- Напыщенный дурак, - выругался Лиан.

Карана хотела что-то сказать, но сдержалась. Она всегда ненавидела Туркад. И если оставшаяся часть недели пройдет в такой же атмосфере, пребывание здесь станет невыносимым.

Однако когда они вошли в дом, комнаты Шанда оказались хорошо обставлены и довольно уютны. Распрощавшись с друзьями, Малиена отправилась к Тензору, а Карана с Лианом остались у Шанда, во всяком случае так не надо было тратиться на гостиницу. Она много раз думала о том, чтобы продать серебряную цепочку, но не могла заставить себя расстаться с ней - все-таки это был подарок Лиана. Каждый раз, глядя на нее, она вспоминала о том, как поднималась на Великую башню. И о ночи, которую они провели после этого.

Карана в основном коротала время за счетными книгами. Ее мысли были целиком заняты восстановлением и перестройкой Готрима. Она мечтала о том, как снова разобьет на холме сады, вырубленные под корень, хотя на это у нее не было ни гринта. Тем не менее составление планов и проектов приносило ей удовлетворение, раньше ее ничто так сильно не увлекало. Это было что-то настоящее, созидательное.

Лиан чувствовал себя совсем подавленным. Ему невыносимо было находиться под одной крышей с Шандом, не скрывавшим своего недоверия. Так как делать было нечего, он пошел бродить по городу. На улице оказалось еще противнее из-за жуткой погоды. У Лиана не осталось ни гроша, и ему пришлось выступать в кабаках, чтобы заработать себе на пару кружек пива, но слушателей здесь интересовали только самые похабные байки. Он вернулся поздно в еще более мрачном настроении.

- Где ты был? - спросил Шанд, как только открылась дверь.

- Выступал в тавернах, зарабатывая на выпивку.

- Надеюсь, не со своим "Сказанием о Зеркале"!

Лиан разозлился и стал огрызаться, затем прошел в соседнюю комнату и забрался в постель. Он начинал ненавидеть Шанда.

- Этот красавец опять за свое! - не унимался Шанд. - Выбалтывает наши секреты в каждом кабаке!

- Ты что, слышал, о чем он говорил? - ядовито спросила Карана.

- Я знаю его, Карана!

Ничего не изменилось ни на второй день, ни на третий. Лиан в очередной раз надел куртку, собираясь уходить, но тут его остановил Шанд.

- Тебе лучше остаться дома, - сказал он. - Сейчас не самое подходящее время, чтобы шляться по тавернам. Того и гляди, влипнешь в какую-нибудь историю.

- Я по горло сыт твоими подозрительными взглядами.

- Доверие нужно заслужить! - отрезал Шанд.

- Твое доверие не может заслужить ни один дзаинянин! Я уже в этом убедился. Ты попрекаешь меня моим происхождением с нашей первой встречи.

- И я оказался прав! - закричал Шанд. - Я говорил Каране еще в Туллине...

- Шанд! - сказала Карана, но было слишком поздно.

- Наконец-то ты в этом сознался, лицемер проклятый! Мне все известно. Я слышал, как ты предала меня в Туллине, Карана. Как ты могла?

Карана вскочила, перевернув стол. Свеча полетела на пол. Шанд кинулся поднимать ее.

Лиан смерил их обоих гневным взглядом и вышел, громко хлопнув дверью.

Карана была в отчаянии.

- Мне этого не вынести, - рыдала она. - Два самых дорогих мне человека готовы вцепиться друг другу в глотку.

Шанд был не склонен идти на уступки.

- Я предупреждал тебя. Мне уже приходилось сталкиваться с людьми, чьим сознанием кто-то овладел.

- Я предпочитаю доверять своим чувствам. Прекрати унижать Лиана, оставь его, в конце концов, в покое.

- Ты не можешь судить объективно.

- А ты? - парировала она. - Чтоб тебе пусто было, Шанд, ты просто зловредный мерзкий старикашка.

Шанд был обескуражен. Он вышел в другую комнату и закрыл дверь.

Через час он вернулся.

- Прости, Карана, я поступил глупо.

Она грустно взглянула на него, взъерошила рукой волосы и снова углубилась в расчеты. При свете свечи пряди, падающие ей на лоб, отливали красным золотом.

Шанд продолжал стоять, любуясь ею. О такой дочери он мог только мечтать. Но это навело его на грустные мысли. Он подошел к каминной полке и взял с нее бутылку вина. Карана подняла на него глаза. Шанд поднес бутылку к губам.

Он поймал на себе взгляд девушки, заколебался, затем протянул ей вино. Она помотала головой: даже от полбокала вина у нее начинало туманиться в голове, и тогда прощай работа, однако что-то в лице Шанда заставило ее передумать.

- Только не из бутылки, - сказала она.

Карана сгребла свои книги на угол стола, нашла в буфете два бокала и наполнила их. Они сидели вдвоем и молча потягивали превосходный напиток.

- Еще? - спросил Шанд, когда бокалы опустели.

- Почему бы и нет? Все равно работать сегодня я уже не смогу. - После того как они опорожнили по второму бокалу, она поставила бутылку на пол. Что с тобой, Шанд? - спросила Карана.

Старик сидел с закрытыми глазами, а по его щеке катилась слеза. Он покачал головой, посмотрел на Карану, и их глаза встретились.

- У меня тоже когда-то была дочь, - сказал Шанд. Она промолчала.

- Ее нет, уже давно. А я так любил свою девочку.

Это горе, которое он пронес через всю жизнь, наложило на него неизгладимый отпечаток. Сердце Караны оттаяло. Слеза, скатившись по щеке, застряла в густой бороде и в мерцании свечи сияла, словно бриллиант.

- Это целиком моя вина. Я не уследил за ней, и однажды она пропала. Еще накануне я имел все, а на следующий день ничего не осталось. Я никогда не смогу ее забыть.

Карана обняла его, не сказав ни слова.

- Она была таким красивым ребенком. - В глазах Шанда светилась невыразимая печаль. - Из моей жизни навсегда исчезла радость, когда я потерял ее. Сегодня как раз день рождения моей девочки.

- Вот почему ты забросил Тайное Искусство! - Он был удивлен:

- С чего ты взяла, что я им занимался?

- Ты очень старый и мудрый.

- Мудрым я так и не стал. Сама знаешь, что я напортачил с тобой и с Лианом. Но я постараюсь исправиться. - Он улыбнулся какой-то своей невысказанной мысли. - Порой ты напоминаешь мне дочь. Когда-то я действительно изучал Тайное Искусство и даже добился кое-каких успехов. Об этом никому не известно, кроме Мендарка, Надирила, хранителя Великой Библиотеки, и теперь тебя. Так что прошу, сохрани это в тайне. Когда-то у меня была любовь, я был богат, могуществен и горд. Слишком горд и самоуверен, я думал, что могу управлять самой судьбой. Я пекся о делах чужих людей, только не о своих собственных. И со временем я все потерял, даже дочь, которую любил больше жизни. Это случилось давным-давно, но рана до сих пор кровоточит. Никогда раньше я не говорил об этом.