Были и другие небольшие изменения: например, поднос с едой исчез из комнаты, как и ханьфу, которое Чу оставил на полу. Что до браслетов и цепочек, то теперь они лежали на прикроватной тумбочке вместе с рубиновой заколкой.
Чу Ваньнин покачал головой, и с любопытством поддел пальцами одну из цепочек — та мелодично зазвенела, наполняя тишину номера мягким звуком. Сердце заколотилось в груди словно безумное, разгоняя кровь в направлении лица и шеи. Ваньнин отдернул руку, словно обжегшись… и решил, что наденет заколку, потому что разве не он собирался доказывать Мо Жаню, что тот ему небезразличен?
Перехватил её, и, кое-как расчесав пальцами волосы, застегнул на небрежно собранном пучке.
По всему выходило, что свитер и треники тоже придётся надеть — у него, в конце концов, и выбора-то особого не было, потому что сам он уснул прямо в полотенце, которое, к слову, всё ещё было влажным. Никто в здравом уме не стал бы расхаживать в таком виде.
Чу вздохнул, думая о том, что уже более суток не ел: в последний раз ему пришлось перекусить тофу с зеленым луком ещё в кафе пассажирского судна, на следующий день он позавтракал чашкой кофе… и на том всё. Такими темпами он действительно получит истощение раньше, чем до Мо Вэйюя хоть что-нибудь дойдёт. Аппетита, впрочем, всё ещё не было.
Мужчина без особого энтузиазма подошёл к двери и потянул за ручку, ничего особо не ожидая. Дверь, между тем, поддалась...
Вэйюй… забыл запереть номер?
Чу Ваньнин тихо проскользнул в коридор, думая о том, что, если Мо Жань не врал, сейчас во всём здании ни души — а, значит, пожелай он спрятаться, сделать это будет проще простого.
Вот только ему не нужно было прятаться, или пытаться сбежать. Первая инстинктивная мысль была полнейшей глупостью. Напротив, ему следует найти Мо Жаня… но прежде, разумеется, поесть.
Балетмейстер понятия не имел, есть ли здесь хоть какая-нибудь кухня, или, в крайнем случае, припасы. Он смутно помнил, что во время первого визита видел в холле внизу закрытый бар, а за стойкой у администратора был термос… но едва ли администратор бы оставила его.
Тишина вокруг, между тем, действовала на нервы. У Ваньнина в номере не было обуви, так что он вышёл босиком. Мягкий ворс ковролина глушил даже звук шагов, и создавалось абстрактное впечатление, будто весь этот отель — огромная палата с войлочной обивкой изнутри. На мгновение даже захотелось попробовать выкрикнуть что-то, набрав в лёгкие побольше воздуха, и проверить, будет ли эхо, услышит ли хоть кто-нибудь… вот только Чу даже закричать толком не смог бы, чтобы не зайтись в приступе кашля. Он не был уверен, куда делся его ингалятор, и был ли он в его номере, когда он его покидал… но возвращаться обратно уже не хотелось. Час был поздний. Натолкнуться на Мо Жаня в таком огромном пространстве случайно наверняка не так много шансов — да и, парень, вероятно, спит. А вот узнать, где его комната, будет достаточно просто — у стойки администратора потребуется всего лишь проверить ячейки, и выяснить, в которых отсутствует магнитный ключ.
Чу Ваньнин пару минут поразмышлял, стоит ли спускаться на лифте — но затем передумал и отправился на первый этаж пешком. Лестница была старой, но добротной — очевидно, её построили ещё задолго до того, как в здании появились новомодные удобства...
Ваньнин неожиданно замер, вслушиваясь в приглушённые звуки музыки, раздающиеся со второго этажа. Он смутно различал мелодию па-де-де Никии и Солора из первого акта, тонкое скрипичное соло в сопровождении оркестра.
Мо Вэйюй танцевал в столь поздний час?.. Или он просто слушал музыку?
Любопытство перевесило изначальное решение избегать его, по крайней мере, пока не удастся хоть чем-нибудь перекусить. Ваньнин бесшумно двинулся вдоль коридора, влекомый лёгкой мелодией, и вскоре оказался у приоткрытых двойных дверей, за которыми было сложно что-либо различить из-за полумрака, кажущегося после яркого освещения в коридоре почти непроглядным.
Мужчина осторожно прислонился к одной из створок дверей, и легонько толкнул ее вперёд, увеличивая зазор. Буквально в то же мгновение в воздухе расплылся аромат свежесрезанных цветов и благовоний, от которого на мгновение слегка всё поплыло перед глазами. Чу несколько раз моргнул, пытаясь адаптироваться к темноте… и замер, неожиданно осознавая, что смотрит на просторное помещение конференц-зала, в котором практически отсутствуют места для зрителей — но при этом огромная сцена украшена гирляндами из живых цветов. Белые фрезия и жасмин свисали гроздьями прямо с потолка, словно в каком-нибудь древнем храме Индии. Цветы и живая зелень были оформлены в виде колонн и корзин. Свежевыпавший снег из лепестков устилал путь к алтарю, на котором располагался кувшин с благовониями. Вокруг в несколько рядов стояли незажжённые свечи — бледных фитилей ещё никогда не касалось пламя.
Но… где же сам Мо Жань?
Чу Ваньнин вытянул шею, пытаясь увеличить угол обзора, опираясь на дверь, и та внезапно скрипнула, подаваясь вперёд ещё немного. Диссонирующий звук пробился сквозь льющуюся из колонок музыку, заставляя балетмейстера покрыться мурашками от неожиданности. Он снова застыл, озираясь — и тут же натолкнулся взглядом на возникшего словно из ниоткуда в шаге от него Мо Жаня. Парень скрестил руки на груди, улыбаясь так обаятельно, что на секунду у Чу сердце ушло в пятки. Он снова напомнил себе, что Вэйюй совсем недавно казался ему не совсем адекватным — как если бы не совсем понимал происходящее, или… не хотел понимать. А потом и вовсе ушёл, закрыв Чу на ключ в номере. С чего вдруг такая резкая перемена настроения?..
Ваньнин нахмурился, подмечая, что юноша определённо выглядит слегка взмокшим — даже рубашку расстегнул, так что та теперь обнажала смуглую грудь и рельефный пресс танцовщика, привыкшего к физическим нагрузкам. В волосах парня виднелись несколько лепестков, и запах разгорячённой кожи смешивался с цветочным, почему-то отдаваясь волной жара в районе солнечного сплетения.
Чу Ваньнин снова перевёл взгляд на лицо Вэйюя — и невольно задохнулся, заметив, как тот нерешительно покусывает губу: на секунду стали видны белоснежные зубы — а затем на тёмно-розовой коже осталась пунцовая вмятина. У Чу тоже такие бывали после особенно яростных поцелуев… Мужчина тряхнул головой, пытаясь отрешиться от воспоминаний, которые отнюдь не облегчали его и без того шаткое состояние, и спросил:
— Что здесь происходит?
— Я решил заняться декорациями, — Вэйюй пожал плечами, безоружно улыбаясь. — Тебе нравится?
— А зачем… — Ваньнин вдруг замолчал, понимая, что парень смотрит на его шею. Он бы и сам посмотрел, если бы обзор позволял, однако сделать это, увы, не представлялось возможным.
— Что такое?.. — он потянулся рукой, и пальцы наткнулись на золотой ошейник, который всё это время оставался на месте, но при этом практически не ощущался. Чу Ваньнин забыл его снять! Он едва не задохнулся, впиваясь в Мо Вэйюя колким взглядом.
— Ничего, — Мо Жань заулыбался шире. — Хочешь мне помочь?
Ваньнин пожал плечами, но затем утвердительно кивнул, всё ещё хмурясь. Он напомнил себе, что намеревался идти на поводу у Мо Жаня, однако делать это оказалось вовсе не так просто, как он себе представлял. Он понятия не имел, ни в чём именно Вэйюй попросит его помочь, ни справится ли он с этим.
— Чем я могу быть полезен? — наконец, спросил он, в который раз осматриваясь. Мо Жань всё ещё частично заслонял ему обзор: высокий и широкоплечий, он перекрывал единственную зажжённую свечу, рассеивающегося света которой ничтожно не хватало, чтобы осветить весь зал.
— Ты мог бы попробовать плести цветочные гирлянды… если, конечно, хочешь, — Мо Жань махнул рукой в сторону корзин с цветами. — Я тем временем буду крепить те, что уже готовы.
— Но разве тех, что есть, не… — Чу Ваньнин поджал губы, решив смолчать.
Было очевидно, что цветов вокруг и так слишком много. Голова кружилась от смешивающихся в воздухе тяжёлых ароматов, и он всерьёз опасался, что в какой-то момент потеряет сознание.
