Он понимал, что ему придётся отыскать ответы для Мо Вэйюя — но верил ли он и вправду, что сможет что-то найти?
Потому что, чем больше он вчитывался в заметки профессора, тем сильнее ему становилось не по себе. Казалось, в какой-то момент он может окончательно потерять себя и поверить, что сам всё это написал…
***
…Дни летели незаметно, и чем больше времени Чу Ваньнин проводил в обществе чужих записей, тем больше у него возникало вопросов, которые задать было некому.
Он продолжал собирать ключевые моменты, пытаясь понять, в каком же временном промежутке существовал профессор, но толком ничего не получалось. Казалось бы, мужчина мог бы вести заметки последовательно — в конце концов, он ведь был грамотным человеком — но на деле он продолжал игнорировать любую логику, описывая разные периоды на одной странице.
Иногда даже складывалось впечатление, словно делал он всё это намеренно.
Чтобы запутать след.
“Вздор какой…” — Чу Ваньнин отодвинул от себя очередную затёртую тетрадь, сочетавшую упоминания Мо Жаня-студента, Мо Вэйюя — сожителя, и Ши Минцзина.
— Вздор?.. — откликнулся Вэйюй. — Что ты там такого прочитал-то?
Вместо ответа Чу Ваньнин протянул Мо Вэйюю свои записи, в которых пытался схематично отобразить временную последовательность. Он даже обращал внимание на такие мелочи, как угол наклона почерка, цвет чернил и нажим, но… всё равно ничего не сходилось.
Он потратил на всё это несколько дней, и всё ещё готов был биться головой об стену, потому что понять, каким образом профессор Чу мог в один быть в нескольких временных промежутках, не представлялось возможным.
Похоже, он действительно параллельно жил в двух реальностях.
— …я ничего не могу разобрать, — Вэйюй усмехнулся, даже не вчитываясь. — Ты действительно мало чем отличаешься от него — почерк отвратительный.
— …… — Чу Ваньнин хотел бы возмутиться, но прекрасно понимал, что Мо Жань в чём-то прав. Обыкновенно он был старателен в записях, которые предназначались для чужого прочтения, но, когда что-то его по-настоящему увлекало, писал слишком быстро и не заботился о том, как это выглядит. Главное — он сам всегда мог это прочитать.
Он вернулся взглядом к блокноту профессора.
Судя по тому, как аккуратно были сделаны все заметки, создавалось впечатление, что он знал, что их будут читать посторонние глаза.
Иначе с какой стати он бы так старался?..
— Это не имеет смысла… — Чу прикусил губу, а затем покачал головой. — Нет.
— Что — “нет”? — Мо Вэйюй оживился.
К несчастью, его присутствие всякий раз сбивало с толку.
Чу Ваньнин раздражённо уставился на Мо Жаня, не произнося ни слова. У него было полное ощущение, словно он только что находился на пороге раскрытия тайны, но чёртов Вэйюй своим нелепым комментарием сбил ему весь инсайт.
Он словно специально всё это делал.
— Нет, ничего… — Ваньнин подавил раздражение, придав лицу нейтральный вид. — Думаю, я слишком устал. На сегодня с меня хватит — пожалуй, отдохну.
Мо Жань понимающе кивнул и улыбнулся.
Этой. Чёртовой. Улыбкой.
Две крошечные ямочки приковывали к себе внимание, вызывая странное ответное тление под рёбрами.
Чу Ваньнину бы запереться где-нибудь подальше, закрыться, и просто отдышаться, пока сердце не замедлилось бы, и кровь не перестала приливать к лицу и стучать в висках.
Вот только идти ему было некуда: он всё это время жил с Вэйюем под одной крышей, ночуя на диване в гостиной.
Его приватность стремительно приближалась к абсолютному нулю.
Несмотря на то, что они с Мо Жанем спали раздельно, тот всё равно проводил большую часть времени в открытом пространстве, и не смотреть на него, не отвлекаться на его присутствие было чем-то из области невыполнимого — хотя Чу Ваньнин всё равно пытался всячески оградиться.
Напоминал себе о незримом присутствии профессора Чу где-то в параллельной Вселенной.
И о том, что сейчас он жил в его доме, пользовался вниманием его возлюбленного и носил его вещи. Даже его смартфон принадлежал другому человеку…
Он перевёл взгляд на тонкую спортивную кофту и мягкие слаксы, обтянувшие его ноги так, словно бы он покупал их себе сам.
— Если ты устал, я могу сделать тебе массаж плеч, — продолжил Вэйюй, не замечая сложного выражения лица Чу Ваньнина. — Ты просидел за столом много часов не вставая, и почти ничего не ел. Уже поздний вечер…
Но Ваньнин был настолько озадачен своими мыслями, что прослушал половину сказанного. В его ушах слова Вэйюя звучали белым шумом.
—…… — он ошарашенно дёрнулся, когда вдруг обнаружил Мо Жаня за своей спиной, и тот опустил ладони ему на плечи.
Жар его прикосновения легко проникал под эластичную ткань толстовки, распространяясь по коже, просачиваясь внутрь. В какой-то момент шея Чу начала гореть, за нею последовали и уши.
— Сиди смирно. Я немного разомну тебе спину, — Мо Жань аккуратно, как если бы опасался неловким прикосновением поставить синяк, принялся массировать действительно затёкшие мышцы.
Чу Ваньнин сжал зубы, мысленно убеждая себя, что происходящее не имеет никакого сексуального подтекста. Пытаясь отвлечься, чтобы не вслушиваться в ощущения собственного тела. Уверяя себя, что его собственная реакция неадекватна, и, если он начнёт вырываться, выглядеть это будет отвратительно.
В конце концов, это был всего лишь простой массаж — с какой стати было паниковать?.. Мо Вэйюй знал, что он — не его профессор. Он не стал бы…
…Он замер, когда пальцы Вэйюя проникли за резинку горловины, и телесный контакт стал совершенно непереносимым.
— Что ты делаешь?.. — он заговорил, и сам испугался того, как это прозвучало.
Надсадно и хрипло. Неприятно.
— Массаж, — Мо Жань прошёлся костяшками по напрягшимся мышцам шеи, а затем впился пальцами в плечи, разгоняя жар.
Ваньнин не мог его видеть, а потому понятия не имел, на каком он находится расстоянии, но ему всерьёз начинало казаться, что Вэйюй склонился к нему.
По шее прокатился озноб, откликаясь по всему позвоночнику ледяными искрами.
Мо Жань внезапно убрал руки, и вокруг стало непривычно тихо — разве что у него самого так сильно грохотало сердце, что он едва понимал, что всё это время едва заметно постанывал.
В следующее мгновение к его шее уже прикасались горячие губы и язык, а ладони Вэйюя упёрлись по обе стороны в стол.
— Стой… — Ваньнин прекрасно понимал, что легко может всё это прекратить, просто поднявшись из-за стола, но при этом не был в состоянии что-либо предпринять. — Ты… ты пожалеешь об этом…
— М-ммм…может быть, — Вэйюй прикусил его шею, и болезненный шок в какой-то момент выбил все мысли из головы. Перед глазами Чу в психоделическом танце закружились яркие пятна.
Что Ваньнин, спрашивается, должен был ответить на это?..
Если Мо Вэйюю было всё равно, то что уж было говорить о нём самом, если он буквально сходил с ума от желания все эти несколько дней?..
А рехнуться было от чего: Мо Вэйюя действительно было слишком много вокруг.
Казалось, он был всюду: неизменно преследовал его даже ночью, когда находился в другой комнате на отдельной кровати — обозначая своё неизбежное присутствие стеной с наклеенными фотографиями.
Несколько раз Чу Ваньнин всерьёз подумывал о том, чтобы пойти в душ и подрочить, чтобы снять излишнее напряжение — но в конечном итоге отказывался от этой идеи.
Что, если бы Мо Жань понял, чем он занимался?
Услышал?..
Хуже того — понял, почему он это делает?..
В результате того, что Чу Ваньнин вот уже несколько дней ощущал постоянную фрустрацию, теперь он не находил в себе сил прекратить происходящее.
Он попытался заставить себя думать о другом Мо Жане, который беспокоился о нём, и сейчас оказался в другом мире — но все мысли замкнуло на ощущениях от горячего влажного языка, который мучительно медленно очерчивал заднюю часть уха.
Чу Ваньнин знал, что его накроет чувством вины позже.
Возможно, он больше никогда никому не будет в состоянии посмотреть в глаза — но сейчас ему было так горячо, что совестливость внезапно отошла на второй план.
