Ее губы невесомо коснулись его пухлой нижней губы, а руки неумело очертили крепкие плечи. Она медлила, смакуя приятные ощущения, привыкая к новой необычной себе. Вкус его губ отчетливо ощущался на рецепторах, она сглотнула накопившуюся во рту слюну.

У нее давно не было мужчины. Настолько давно, что она не помнила, были ли они вообще или просто снились ей иногда в эротических снах.

Наконец, он ответил ей. Уверенно и нагло протолкнул язык в ее манящий ротик. Будто он долго наблюдал, как неопытный помощник пытается сделать работу, а потом психанул и решил сделать все сам. Его пальцы впились в ее затылок, он собирался насладиться ею сполна. В конце концов, это он вылечил за один сеанс то, с чем смертные ходят к психологу годами. Это ему причитается награда за столь несвойственное демону великодушие.

За его бесконечную жизнь в его объятиях бывали тысячи женщин. Бывали искушенные. Бывали даже великие, чьи имена он предпочитал не называть. Но больше всего он любил таких, как она: светлых, наивных, неиспорченных.

Его губы настойчиво терзали ее приоткрытый рот, заставляя дыхание сбиваться. Руки сквозь тончайшую ткань платья сминали ягодицы и бедра. Он прижал ее к столу и вынудил сесть на него, задирая юбку и разводя в стороны голые колени.

Он трахнет ее прямо здесь. Вкусит ее святость на обеденном столе.

Она почувствовала, как он упирается ей в пах отвердевшим органом. Внизу живота змеей свернулась сладкая тянущая боль, требующая естественного физиологического процесса. Она даже не подозревала, что может быть настолько похотливой и порочной, до дрожи желающей первого встречного.

Он властно дернул вниз рукава ее платья, и тонкая ткань жалобно затрещала от такого бесцеремонного обращения. А потом избавил ее от бюстгалтера: так виртуозно, что она не заметила, как тот исчез.

— Ты любишь доминировать или подчиняться? — мурлыкнул он ей в ухо и закусил нежную кожу на шее. Она выгнулась, безмолвно моля трогать ее тело. — Хотя не отвечай! Я знаю, что всю жизнь ты подчинялась. Именно поэтому разрешаю тебе быть главной сейчас.

Он сам не знал, зачем ему понадобилась эта игра, когда можно было упростить все до невозможности — достаточно просто расстегнуть ширинку. Он схватил ее за руку и стянул со стола, чему она немало удивилась.

Они стояли и пожирали друг друга взглядами. На нем все еще был костюм; на ней же — тонкое платье, спущенное до талии.

— Чего ты хочешь сейчас? — его слова кормили ее внутренних демонов, заставляя дать волю фантазиям, которые были зарыты глубоко внутри.

Она пронзительно посмотрела в разноцветные глаза и увидела в них отражение собственных глаз, плескающих лиловым огнем. Она хочет быть развратной. Хочет быть свободной от морали и условностей. И нет более верного способа пасть, чем предложить свое тело демону.

Она грациозно подергала бедрами и позволила платью сползти по ногам. Затем подцепила пальцем шелковые трусики и одним смелым движением отправила их туда же. Она хотела, чтобы он смотрел на нее, разглядывал каждый миллиметр идеального тела.

А потом она медленно, с лукавой улыбкой на губах опустилась перед ним на колени.

Еще вчера она бы предала анафеме любого, кто посмел бы предречь ей это. Уже завтра она будет пылать в костре адского стыда.

А сегодня она нагая, подле него, снизу заглядывала ему в глаза. Он слегка кивнул, будто благословив ее на это действо.

Ее пальцы медленно потянули замочек ширинки вниз, проникли в образовавшуюся щель. Она почувствовала ладонью его каменную плоть и закусила нижнюю губу. Еще немного подразнив своими прикосновениями, она расстегнула пуговицу, стащила вниз брюки вместе с бельем. И замерла в исступлении, восхищенно рассматривая открывшееся зрелище.

Он знал, что его орган вызывал у женщин восторг уже на этапе созерцания, но каждый раз это льстило, как впервые. Момент невероятно возбуждал и одновременно испытывал его демоническое терпение.

— Милая, я не умею кончать от взглядов, — издевательски хмыкнул он, попутно избавляя себя от пиджака и рубашки, в которых стало слишком жарко.

Его с натяжкой можно было назвать чутким любовником, но, как ни странно, ее это не обижало. Она уткнулась губами в головку его члена и слегла разомкнув их, продвинулась на пару сантиметров. Обвела языком, уловив слегка солоноватый привкус, и прошла дальше, до предела вбирая его в себя. Потом проскользила губами обратно, смачно причмокнув в момент, когда член покинул ее рот. Толстая нитка слюны протянулась между ними и капнула ей на бедра.

Ей нравилось то, что она делает. Она не торопилась, стараясь растянуть его наслаждение. И свое — от прикосновений губ и языка к нежной шелковистой коже.

Нестерпимое желание скрутило низ живота и по внутренней стороне бедер потекли тонкие струйки ее вожделения.

Он низко рыкнул, хватая ее за затылок: больше не мог выносить ее тягучий, мучительный темп. Не церемонясь, он стал насаживать ее голову, приближая желанную разрядку.

Какой же развратной становится женщина, стоит только слегка приоткрыть ее ведьмову сущность. И вот она уже не робкая дева, а умелая, бесстыдная искусительница, намеренная смотреть, как мужчина сгорает от ее ласк.

Она остановила его. Проклятье! Она посмела его прервать! Крепко схватила за запястье и убрала руку со своего затылка, судорожно пытаясь отдышаться.

Но он сам дал ей право делать то, что хочет она. И не в его власти теперь нарушать правила.

Она поднялась, кокетливо оглаживая свои бедра, дерзко толкнула его на стоящий неподалеку стул. А потом села сверху, насаживая себя на него. Из ее груди вырвался резкий выход — смесь удовольствия и легкой боли от слишком долгого перерыва. Она аккуратно елозила на нем, опускаясь все ниже, привыкая к забытым ощущениям.

Какая же она была узкая! Мокрая. Горячая. Она была невероятная. Ее движения разносили по его телу приятную дрожь. Ему даже захотелось шепнуть ей на ушко что-то милое, что обычно любят женщины. Но, конечно, он не станет этого делать. Вместо этого он шепнул ей:

— Я не ошибся насчет твоего потенциала.

Похвала или издевка? Ей было не важно.

Она улыбнулась и стала быстрее, нетерпеливее. Опускалась на него все неистовее, стонала громче, не оставляя случайно услышавшим — если таковые найдутся — никаких шансов неверно истолковать происходящее. Но это ее замок, и она имеет полное право трахаться в своей столовой.

Он жадно впился в ее бедра и стал помогать ей, грубо, неистово вонзаясь во всю длину и выбивая из ее груди еще более громкие стоны. Стоны смешивались со звуками шлепков и его тихим рыком.

Им было хорошо здесь и сейчас. Хорошо настолько, что весь мир должен был подождать.

Она закричала так громко и протяжно, что ему пришлось крепко зажать ей рот. Тогда она закусила кожу на его ладони. Он чувствовал, как сжимаются стенки ее лона, еще крепче обхватывая член, и дрожит в его руках обмякшее тело.

Он дал ей несколько ничтожных секунд, а потом начал аккуратно двигаться вновь, поддерживая ее за талию. Она была уже без сил, выпустив весь свой пыл; легла на его грудь и тихо поднывала в такт его фрикциям.

Его финал был невыносимо близок, но ему хотелось сделать ей подарок — заставить испытать еще один оргазм. Он развернул ее спиной к себе и, накрутив идеально гладкие волосы на кулак, вонзился в нее вновь. Теперь он был слишком необуздан и груб и даже сам себя едва контролировал.

Ей хватило минуты, чтобы мир опять взорвался на миллионы осколков. Внутри все запульсировало, стало теснее. Получив от нее дополнительную стимуляцию, он тут же кончил следом, мощно изливаясь в нее за несколько рваных затухающих толчков.

Она прижалась спиной к его груди, поерзав бедрами и выпустив из себя его член, вместе с вытекающим из нее доказательством состоящегося акта совокупления.

— Не переживай, — вдруг шепнул он ей на ухо. — У зелья также имеется противозачаточный эффект.

— Волшебное зелье, — обронила она, а потом поднялась и, наступив босыми ногами на его пиджак, двинулась в сторону ванной комнаты.