– Что-то вы слишком разговорчивы, Олаф. Наверное, неприятно видеть как человек в три раза моложе за три года делает больше чем группа учёных за десятки лет, а? – Генри прекрасно знал отношение Олафа к подобного рода уколам. Это заставляло старого немца давить из себя специально плохо наигранный театральный смех, а также сыпать разными неприятными на слух, и наверное по смыслу, словами на немецком. Однако это только разряжало обстановку и помогало сбрасывать напряжение, которое росло по мере наступления даты финального эксперимента в проекте Лабрис.
– Ах, юный молодой человек. Да я счастлив, что я не на твоём месте, а всего лишь участвую в этом проекте! Я люблю науку, а не пряники славы или кнуты ответственности. Министерство обороны, наверняка смотри даже за тем, сколько ложек сахара ты кладешь в свой кофе и сколько раз в день испражняешься! – с улыбкой на лице съязвил Олаф, что означало, что вербальный бой был принят и Генри нужно отбивать атаку, однако стоило только Генри придумать, как отшутиться о том, что он будет личным Министерством Обороны для Олафа, последний поменялся в лице и подошёл ближе к Генри и произнес достаточно тихо, чтобы адресат у сказанного был только один -Генри, если бы ты знал как мы все переживаем! Ты в первую очередь физик и, черт возьми, отменный. Однако мы тут не рак лечим, команда сомневается в том, что мы делаем, хотя и никто под дулом пистолета не скажет об этом. Нужно напомнить нам всем что и для чего мы тут делаем. – Олаф сразу же отошёл от Генри, как будто этого момента не было.
Генри смутился, он начал думать: а сомневается ли он сам?
Проект Лабрис в большей степени его детище, он потратил на это три года, если не учесть то как он встраивал свои разработки, которые были ещё со времён учебы в университете, в этот проект. Как он может сомневаться в том, к чему шел всю свою осознанную жизнь? Как он может сомневаться в том, что разрабатывают сотни сильнейших умов одновременно? Нет, он явно понял, что его уверенность непоколебима и эти вопросы к самому себе лишь подтверждает то, что он не бестолковый фанатик, а учёный, который уверен в своем проекте и задаёт себе вопросы лишь для того, чтобы ещё раз дать на них четкие утвердительные ответы. Генри был тверд в намерениях завершить начатое. Однако, он осознал, что его уверенность в этот самый момент должна охватит всех сотрудников Кайроса-1 и Кайроса-2.
– Джефф, подключи меня к линии Министерства Обороны. После подключения выведи изображение трансляции на экран. – скомандовал Генри, проверяя состояние наушника, прощелкивая на нужный канал связи.
– Мистер Сайнсхолл, куратором эксперимента по линии Министерства Обороны назначили меня, я Генерал Хаммер, заместитель начальника штаба вооруженных сил Объединения.-прозвучал низкий мужской голос в наушнике Генри, который в очередной раз за сегодняшний вечер вернул Генри из размышлений в реальность.
– Здравствуйте, Генерал Хаммер, я проведу брифинг, и мы можем начинать. Для проведения эксперимента проекта Лабрис все готово.– доложил Генри.
– Хорошо, ждём вас, мистер Сайнсхолл.– после недолгой паузы Генерал добавил – Мы рассчитываем на успех вашей команды, все страны Объединения желают поскорее положить конец этой войне и ваша вклад в эту победу будет сложно недооценить. – строгим и холодным голосом сказал Генерал.
– Я вас понял, мистер Хаммер. – нервно ответил Генри.
Последние слова генерала застали врасплох Генри. Он только сейчас, почти в конце работы понял, какое великое оружие он создаёт. Принцип работы Лабриса схож с применением топора, в честь которого был назван проект. Разница в том, что топором древние греки останавливали неприятеля прямым ударом по его телу, не оставляя человеку шанса на выживание, а Лабрис Генри делал замах активными частицами внутри разгонной трубы, после чего нанося удар гравитационной волной по земле, поражая силу противника, сметая его технику, укрепления и живую силу. В теории, такие установки можно будет делать любых масштабов, и ставить их на шасси. Также активные частицы, разгоняемые внутри Лабриса можно запускать на расстояние, используя как бомбы или ракеты, с разницей от оригинала в том, что ракету или бомбу можно сбить средствами противовоздушной обороны, а заряд Лабриса до момента детонации активных частиц поразить или даже увидеть невооружённым взглядом почти невозможно. Регулировать траекторию полета заряда Лабриса можно с помощью регулировки активности частиц, которые разгоняются в разгонном блоке. По расчетам команды Генри заряды можно будет запускать на расстояние до 8 тысяч километров, тем самым делая это оружие межконтинентальным. Также огромный плюс Лабриса в том, что две его самые важные части это разгонный блок и силовая установка могут быть практически любого масштаба. От оперативных вариантов, установки которые можно использовать на шасси танков и других бронемашин, до больших межконтинентальных установок, по высоте разгонного блока около 80 метров. Заряд, выпущенный Лабрисом невозможно сбить или обнаружить визуально или средствами радиолокации, радарами ПВО, а детонация может быть отсрочена благодаря отложенной детонации активных частиц. После детонации заряда на земле в определенном заранее радиусе будет твориться контролируемый ад. Почва под ногами врага начнет дрожать и трескаться, поднимая пласты земли вверх, образуя в свою очередь трещины и расколы способные уходить в глубину и высоту на расстояние 20 или 30 метров. От эпицентра попадания заряда будут расходиться мощные гравитационные волны, уничтожая на своем пути все живое и неживое. Как если бы на боевой танк, откуда не возьмись, прилетела бы огромное взрывная волна или огромный молот, который снесет танк с его места стоянки, словно это игрушечная машинка, которую со всей силы пнул ребенок. По такому же принципу могут быть уничтожены и фортификационные укрепления врага, военные и технические базы, транспортные узлы, аэродромы. Теперь у Объединения есть оружие, способное нанести врагу удар, от которого противник не оправится и за несколько лет.
Генри покинул свой рабочей сектор, и пошел к концу зала, к экранам. Он хотел обратиться к своим коллегам, чтобы напомнить всем, ради чего они работали столько времени и что стоит на кону.
– Джефф, уровень готовности жёлтый, выведи мой коммуникатор в главный канал.-скомандовал Генри.
После этих слов, сразу же сработала система оповещения о готовности, два коротких звуковых сигнала и сигнальное освещение мигнуло дважды жёлтым цветом. Команда означала для сотрудников прибыть на свое непосредственное рабочее место, чтобы быть готовым к исполнению обязанностей, а также прослушать инструктаж.
Генри увидел, как огромная научная машина, состоящая из множества людей, зашевелилась и закипела работой. Сотрудник чуть ли не бегом занимали свои места, надевали коммуникаторы, взоры десятков человек были прикованы к оперативному экрану и Генри, стоящему перед ним. Система отслеживала, готовность оперативного персонала к работе, и как только все сотрудники заняли свои места, Генри был об этом оповещен автоматической системой через коммуникатор. Это означало начало активной эксперимента программы Лабрис.
– Коллеги, прошу вашего внимания! – Генри начал свою речь, к которой он не готовился сознательно, но к этому его готовило настроение внутри коллектива, его собственное отношение к войне, а потому слова сами находили его и выливались спокойной громкой воодушевляющей речью – Все мы давно работаем вместе. Вы знаете друг друга очень хорошо. Вы знаете, что почти у каждого тут есть семья, есть дом и много всего другого, что дорого нашим сердцам. Вы знаете, что есть враг, есть зло, что вынудило нас оказаться тут и заниматься тем, чем мы занимаемся. Если у кого-то, есть сомнения в правильности наших намерений, если у кого-то есть сомнения в исходе нашей программы, этим людям я хочу напомнить, что стоит на кону. На кону стоит то, что все мы любим, наши семьи, дома и наши страны. Сейчас мы мало чем отличаемся от тех храбрецов, что находятся на поле боя, что умирают за нас с вами, за наши и их ценности, которые дороги всем в одинаковой степени! Они умирают, чтобы дать нам время для создания оружия, которое положит конец этой войне! Кто-то хочет сказать, что это риск? Это опасно? А находится под обстрелами стран Союза не опасно? Спросите себя, не опасно ли жить, в ожидании десанта в северную или южную Америку? Это не опасно? – Генри вошёл в кураж, он уже не контролировал себя, просто все то, что кипело внутри него и многих других учёных их коллектива само просилось наружу и он дал этому выход – Роуз, наш прикладной инженер, вы все знаете её. -Генри посмотрел в сторону тихой женщины в очках, сидевшей в нескольких рядах от него, у которой был явно нерадостный вид – Недавно ее сын погиб в Африке. А он даже не был военным, он был волонтером, который отправился туда помогать нашим гражданам с эвакуацией! – Генри сделал голос тише и пристально смотрел в глаза плачущей Роуз – Я соболезную твоей утрате, Роуз. Но думал ли сын Роуз что его деятельность была для него опасна? Были ли в нем какие-то сомнения? Я уверен, что были, но он видел, все то что там творилось и не оставил в себе места сомнениям! Он оставил в себе только понимание, что его дело важно и должно быть исполнено на столько, насколько он мог! Не пощадив своей жизни, он остался человеком с большой буквы и погиб при исполнении своего гражданского и даже человеческого долга! Так и нам с вами, находясь в гораздо большей безопасности нельзя оставлять место сомнениям! Мы должны сделать то, ради чего мы все здесь и мы сделаем это, вы согласны? – Генри начал ходить по залу между первыми рядами и экраном, обращаясь одновременно ко всем и к каждому лично, в чьи глаза он мог смотреть, произнося свою речь.
