашивал про тебя, — сказал Цзинь Цзысюань.

— Я позвоню ему.

— Ты обещал его научить делать графические рисунки. Он просит какую-то программу купить.

— Тогда я на выходных заеду и установлю все ему на ноутбук. Не покупайте ничего.

— Не подведи его, Вэй Усянь. Он тебе доверяет, — глядя в глаза, сказал Цзинь Цзысюань.

Вэй Ин кивнул. Обнял и поцеловал сестру, попрощался с ее мужем и попросил передать привет А-Лину.

Стоя на пороге картинной галереи, Усянь собирался с духом. Он вообще не представлял, что собирается делать и для чего пришел сюда. Нет, для чего пришел, он точно знал, — чтобы извиниться. Он не знал, как это сделать.

— Кхм, — услышал он за своей спиной, — доброе утро, господин Вэй.

Усянь развернулся и встретился глазами с Лань Сичэнем, — вы сегодня рано. Или вы хотите без свидетелей разрушить все, что вчера не успели? — улыбаясь, спросил Лань Хуань.

— Лань Сичэнь. Я хотел извиниться, — грустно ответил Усянь.

— За что же вы хотели извиниться, господин Вэй?

— За мое ужасное поведение вчера. Я не хотел, чтобы так вышло. Я не хотел испортить вам выставку. Я хотел бы извиниться перед вами, вашим дядей, племянником и… братом, — запнулся Усянь, — Лань Сичэнь, простите меня! Как я могу загладить свою вину? Я все, все сделаю, — глядя в глаза, быстро произносил он.

— Так прямо и все? — с улыбкой спросил Сичэнь.

Усянь молча кивнул.

— Что же, если вы так рветесь, то можете мне помочь сегодня на выставке. И будем считать вчерашнее недоразумением.

— Я согласен, — улыбнулся Усянь.

— Что же, тогда позвольте мне открыть двери и пойдемте внутрь. До начала выставки два часа.

— Много картин не хватает, — заметил Усянь пустые участки на стенах.

— После вчерашнего недоразумения, — начал Лань Хуань, — многие решили поддержать меня, — он усмехнулся, — выписывая чеки на суммы больше стоимости картин. Поэтому, — он остановился и посмотрел на Вэй Ина, — наверное, мне нужно вас поблагодарить.

Усянь растянул улыбку, выпячивая вперед грудь:

— Если нужно повторить вчерашнее, вы только скажите.

Оба мужчин негромко засмеялись.

— Если возможно, то давайте мы не будем это повторять, а попробуем более традиционные способы.

— Я неудачно пошутил, — оправдался Усянь.

— Господин Вэй, хотите чаю?

— Если он будет традиционным, а не замаскированным под шампанское, — поддел Усянь.

— Один - один — господин Вэй.

Они вошли в просторный кабинет.

— Чай или кофе, господин Вэй?

— Если у меня действительно есть выбор, то я выберу кофе.

— У каждого в жизни есть выбор. Нужно только понять, правильный он или нет, — ответил Сичэнь, доставая с полки чайные принадлежности.

Усянь прошелся по кабинету, рассматривая картины на стене. Картин было не много, и все они отличались по технике письма. Вэй Ин внимательно осмотрелся и остановился у красивого иероглифа в серебряной раме.

— Это написал ваш брат?

Сичэнь заварил чайник и подошел к Усяню.

— Да, это написал Ванцзи. Когда ему было шестнадцать.

— Что он означает?

— Цветок лотоса. Когда Ванцзи написал его, он передал мне его на хранение и сказал, что наступит время, и он заберет его, — негромко отвечал Лань Сичэнь.

— А какое время должно наступить? — с интересом спросил Усянь.

— Этого я не знаю. Но прошло уже более шестнадцати лет с того самого дня.