К тому же, ему даже шесть лет назад безумно нравилось, как выглядит этот холодный, чуть надменный прищур. Единственное, чего он не мог вынести — когда в этих темных, словно бездна, глазах, плескался страх…

Репетиция в тот вечер и вправду затянулась, так что времени вернуться домой чтобы немного отдохнуть не было. Все решили ехать сразу на фестиваль — а, поскольку только у Мо Жаня был внедорожник, было решено отправляться вместе.

Наньгун Сы, Е Ванси и Ши Мэй сразу заняли широкое заднее сидение — а потому Ваньнину ничего не оставалось кроме как снова сесть на переднее, рядом с водителем.

Впрочем, с его непереносимостью чужих прикосновений он бы не вынес необходимости тесниться с кем-то, так что подобное решение было единственным правильным, несмотря на то, что мужчине все еще становилось не по себе.

Он изначально согласился поехать на фестиваль только потому что наивно подумал, что Мо Жаня с ними не будет… Как же так получилось, что теперь они все впятером сидят в одной машине, и Вэйюй вместе с Наньгун Сы, словно два одиноких волка, подвывают Билли Айлиш, а Ши Минцзин и Е Ванси погружены в обсуждение костюмов для предстоящего выступления и оживленно листают пинтерест?..

Балетмейстер Чу уставился в окно, стараясь не морщиться, когда кто-то из его учеников брал особо пронзительную ноту.

«I’m the bad type, make your mama sad type, make your girlfriend mad type..!»

Он покосился на Мо Жаня, который, очевидно, наслаждался поездкой.

Блики ночных огней высвечивали его лицо неоном, создавая жесткие тени, от которых обычно немного резковатые черты казались и вовсе демоническими. Взгляд юноши был устремлен на дорогу. Он продолжал напевать абсолютно глупую песню, скалясь в улыбке, а во взгляде танцевали фиолетовые искры, как если бы он предвкушал нечто.

Чу не мог оторваться от созерцания этого восхитительного лица, и ему все больше становилось не по себе от мысли, что он не должен так пристально и долго смотреть на Вэйюя.

Что, если кто-нибудь заметит?..

Он неосознанно сжал пальцы. Мо Жань, продолжая напевать глупую песенку, тут же скосил взгляд, как если бы его периферическое зрение было настолько острым, что малейшее движение Ваньнина могло его заинтересовать.

Чу тут же отвернулся, чувствуя, как лицо и шея начинают гореть под чужим изучающим взглядом. Ему в который раз стало мучительно душно. Именно потому он и предпочитал садиться на заднее сидение в те случаи, когда Мо Жаню удавалось настоять и подвезти его.

— ...Балетмейстер Чу, а Вам нравится рок-музыка? — неожиданно вырвал его из порочного круга Ши Минцзин. — На фестивале будет выступать местная рок-группа. Если не ошибаюсь, они в этом году выиграли конкурс в Линшань…

— Это ведь та самая группа, в которой играет двоюродный брат Мо Вэйюя? — неожиданно припомнил Ваньнин, и тут же осекся, когда осознал, что остальные присутствующие в принципе понятия не имели, что у Мо Жаня был брат.

— Да, Сюэ Мэн тоже будет на фестивале, — мягко улыбнулся Мо Жань. — Но, если балетмейстер Чу снова пожелает станцевать под его барабаны, на этот раз у него вряд ли получится — ту какофонию, которую они с близнецами Хансьюэ играют, сложно и музыкой-то назвать…

Ваньнин поджал губы, чувствуя, что ему не стоило в принципе упоминать Сюэ Мэна. Тот эпизод, когда Мо Жань случайно стал свидетелем его весьма провокационного выступления, до сих пор заставлял его мысленно сгорать от стыда.

«Зачем он снова вдруг это вспомнил?!»

— Балетмейстер Чу, Вы выступали под барабаны? — оживилась Е Ванси. — Я обожаю фольклорный колорит и трайбл! Что может быть прекраснее, чем мужественный танец древних воинов под ритмичные звуки скандинавских ударных!

Чу закашлялся.

— Это… действительно был фольклорный танец, — спустя несколько секунд отозвался он. — Брат Мо Вэйюя — мой хороший знакомый, и время от времени он выступает в поддержку благотворительных акций. В тот раз он попросил меня помочь, и я... согласился.

Он мельком взглянул на Мо Жаня, надеясь, что тот не станет раскрывать его тайну. К тому же, он чувствовал, что просто обязан наконец дать хоть какие-то объяснения о причинах, почему тогда выступал на площади с таким специфическим танцем. Мо Жань ведь вполне мог его превратно понять!

Юноша встретил его взгляд улыбкой.

— Балетмейстер Чу был прекрасен, как всегда, — его голос был пронизан теплом, от которого Ваньнин ощутил внутренний трепет.

Он не был уверен, почему такие простые, безыскусные слова имеют на него подобный эффект, но интуитивно чувствовал, что Вэйюй его не обманывает. Ему действительно понравилось.

Ваньнин не был уверен, почему, но ему вдруг захотелось улыбнуться. Он отвернулся, пряча все еще пылающее лицо…

Разговоры плавно текли вокруг него, и внутреннее напряжение понемногу уступало место какой-то странной, почти неведомой ему ранее, радости. Чу ведь был человеком, привыкшим к одиночеству, избегающим подобных развлечений, слывшим пресным и скучным — теперь же, оказавшись в окружении коллег, он ясно понимал, что никто из них не станет осуждать его или сторониться. Все они стали ему по-своему близки — несмотря на то что он временами раздражался и выплескивал на них свой яд.

Все они принимали его таким, каким он был… От осознания этого факта ему становилось удивительно легко на душе. В этот вечер ему больше не хотелось прятаться от мира, окружившись ледяными стенами безразличия — и, пусть это продлится лишь вечер, он готов был наслаждаться короткими мгновениями случайного счастья…

...Из-за фестиваля основные центральные улицы были перекрыты, а потому им пришлось припарковаться в нескольких кварталах от площади и пройти немного пешком. Наньгун Сы и Е Ванси пошли вперёд все разведать, а Ваньнин оказался в компании Ши Мэя и Мо Жаня. Немного рассеянно он подумал, что ведь шесть лет назад он вышвырнул обоих этих юношей за дверь, и тогда был уверен, что остался совершенно один. Что больше не увидит ни Мо Жаня, ни Ши Минцзина.

То, что они снова были втроем вместе, казалось за рамками фантазий…

— Балетмейстер Чу, не хотите засахаренных фруктов в сиропе? — предложил Ши Мэй Ваньнину. — Когда в прошлом году я гулял здесь со своим парнем, приметил одну неплохую лавку.

— Спасибо, не откажусь, — кивнул балетмейстер. — Ши Мэй, кстати, как себя чувствует твоя матушка? Всё наладилось?

Ши Минцзин удивленно моргнул:

— Мне удалось устроить ее в одном из лучших пансионатов. Она все еще почти не узнает меня, но… по крайней мере, она под присмотром, — он опустил глаза. — Я рад и этому.

— Хорошо, что всё так, — Ваньнин вздохнул.

Мо Жань, который не совсем понимал предмет беседы, хоть и был другом Ши Мэя, вклинился:

— Ши Мэй, разве твоя матушка нездорова? Ты никогда не рассказывал мне об этом.

Казалось очень странным, что отстраненный Чу посвящен в такие подробности жизни своего бывшего ученика.

— Ох, как-то не представлялось возможности, — отмахнулся Ши Минцзин. — Балетмейстер Чу хорошо знаком с моей семьей. Какое-то время он помогал мне… — он тихо вздохнул, и тут же сменил тему. — А вот и та самая лавка!..

Тема как-то сама собой быстро исчерпалась потому что все трое только что вышли на городскую площадь, которая сейчас была почти полностью заставлена множеством пестрых лотков и лавчонок.

Яркие крыши и навесы украшали разномастные вывески, на разный лад предлагающие всем желающим всевозможные угощения. В воздухе парили аппетитные ароматы лапши, сладостей и попкорна, а звуки музыки и гул голосов сливались в единое целое, сплетаясь в удивительно оживленную атмосферу теплого весеннего вечера.

Ваньнин тут же вспомнил утро, когда в толчее повстречал Сюэ Мэна — и подумал, что этим вечером людей стало действительно значительно больше, чем тогда.

Не успел он опомниться, как Ши Минцзин буквально растворился в толпе, видимо, направившись прямиком к лавке, о которой рассказывал ранее — и теперь с ним остался только один Мо Жань.